– Да, Кирочка. Мне жаль, что вы так слепы. Может быть, пора сменить… линзы, хотя бы? Задумайтесь, милая, пока не пришлось принимать меры по вашему спасению.
Никогда я так не страдала из-за своей миопии как в эти пять секунд, стоя прижатой к нашему генеральному.
Отскочив в сторону, усилием воли сдержала порыв прищуриться, потому что картинка сразу поплыла. Мало того, что зрение минус пять, так еще и усталость дала о себе знать: морщины на лице Соколова разгладились, нос перестал напоминать орлиный клюв, оскал больше так не пугал… С моим зрением Виктор Андреевич мог бы сойти даже за симпатичного, не знай я точно, сколько ему лет и какой гад он по натуре.
Однако не нужно было оставаться зрячей, чтобы почувствовать атмосферу холодной надменности, распространяющуюся вокруг меня. То есть нас.
– Доброе утро, – услышала Эскина чуть позади себя. Следом увидела, как этот камикадзе подходит к Соколову, протягивая руку. – Рад приветствовать большое начальство снова.
– Доброе, – задумчиво ответил Виктор Андреевич. – А что это вы, голубчик, так и не изволили переодеться? Поздно ушли с приема?
– Ну что вы, – Даня поправил пиджак с красной подкладкой, – просто решил пойти в том же. Ваша дочь вчера сказала, что я в этом костюме напоминаю ей какого-то знаменитого актера…
– Да, Мариночка любит старые безвкусные фильмы, – перебил его начальник начальника, – это у нее от матери. Что ж, не буду вас отвлекать от работы. Ступайте.
Соколов чуть посторонился, и мы бодро просеменили мимо, заворачивая за угол. Не решившись больше рисковать, я подхватила Данилу под локоть, шепнув на его вопросительный взгляд:
– Спать хочу, сил нет, глаза закрываются. Пусть лучше сплетничают, чем я себе нос расквашу на глазах у всех.
– Тоже верно, – одобрил меня Аполлоша. – Хотя самое страшное мы, кажется, уже пережили. Надо же было из всех работников врезаться в генерального.
– Фаталити – моя фамилия, – грустно констатировала я.
– Не будь к себе так строга, Кир. Черная полоса пройдет, и наступит белая. Может быть.
– А если нет?
– Тогда нужно будет еще подождать, – оптимистично выдал Данила, открывая передо мной двери и пропуская вперед с наставлением: – Улыбайся, Кир, а то вдруг Светочка заскучала. Спасем от упаднических настроений одного вездесущего блогера, и вот уже день будет прожит не зря.
Мы уже сварили кофе и практически допили его, когда в приемную вошел собранный, непривычно серьезный Макс. Не посмотрев, он только ткнул пальцем в мою сторону и рявкнул: “Кофе!”.
Я кивнула и поспешила исполнять. Вся послушная и тихая-милая. В то же время Минаев подошел к столу Эскина и что-то положил ему на стол.
– Прочти, запомни, сделай выводы. Проявишь себя – останешься работать, а нет – пойдешь дальше. Через полчаса совещание, пойдешь со мной.
Я чуть кипятком не обожглась, отвлекшись.
Ойкнула, подула на пальцы, обернулась, но Макса уже след простыл. Только дверь хлопнула в его кабинет.
– Недотрах, – сразу дал диагноз Эскин.
– Может, наоборот, – ответила я, – измотала его Мариночка.
– Вроде взрослая девочка, Кир, – Даня фыркнул, хотел что-то еще сказать, но только рукой махнул. Открыв большую серую папку, пробурчал: – Ладно, не отвлекай. Карьера медным тазом накрывается из-за ваших кошек-мышек.
Я обиженно поджала губы и, водрузив кофе с конфетами на поднос, понеслась навстречу Грому Молниевичу. Интересно, какая на самом деле его собака укусила? Не просто же так он такой бешеный с утра пораньше?
– Тук-тук, – сказала привычно, потянув ручку двери на себя и направляясь к шефу. Его злость немного меня взбодрила, даже в голове прояснилось. Оказывается, рычание босса помогает лучше кофе.
Поставив поднос на стол, хотела уйти, понимая, что Макс не в духе. Но он не дал.
– Я хочу попросить вас, Кира Вадимовна, – Минаев чуть развернулся в кресле, сложил руки в замок. – В следующий раз, когда будете ломиться ко мне в кабинет, стучитесь по-настоящему. И дождитесь приглашения в ответ.
– Да, конечно, – проговорила чуть растеряно.
– Буду рад, если повторять не придется. Знаю, что вы с первого раза не всегда усваиваете, но напрягитесь, в конце концов. Свободны.
Я хотела ответить что-то, но в голове начался полный бардак. Пришлось просто кивнуть и выйти, осторожно прикрыв за собой двери.
Значит, все? Офисные отношения? Впрочем, я ведь этого и хотела. Сама настаивала, изощрялась как могла… И вот, подарок небес, – Минаев проникся. Принесло ли это облегчение? Абсолютно нет! От переполняющих душу эмоций я готова была начать скандалить на ровном месте, хотя ничего ужасного он не сказал. Просто поставил на место и говорил этим особым официальным, чуть утомленным тоном… как с Мариночкой. Ох, как это бесило… до скрипа зубов!
Закрывшись в душевой, я поплескала воды в лицо и, опершись на раковину, прикрыла на миг глаза, призывая спокойствие. Спокойствие меня коварно проигнорировало, зато пришла мстительная женская сущность, умножающая обиду вдвое. Так что в приемной я появилась еще более недовольной, громко сопящей и настроенной на гнусности.
И помочь мне должен был Данила.
– Эскин, – позвала тихо, – как ты думаешь…
– Кир-р, – перебил меня он, – мне читать-не перечитать. Давай позже?
Я хотела возразить, что позже никак, но потом решила, что в целом не спешу. Так как плана действий у меня не было, а работа была.
И тут снова захотелось завыть – при попытке открыть почту, поняла, как сильно “плывут” буквы; чтобы их нормально различить, пришлось уткнуться носом в экран.
– Данила, – взмолилась, спустя пару минут, сжимая виски руками, – это капец. Я без очков даже почту проверить не могу. Нужно ехать домой…
Эскин оторвался от своих документов и сразу по-деловому подошел к вопросу:
– Почту сейчас сам гляну, а насчет очков… Подумай, чьи могли бы подойти тебе по диоптриям? Попробуем достать.
– Откуда мне знать, у кого какое зрение? Разве что… у Минаева, – ответила, качая головой. – Но, как ты понимаешь, с такой просьбой к нему лучше не ходить.
Даня хотел что-то ответить, но тут появился Макс. Не зря говорят: не поминай лихо, пока оно тихо.
– Работаем?! – спросил шеф грозно.
Я кивнула, придвинула клавиатуру и начала усердно стучать по ней подушечками пальцев. Вышло громко.
– Не убейте технику, Кудряшова, – проговорил Минаев проходя мимо. – Казенное имущество, отчитываться будете лично перед Соколовым. Он давно повод ищет.
И вышел, сволочь, из приемной.
Я устало откинулась на спинку стула, кажется, даже испарина на лбу выступила от напряжения.
– Эй, Кир, – позвал меня Данила, при этом весело подхихикивая. – Это что было? Никогда такой скорости печати не видел.
– Здесь секрета нет, – буркнула я, снова утыкаясь носом в экран, чтобы понять, не напортачила ли, экстренно шпаря по клавишам. – Это называется, мой друг, слепой метод.
– Я так и понял, – уже откровенно ржал Данила. – Ладно, не переживай. Я уже открыл почту, сейчас все важное направлю на твой принтер, ты только листы лови.
Так и поступили. Я филонила, а Эскин работал за двоих… до самого совещания.
Минаев вернулся за Эскиным, поманил его, и они оба ушли, оставив меня совсем одну наедине с глупыми мыслями.
Я никак не могла понять, чем так недоволен Макс, что стал обращаться на “вы”, еще и с явным недовольством. Может, думал ночью сорвусь и позвоню ему, требуя взять меня полностью во всех удобных и неудобных позах? И он бы бросил пьяную Марину у себя дома, чтобы поступить по-рыцарски: удовлетворить еще одну прекрасную даму. Прелесть да и только!
Хорошенько себя накрутив, я уже решила тоже разговаривать с начальством исключительно на официальные темы, тем самым показав ему, что не на помойке себя нашла. Как-то так.
Пока не зазвонил стационарный телефон.
– Добрый день, компания “Sokolov”, приемная Минаева Максима Сергеевича, – отрапортовала привычно.
– Кира! – закричала в трубку мама. – Это ты?!
– Может быть, – ответила с осторожностью.
– Боже мой! Вадичка, это она! – мама шумно перевела дыхание. – Ты хоть представляешь, как нас напугала?!
– Кого?
– Меня, отца, Алешу!
При упоминании последнего имени нервно дернулось веко.
– Ма-ам?
Моя интонация должна была дать ей понять, что я требую объяснений.
– Что?! Алеша приехал к нам в гости по просьбе отца. И Анечка с мужем завтра с утра будут здесь. И Жанночка. Вот такой сюрприз! Мы ведь договаривались отметить твой день рождения.
Я застонала.
– Ты мне это брось, – пригрозила мама. – Я тебе все утро звоню, думала, случилось уже что-то, пропала с концами!
– И куда я, по-твоему, пропасть должна была? – спросила, мученически прикрывая глаза и чувствуя, что с удовольствием провалилась бы сквозь землю.
Поездка на выходные к родителям на дачу совсем вылетела из головы. Зато мама помнила и действовала за нас двоих. Сюрприз, блин… Алешеньку-соседа не забыла позвать, и даже Жанкин номер раздобыли с отцом где-то.
Он, Леха, был другом детства, мы часто гуляли вместе, а родители называли его и меня женихом и невестой. Это было забавно, когда нам было по 6 лет, а в десять мы начали смущаться. Потом Леха уехал учиться в кадетскую школу, дальше пошел служить… Это не была любовь, но дружба у нас завязалась неплохая. Когда он приезжал домой, мы здоровались, делились новостями, иногда выпивали по баночке… он пива, а я кваса. Ничего большего. Желания портить дружбу более горячими отношениями не возникало ни разу.
В последнюю такую встречу я как раз сидела в гостях у бывшей сотрудницы Жанны, а Леха позвонил и попросился разбавить скуку. Жанночка благосклонно кивнула, и военный – красивый и здоровенный – приехал к нам. И вот между хозяйкой квартиры и новоявленным гостем пробежала искра да такая, что мне пришлось придумывать повод, чтобы срочно уехать, дабы не держать свечку молодым-горячим.
А теперь мама пригласила их обоих на дачу. Зачем? Все просто: Алешу мне в пару, а Жанночку за компанию. Ей и невдомек, что там уже парочка почти сложившаяся. Так и получится, что на моем дне рождения я буду единственной одиночкой… Сюрприз, Кирочка!