– Ты что, не слышала? – он послушно слез, но не отстал. – Завтра прием будет у Серганова. Все шишки это знают. Там благотворительный аукцион состоится.
– А тебе-то что?
– Как что? Там мой ненаглядный будет… – губы Эскина растянулись в самой коварной усмешке. – Он, как всегда, придет со своей пассией. Но и я буду не один!
– А с кем? Ты что, с Соколовой? – обалдела я.
Даня моргнул, покачал головой.
– Да проснись же, звезда очей моих. Соколова с женихом пойдет, все чин чинарем. Но! Она достанет приглашение для потенциального поклонника, а в него можно вписать два имени. Так что идем вместе, партнер!
– Кто, я?!
– Конечно, ты. Приду с тобой, а потом переключусь на Мариночку. Буду отжигать, мне терять нечего.
– Нормально, – я хмыкнула. – А у меня так-то работа на кону.
– А что с твоей работой случится? – поразился Эскин. – Придешь вся красивая, посмотришь на толстосумиков, вкусно поешь, выпьешь шампанского, закусишь тарталетками с черной икрой. У тебя что, запрет на посещение таких мероприятий в нерабочее время?
– Нет.
Я задумалась.
– И у меня нет, – радостно подытожил Даня. – Значит, решено! Заодно и Макс твой посмотрит, кого упускает.
– Ой, вот его вообще не приплетай, – отмахнулась я, при этом чувствуя радостное возбуждение внутри. – И он не мой, а Мариночкин.
– Оговорился, – Эскин улыбался во все тридцать два зуба. – Не казнить же меня теперь? Ладно, что там у нас с работой? Консультируй меня, богиня референтов, я весь готов к труду.
До самого вечера мы трудились как пчелки. Минаев иногда показывался из своего кабинета, иногда вызывал меня, отдавая распоряжения сухим тоном, не обещавшим ничего хорошего. Давно я не видела его в столь ужасном расположении духа, но, тем не менее, все равно не ждала того, что случилось под конец дня…
Попрощавшись с Эскиным, я привычно дождалась выключения компьютера и заглянула в кабинет Макса.
– Тук-тук, – сказала тихо. – Ничего срочного больше не требуется? Я ухожу.
Собственно, все это действо совершалось почти каждый день, поэтому я просто отдавала дань своеобразной традиции, не рассчитывая на особую реакцию.
А зря.
– Зайди, – скомандовал Минаев, – поговорим.
Я вскинула бровь, удивленная как его тоном, так и озвученным предложением. Нет, поговорить мы любили и раньше, но сегодня эта фраза была произнесена так, будто вот-вот меня отчитают за плохое поведение в школе.
– Я провинилась, господин заместитель генерального директора? – усмехнувшись, постаралась перевести разговор в шутливую форму.
Макс оторвался от бумаг, в которые вчитывался до этого, бросил их на стол и, нервно подтянув выше и без того закатанные до локтей рукава рубашки, поманил меня к себе.
– Войди и закрой уже дверь, Кира, – сказал он устало.
Что ж, хорошо, это мне не сложно. Наверное. На седьмом шаге к нему я поняла, что неосознанно замедляюсь. Будто и правда на ковер к директору школы вызвали. Спустя еще три шага замерла. До Макса оставалось не меньше двух метров, но преодолевать их не осталось ни сил, ни желания.
– Я слушаю, – поборов желание сбежать, сцепила руки и вперилась в знакомое лицо. Я так привыкла видеть его едва ли не каждый день, что теперь, казалось, знала каждую черточку, а еще научилась угадывать по мимике настроение.
Вот он слегка скривил губы вправо, а на лбу мелькнула горизонтальная складка: сердится, значит, но показывать этого не хочет.
– Как тебе наш новый сотрудник? – отвернувшись, Макс посмотрел на карту города, выполненную из пластика и прикрепленную к одной из стен. – Эскин. Как он тебе?
– Хороший парень, – ответила честно.
Минаев передернул плечами, громко вздохнул и снова уставился на меня. Теперь откровенно зло.
– И чем же он так хорош?!
Я пожала плечами:
– С ним легко общаться…
Макс захохотал, перебив меня.
– Милая Кира, – две секунды, и он преодолел расстояние между нами. Навис сверху, заставляя запрокинуть голову, и прошипел: – У меня начинает складываться впечатление, что тебе вообще со всеми… легко.
– Что? – я даже не разозлилась, хоть и поняла подтекст в его словах. Нет, всю меня до краев наполнило удивление. От кого-кого, но не от Макса я могла услышать подобное. Он ведь никогда такого не позволял. Никогда раньше…
– Смотрел сейчас Светочкин Инстаграм, – продолжил тем временем развивать мысль Минаев. – Ты подписана на нее? Я нет, но Марина подписалась после корпоратива. Сегодня она мне репост оттуда прислала. Смотри. Такая прелесть.
Мне под нос ткнулся смартфон.
На экране Данила трепетно касался моих губ, а я смотрела ему в глаза, аки влюбленная лань на долгожданном выпасе.
Ниже стояли два тега: «#весне_все_возрасты_покорны» и «близкие_коллеги».
Ну, Светочка, ну дрянь…
– И? – спросила, прекрасно понимая, что мог напридумывать себе любой, кто увидел фото. А еще удивляясь тому, что ни мама, ни Анька еще не звонили. Наверное, Светка-гадина специально “забыла” меня отметить на фото, чтоб я подольше рот не открывала и дала всем вдоволь насмотреться на свое аморальное поведение.
– Значит, ничего такого? – смартфон исчез в кармане Минаева. – Все у тебя в норме?
– Да, неплохо, – кивнула, уже представляя, как сжимаю Светкину шею.
– А мне недавно пела, что от мужиков кодироваться будешь, – напомнил злющий босс.
– Так ты же мне и сказал, что от них не кодируют, – вернула ему подачу. – Я смирилась и покорилась судьбе.
– Судьбе с еврейской фамилией, – философски закончил Макс.
Смогла только снова плечами пожать. И тут же была за них схвачена.
– Кир! Ты мне только два дня назад затирала, что тебе это все не надо. Что изменилось?
Я слегка обалдело заморгала. Совсем как его дурочка Мариночка.
– Макс… Ты серьезно? Что за ерунда? У нас и было-то все случайно, мы же договорились, – пробормотала, пряча взгляд в вороте его рубашки.
– Серьезно, – он не отпускал, – скажи мне. Или я стал проходным билетом? А? Помог избавиться от некоего комплекса и распахнул двери всем желающим?
Ну все! Это уже было перебором.
– Пошел бы ты! А ну пусти!
Дернувшись, ткнула в его грудь пальцем и злобно зашипела:
– Не твоего ума дело, перед кем и что я распахиваю. Хоть душу, хоть сердце, хоть ноги! Ясно? У тебя невеста, Минаев! И как все мы заметили, вы с ней по-прежнему вместе большому боссу на радость! Не могу только одного понять: почему я вынуждена тебе напоминать об этом каждый раз? Или верность для тебя – пустой звук?
Он молчал. Смотрел на меня огромными глазами, сжимал зубы так, что скулы стали квадратными, и не отвечал.
Что ж, может, так и должно быть? Может быть, здесь и нечего отвечать? Я все сказала за него и за себя. Сама справилась, как всегда!
Резко развернувшись на каблуках, помчалась к выходу, позволив себе громко хлопнуть дорогущей дверью.
А он не окликнул и следом не побежал, как читала в прочитанных сказках. Выходит, я не принцесса. Или просто он – принц не из моего романа. Он из романа Соколовых, где в главных ролях Мариночка с тощими ножками и длинными музыкальными пальцами.
Часть 8
Я неслась от офиса фурией, погруженной в собственные мысли. И лишь столкнувшись с чьим-то железобетонным торсом, поняла, что ко мне обращались.
– Кир, – явно не в первый раз позвал Данила. – Ты чего такая бешеная? Случилось что-то?
– Домой опаздываю, – ответила, с трудом понимая, что уже покинула здание офиса и даже к автомагистрали прибежала, собираясь переходить дорогу к метро.
– Если опаздываешь, то давай помогу. Я на машине и никуда не спешу как назло. Хоть волком вой от этого свободного времени.
– Тогда подвези, – охотно согласилась я. – Только можно я разговаривать не буду? Устала что-то.
– Нужно! – подозрительно радостно выдал Данила. – Мне как раз выговориться хочется до ужаса. Слушать-то ты можешь, Кир?
Я с дуру кивнула.
И вот двадцать минут в пробках рядом с этим треплом…
Хотелось бы сказать, что они пролетели как один миг, но не тут-то было. Данила мало того, что наплевал на мою откровенную инфантильность, так еще и высмеял печальное состояние души.
Он говорил о погоде, немного о сотрудниках, которых успел встретить, что-то вещал про Макса, наблюдая за моей реакцией.
– Ну что ты сидишь с кислым лицом? Просто жена декабриста, узнавшая, что мужу ссылку продлили… Вот у меня беда так беда! – сокрушался Аполлоша, горестно вздыхая. – Тебе не понять. Никому не понять… Горе-горюшко… Ну чего ты молчишь? Хоть бы поинтересовалась у нового товарища, что с ним. Вдруг я умираю.
– Ты умираешь? – спросила я, устраиваясь поудобней и прикрывая глаза.
– Нет. Но мог бы, а тебе и плевать.
– Я тебя первый день знаю, – пожав плечами, пробудилась и ткнула пальцем в навигатор: – Не пропусти поворот. Перестраиваться правее пора.
– Бессердечная, – поразился Данила, при этом на удивление ловко совершая маневр на авто. – Я к тебе с душой нараспашку…
– Запахни, пока не поздно, – посоветовала я, – сказала же: нет настроения разговаривать. Может, высадишь меня где-то рядом с метро? Сама понимаю, как со мной тошно сейчас.
– Надо бы, – вздохнул Эскин. – Только мне больше жаловаться некому. Придется тебя терпеть.
– Тогда говори, а я буду молча слушать.
Он нахмурился, свернул в нужный поворот, втопил педаль газа в пол.
Следующие несколько минут в салоне висела гнетущая тишина. Эскин вел машину, вцепившись в руль и вперившись взглядом в дорогу. И от него действительно веяло тоской. Эх, забрал бы кто-то у меня природную бабскую жалость и заменил на улучшенный метаболизм…
– Ладно, – я повернулась вполоборота. – Что там у тебя? Так ехать совсем грусть-печаль. Говори, обещаю слушать и поддакивать.
– Не надо мне бездумно поддакивать, – недовольно заявил Данила.
Я уже решила, что он сейчас обиженного включит, но не тут-то было. Сбавив скорость, Аполлоша посмотрел на меня и потребовал: