– Ожин занят, – рю Вилль усмехнулся, несмотря на напряженную ситуацию. – Придворные дамы, видимо, осознали, что до свадьбы его высочества Колея остались считаные дни, и взяли моду падать в обмороки и симулировать беременности.
Редьярд поморщился, как от зубной боли.
– Я хочу ее увидеть!
Лицо герцога осталось невозмутимо-расслабленным. Лишь побелели пальцы, сжатые в кулак. Впрочем, король этого не заметил.
– Не стоит, ваше величество, – мягко сказал рю Вилль. – Она только что уснула.
– Я не видел ее уже больше недели! – прищурился Редьярд. – Пора бы убедиться в том, что в Ласурии до сих пор есть архимагистр.
– Думаете, я способен обмануть вас? – очень искренне изумился Троян. – Ваше величество, побойтесь гнева Пресветлой!
– Сам-то не боишься? – хмыкнул король и, подойдя к двери, приказал: – Открывай…
В закрытой комнате что-то глухо стукнуло. По ногам явственно потянуло холодом. Герцог шагнул к створке. Оплел длинными пальцами ручку и взглянул на посетителя с укоризной.
– Дайте ей отдохнуть еще пару дней, ваше величество! Яд оказался непрост!
Король смотрел на него не мигая большими голубыми глазами, которые абсолютно ничего не выражали. Троян сглотнул, ибо знал, как проявляется крайняя степень высочайшего гнева, и распахнул створки.
На высокой кровати, укрытая одеялом по плечи, лежала бледная как смерть Ники Никорин.
– Ох! – в один голос сказали король и герцог. Один – с сочувствием, другой – с облегчением.
Ники открыла глаза, медленно обвела взглядом комнату, остановилась на Редьярде. Слабо улыбнулась.
– Его величество зашел меня проведать? Я польщена! – тихо сказала она.
Король присел на кровать. Не стесняясь герцога, коснулся губами белых губ архимагистра.
– Я пришел бы и раньше, Ники, – хрипло сказал он, – но меня не пускали!
– И правильно делали, – волшебница с благодарностью посмотрела на рю Вилля. – Комплексные яды очень опасны из-за магической ауры, которая может нанести вред тем, кто находится рядом с отравленным магом.
– Что-то я не вижу вреда для его светлости! – заметил король.
– Его светлость сюда не заходил! – тут же парировал Троян. – Предпочитал быть с той стороны двери.
– А целитель? – удивился Редьярд.
– У опытных целителей с годами вырабатывается иммунитет к сторонней агрессивной магии, – пояснила Ники и подтянула одеяло.
Глаза у нее закрывались.
– Я ужасно рада видеть ваше величество, – пробормотала она, – но не менее ужасно желаю поспать. Вы простите меня, Редьярд?
– Конечно! – тут же поднялся мужчина. – Выздоравливайте, моя дорогая. Мы скучаем.
– Я тоже, милый, – засыпая, улыбнулась Никорин.
Рю Вилль возвел глаза к потолку.
– Сообщайте мне о ее состоянии, Троян! – приказал король и покинул покои.
Дождавшись, когда стихнут тяжелые шаги, рю Вилль шагнул к кровати.
– Ники?..
Архимагистр откинула с себя одеяло, под которым оказалась одетой и обутой. Лишь рубашка была спущена, оставляя плечи обнаженными.
– Со мной все будет хорошо, Трой, – она поднялась, пошатнувшись. – Мне действительно нужно отдохнуть.
– Могильник?
– Уничтожен… Думаю, в ближайшее время со мной свяжется Сатанис с хитроумными вопросами. Ну да как-нибудь отобьемся!
– Целитель и я под присягой подтвердим, что ты не покидала комнаты, – улыбнулся рю Вилль, выходя. На пороге оглянулся. – Отдыхай, Ники! Я ведь тоже соскучился.
– Как вас много на мою голову! – вздохнула архимагистр, принимаясь расстегивать ремешки на голенище сапога. Закрепленный в них кинжал со звоном полетел на пол.
Герцог вышел, тщательно прикрыв дверь.
– Или на другое место, – пробормотала Никорин, раздеваясь.
Посмотрела в сторону закрытой двери в ванную комнату. Бледные губы тронула хищная улыбка. Ники толкнула створку, остановившись на пороге обнаженной.
В ванной, наполненной до краев ароматной пеной, лежал Грой Вирош собственной персоной.
– Быстро ты освоился! – заметила волшебница, залезая к нему.
Его руки тут же легли на тугие полушария ее грудей, принялись гонять по ним мыльную пену, теребить розовые соски.
Развернувшись, архимагистр шутливо куснула его за подбородок.
– Будь нежен, гепард, – попросила она, глядя в желтые глаза, – я немного не в форме!
– Конечно, моя госпожа, – помогая ей привстать, чтобы опуститься бедрами на него, улыбнулся оборотень, – конечно!
Набычившись, Дробуш упрямо тыкал пальцем в угол дома и повторял:
– Криво!
Синих гор мастер приложил к стене отвес, проследил за качнувшимся маятником. Тот задумчиво покрутился и завис вертикально.
– Ну, где криво? – уже в который раз вопросил гном. – Где?
Тролль рассерженно заворчал и, буркнув:
– Скоро будет! – удалился в дом.
– Каменщик доморощенный! – фыркнул Йожевиж, но принялся перемеривать.
– Садись, Дробушек! – захлопотала Виньовинья, когда Вырвиглот шагнул через порог. – Мне Йож печку подновил – оладьи получаются объедение! С чем будешь?
– С медом! – ответил за него Кипиш, материализовавшись во главе стола. Оглядел закутанную в плащ с капюшоном высокую и худощавую фигуру, ткнул в нее двумя указательными пальцами и вопросил: – А это у нас кто?
– А это моя подруга с курса, – гномелла представила незнакомку Вите, – Тариша Виден.
– Целительница? – уточнил божок и подтащил к себе мисочку с медом. – Целители – это хорошо! Куда лучше, чем боевые маги!
– Молчал бы уж! – возмутилась волшебница. – Боевые маги куда лучше Старших богов, наделяющих крыс разумом и захватническими планами!
Между тем гостья, которая разговора по понятным причинам слышать не могла, откинула капюшон, и Вителья поперхнулась. Правую бровь и щеку будущей целительницы пересекал уродливый шрам, из-за которого половина лица казалась безобразно ухмыляющейся. Слава Пресветлой, глаз удалось спасти – нечеловеческий, оранжевый с вертикальным зрачком.
Это была фарга – женщина-оборотень.
Виньо положила Тарише руку на плечо и коротко взглянула на волшебницу, безмолвно призывая не замечать увечье. Однако в Вителье уже заговорил опытный целитель.
– Тариша, – строго спросила она, хотя наверняка была младше, – почему ты не стала лечиться? Почему не обратилась к целителю, когда это случилось? Тогда можно было бы удалить шрам без последствий! Сейчас, к сожалению, вряд ли!
Фарга невесело усмехнулась.
– Решила оставить его как память… о неких событиях. Если тебе мешает, я накину капюшон.
Гномелла судорожно вздохнула и метнулась к печке. По ее напряженным плечам было видно, как она жалеет подругу.
– Не мешает, – покачала головой Вита и улыбнулась. – Честно говоря, я впервые в жизни вижу женщину-оборотня. И уж, наверное, ни в одной из своих прежних жизней я не видела женщину-оборотня целительницу!
– Все удивляются, – сдержанно улыбнулась Тариша. – Видишь ли, мы редко покидаем клан. Чрезвычайно редко…
Кошачьи зрачки сузились до размера булавочной головки. Глядя в них, волшебница ощутила, что продолжать расспросы дальше не стоит. И переменила тему, поинтересовавшись у гномеллы:
– Ты случайно не спрашивала у Таришы насчет того оборотня? Дикрай ведь так и не смог ничего объяснить – он и сам не понял, что произошло.
– Руфусова коса! – воскликнула Виньо. – Даже в голову не пришло, а ведь ты, Тариша, и правда можешь кое-что нам пояснить! Ты знаешь что-нибудь о бешенстве у оборотней?
Фарга удивленно приподняла брови. Если бы не увечье, лицо у нее было бы красивое: скульптурно вылепленное, с высокими скулами, прямым носом и полными губами.
– Отчего вы интересуетесь тем, чем сами заболеть не сможете?
Виньо и Вита переглянулись.
– Видишь ли, – гномелла села рядом с подругой, – довелось нам…
Пока она рассказывала о встрече «хорьков» с Бурым Отшельником, Вита, Кипиш и тролль лакомились пышными, с пылу с жару оладьями. Пост у Виньовиньи завершился благополучно – молодую Силу удалось пробудить и зафиксировать, поэтому оладьи были более чем сладкими, а на щеках гномеллы играл здоровый румянец любительницы поесть.
– Очень странная история, – изломала тонкую бровь Тариша, дослушав. Аккуратно макнула оладью в сметану, непроизвольно облизнулась. – Жаль, я не видела его… Есть и другие симптомы, по которым можно определить стадии болезни: степень напряженности мышц брюшного пресса и шеи, цвет радужки и языка… Судя по тому, что рассказала ты, Виньо, он был болен всего несколько дней, между тем обычно болезнь протекает от одного до трех месяцев. Точнее сказать не могу – у нас принято уничтожать заболевших сразу, как только это удается установить.
Вителья подавилась оладьей.
– Как это – уничтожать? – воскликнула она. – Убивать?
– Да, – спокойно кивнула Тариша. – Так лучше и для заболевшего, и для окружающих. Известны случаи, когда инфицированный оборотень уходил из клана, пытаясь скрыться, чтобы умереть в одиночестве. Но даже тогда охотники находили его – добивали живого и сжигали труп. Больной бешенством оборотень – страшное чудовище, лишенное разума, алчущее крови, уничтожающее все на своем пути, включая сородичей. Ваш друг Дикрай не справился бы с ним в одиночку! Ему повезло, что вы были рядом, и еще больше повезло избежать укуса!
– Я пыталась использовать заклинания, но они не сработали. Почему? – поинтересовалась волшебница, стремясь увести Таришу в сторону от опасной темы – что росомаха все же укусил Денеша, они, естественно, не сказали.
Фарга пожала плечами.
– Это то, что делает болезнь неизлечимой, – полный иммунитет к магии, включая целительскую. Встреченный вами бедолага в любом случае должен был умереть… Вопрос заключался лишь во времени. Все остальное, в том числе немотивированная жестокость по отношению к людям, укладывается в схему болезни. Надеюсь, – фарга внимательно посмотрела на Виту, – улики вы уничтожили?
– Мы похоронили мертвых, – поморщилась девушка, вспоминая рощицу и осиротевший алтарь Пресветлой, жадный ток огня по крыше и стенам дома, страшный запах горящей плоти, – сожгли трупы росомахи и домашних животных, точнее того, что от них осталось, а также дом и прилегающие постройки. Там теперь пепелище…