– Кипиш, – строго сказала волшебница, возвращая божку взгляд сверху вниз, – сейчас же объясни мне, что происходит! Кто это?
– Кто? – удивился тот.
– Кипиш!
– Ах, этот, с хвостом? Так он же представился!
– КИПИШ!
– Ну ладно-ладно! – заурчала наглая кошачья морда, растопыривая перед Витиным лицом четыре когтистые лапы. – Это – первое существо, которое мне удалось создать после пробуждения!
– А пипон? – удивился тролль.
– Пипона я не создавал! – отрезал кот. – Доставал из небытимяу!
– И зачем ты его создал? – осторожно поинтересовалась девушка.
– Смуту посеять, – невозмутимо ответил божок, качнув рогом полумесяца. – Небольшую такую, забавную. Скоро появится новый народ, с которым рано или поздно остальным придется считаться. И мы нарушим расположение сил на политической арене Тикрея – это так весело!
– Сейчас же верни это… этого… Альтура обратно!
Взгляд Кипиша приобрел туманное выражение.
– Не могу! – задумчиво протянул он. – Он уже нашел меч!
– Какой меч? – возмутилась Вителья.
– Зачарованный! Застрявший в камне! В фундаменте дома!
– И кто его туда застрял? – заинтересовался Дробуш.
Божок пожал плечами и возвел глаза к потолку.
– Провидение!
– Кипиш, – топнула ногой Вита, – имей в виду, я буду внимательно следить за этим… Пенкрысоном! И если что-то будет угрожать жизни людей города – вмешаюсь, как сочту нужным! Вплоть до уничтожения всех хвостатых тварей!
– Крысы – санитары подвалов и погребов, – хихикнул противный божок и истаял в воздухе, отказываясь от дальнейшего диалога. Только напоследок прояснил: – Они тараканов едят!
– Бе! – вполне обоснованно добавил тролль, переглядываясь с волшебницей.
– Пойдем спать, Дробушек, – вздохнула Вита. – Старшие боги куда хуже младших братьев, оказывается!
В стенах тренировочного зала были вырезаны ниши, скрытые усиленными хрустальными щитами. В них стояли скамьи – для наблюдателей, студентов-практикантов, тренирующихся магов, то есть для тех, кому требовался взгляд на происходящее на арене со стороны. Мэтр Кучин не был исключением. Прежде чем выпустить пару адептов на тренировку магических навыков, он заставлял их внимательно смотреть «выступление» предыдущей пары, а после досконально разбирать плюсы и минусы нападения и защиты каждого из соперников. Легче всего приходилось тем, кто тренировался первым, – они наблюдали бой между штатными магами Ордена, а не адептами, и потому ошибок практически не находили. Если, конечно, на них не указывал сам мэтр.
– Следи за Понтием, – наклонившись к Вителье, сказал Варгас Серафин. Сидя рядом, он старался тайком коснуться губами прядей волос волшебницы, от густоты, блеска и запаха которых приходил в восторг. – Он пытается манипулировать противником, правда, довольно неуклюже. Его щит слишком прост и слаб, не рассчитан на двойные заклинания, однако Понтий упрямо тратит силы на его поддержание, надеясь, что Кирен заметит быструю деградацию защиты и удвоит усилия, что, в свою очередь, ослабит самого Кирена. Ответные заклинания Понтия сейчас выглядят несерьезными, но это лишь оттого, что он бережет силы, желая ударить тогда, когда ослабеет Кирен.
Вита повернулась к Варгасу, чтобы задать вопрос, и оказалась с ним лицом к лицу. Их губы едва не коснулись друг друга. Серафин чуть подался вперед…
– Вителья, – прервал восхитительную паузу мэтр Кучин, – поднимитесь в привратницкую, там вас ожидают.
– Проводить? – предложил волшебнице Варгас, с неодобрением покосившись на магистра.
– Не стоит!
Вита вскочила и унеслась прочь – невысокая, фигуристая. Свободно распущенные волосы били по спине черным крылом… Серафин, тяжело вздохнув, проводил ее взглядом. Такую девушку хотелось запереть на замок, спрятать от мира и не выпускать из рук. Однако маг прекрасно понимал, что она с подобной концепцией будущего не согласится.
Поднимаясь по лестнице, Вителья в волнении покусывала губы. Дробуш должен был еще находиться в школе! Неужели что-то произошло?
Она выскочила на блестящий пол привратницкой, ожидая увидеть тролля, и вежливо кивнула старому магу за канцелярской стойкой приемной. После чего удивленно воззрилась на высокого и статного черноволосого мужчину с роскошными черными усами, лихо загнутыми вверх, и… чуть раскосыми глазами ярко-зеленого цвета. Глазами ее матери!
– Пресвятые тапочки! – ахнул мужчина. Широко шагнув, сграбастал Виту в объятия и прижал к могучей груди. – Малышка Витенька, ты ли это? Как выросла! – Он оторвал девушку от себя, оглядел и снова прижал. Волшебница болталась в его руках мелкой собачонкой, желая сказать хоть что-нибудь, но опасалась прикусить язык и оттого помалкивала. – Как похорошела! Как похожа на Софиньку! Индари, благодарю тебя!
Мужчина снова отпустил ее и вытер мокрые глаза.
– Дядя? – нерешительно уточнила Вита.
Граф Жак рю Кароль навещал сестру дважды. Во время первого визита Вителье едва исполнился год, а во второй ей было около четырех, но это не тот возраст, когда памяти стоит доверять!
– Нет – тетя! – разулыбался граф. – Конечно, это я! Пресветлая, ты на одно лицо с Софиной! Как она, рассказывай? Как отец? Как вы там живете в этой… – Осознав, что перед ним крейская гражданка, граф вовремя прикусил язык. – Хочу все о вас знать! Сестренка написала мне письмо? Ведь написала, признавайся!
Слегка ошарашенная веселым напором этого немолодого мужчины, Вита отступила назад.
– Вы позволите мне покинуть вас ненадолго, чтобы отпроситься у магистра Кучина? – попросила она. – Сейчас идут практические занятия у адептов…
– Ты уже адепт, малышка? – изумился Жак и оглядел привратницкую так, будто только сейчас заметил, где находится. – Ох, вот радость-то Софине! Она была замечательной волшебницей! Ну иди, иди! Не заставляй старика ждать!
Вителья не решилась уточнить, кого дядя имел в виду, говоря о старике, – себя или мэтра?
Спустя несколько минут она уже выходила на улицу под руку с рю Каролем.
– Я нашел тебя с огромным трудом! – признался дядя, явно любуясь племянницей. – Лакей сообщил мне о визите незнакомки и пока рассказывал – я себе все усы повыщипывал, пытаясь понять, что же это за красотка мной интересовалась? А остолоп забыл твое имя, представляешь! Вспомнил только на следующий день! Пресветлая простит мой гнев, я хотел его убить, но ограничился поркой! Упустить мою племянницу, дочь моей обожаемой сестрички! Я и твои двоюродные братья – Телий, Арий и Санни – обегали все гостиницы, трактиры и постоялые дворы в округе, пока в одном из них нам не сообщили твой адрес. Отчего ты живешь у рю Воронна, девочка? Вы с ним в близких отношениях? Если так, я рад – партия многообещающая! К нему благоволит сам король, да и с обоими принцами он в дружеских отношениях! Впрочем, скоро я представлю тебя при дворе, и ты сама все увидишь! Я познакомлю тебя…
Дядюшка продолжал болтать, не замечая густого румянца, окрасившего щеки племянницы. Настолько легко заданный вопрос о близости вызвал у волшебницы смятение. Но, похоже, ответа дяде не требовалось. Проживание девушки в доме постороннего мужчины без какой-либо регистрации отношений здесь считалось делом обычным. «Ласурия, – вспомнила она слова мамы, – страна свободных, но честных нравов»!
Вителья привела графа рю Кароля в дом Яго и представила матушке Ируне. Та встретила гостя с радушием, накрыла в столовой легкий обед, предварительно подав горячего морса.
После обеда дядя и племянница устроились у камина, разожженного Тито. Вителья отдала графу мамино письмо и рассказала о побеге от жениха, дороге, полной опасностей, преследовании шайлу и о роли графа Ягорая рю Воронна и его друзей в «доставке» девушки в Вишенрог. Естественно, умолчав об истинной причине вояжа «хорьков», о событиях на Версейском плато и о бешеном оборотне. Дядя слушал молча, не перебивал, хотя вздыхал и ерзал, как человек, которому вынужденное бездействие доставляет неудобство. Лишь когда девушка замолчала, дернул себя за ус и воскликнул:
– Ах, какой негодяй этот Первый советник! Ах, разбойник! – Сложив дулю, он потряс ею в воздухе, стараясь направить ее в сторону Крей-Лималля: – Вот он тебя получит, племяшка!
– Боец! – заметил ехидный голосок.
Вителья с изумлением воззрилась на Кипиша: божок появился невесть откуда и сидел в третьем кресле с кружкой морса.
Между тем Жак дрожащими руками ломал печать с гербом рю Каролей, разворачивал бумагу. Читая письмо сестры, он затих надолго. Тень пала на лицо этого большого жизнелюбивого человека, эмоции на нем сменяли друг друга с быстротой и неожиданностью: светлая грусть и негодование, задумчивость и откровенная ярость… Разглядывая дядю, Вита отмечала, как мама похожа на старшего брата. Будто они были близнецами. Но если Жаку досталась родовая энергия, напористость и сила рю Каролей, то Софине – их вдумчивость и красота.
Граф дочитал письмо и, вздохнув, прикрыл глаза ладонью.
– Ох, как накатило, Витенька! – сдавленно сказал он. – Я ведь Софиньку на коленях качал, спать укладывал собственноручно, если родители на балы да приемы отбывали! Когда она в отца твоего, что здесь учился, влюбилась, думал, придушу гада своими руками! На дуэль его вызвал! А Софинька прознала как-то, прибежала, едва мы сошлись, под мой меч бросилась. Ни словечка не сказала, магией не воспользовалась, лишь посмотрела глазами своими зеленющими так, будто я ее клинком в сердце ударил. Пришлось смириться… По письму вижу – права она была. Таркан до сих пор ее любит, и – слава Пресветлой! – у них все хорошо. Лишь твоя судьба ее печалит безмерно! Ну, это мы поправим.
Граф пружинисто поднялся.
– Идем, Вителья! Сначала в банк, предъявим верительные письма. Затем вернемся за твоими вещами – и домой! А уже завтра подадим прошение в канцелярию его величества о присвоении тебе ласурского гражданства!
Волшебница встала и… растерялась. Покинуть этот дом? Это уютное убежище, спрятанное в густых зарослях на берегу реки, где плавают, забавно крякая, толстые вишенрогские утки? Лишиться крыши над головой, где она была счастлива странным, камерным, тихим счастьем, подобным пушинке от цветка, поднятой ветром под небеса в полуденное сияние солнца?