– Данила? – я устало вздохнула. – Ты предлагаешь мне продолжать делать вид, что у нас с ним роман? А сам уйдешь из фирмы?
– Не уйду. Ну, не по собственному желанию точно. Но это совсем другая история, у меня есть план. Тебя вмешивать в него я не собираюсь. И так впутал во все это… Единственное, чего прошу сейчас, – это терпения. Не знаю, что в итоге получится, но хочется верить в лучшее.
– И какие исходы возможны?
– Или я продолжу работать там же примерно на тех же условиях, или вылечу. Со мной все очень неопределенно, а на тебя могут махнуть рукой, если мы по разные стороны. Враг моего врага – друг и все такое… Я хочу, чтоб стало ясно: ты была втянута во все это не со зла. В тот памятный вечер, на корпоративе, обычная симпатия переросла в нечто большее. И я понимал, что нужно сдать назад, только не смог. Ты красивая, Кир, веселая, находчивая и остроумная. Мне с самого начала нравилось находиться в твоем обществе, но именно в этот период я совсем не рассчитывал на начало отношений. Несерьезные – пожалуйста, а то, что у нас… Вот никак.
– Минаев, дорогой, – я подалась вперед, – ты меня бросаешь или предлагаешь попробовать что-то кроме секса из-под полы?
Глаза Макса на миг округлились:
– Кудрик, что это за метафоры? Мы как будто про алкоголь без лицензии говорим.
– Ну знаешь, ты тоже выражаешься, мягко говоря, не очень ясно, – обиделась я.
– Да куда яснее-то?! – он яростно рванул вперед, встал передо мной, чуть наклонился и отчеканил: – Хочу, чтоб ты была только моей. Только моей! Точка. Ясно так? Но если ты согласишься, то придется еще немного подыграть и покрутить с Эскиным в любовь. Фиктивную, Кир! Не приставать к чужому мужику, а так, самую малость, изобразить что-то. Вот на выходных как раз сделаете парочку селфи для благодарных зрителей, и будет превосходно. А в понедельник все станет яснее. Как тебе такой расклад?
Я, признаться, растерялась.
– Ну…
– Не торопись, у тебя есть пара минут, – Минаев посмотрел на часы. – Сто двадцать. Сто девятнадцать…
– Эй, я так думать не могу.
– Кудримудрая, – с нажимом протянул Макс, склоняясь ближе и почти касаясь губами моих губ, – Сама временные рамки установила. Сейчас Эскин придет, и мне пора ехать. Ну?
– Хорошо. Да, – выдохнула, сразу ощутив легкий поцелуй.
– Умница, Кир. Я очень постараюсь не оставить нас нищими и безработными. Но если что, помнишь, как там говорят? С милым рай и в шалаше.
– Угу, если шалаш взят в аренду где-то в Доминикане, – буркнула я, пытаясь подавить довольную улыбку. Но та, зараза, все равно вылезла наружу, сдавая мое на все согласное настроение с потрохами.
Уже через минуту Макс был собран, серьезен и в пальто. Меня всегда поражала в нем эта способность: мигом прийти в себя и мчаться куда-то навстречу перспективным сделкам. Лишь бы не к Марине. Последнее я озвучила.
– Кир, какая нафиг Марина? – он потянулся вперед, поцеловал меня в щеку. – Мы же только что все обговорили. Я слов на ветер не бросаю, хотя и могу долго ходить вокруг да около.
– Хорошо.
Спорить не стала. Да и, собственно, он был прав: обговорили, конечно. Детали, правда, остались неизвестны, в планы меня не посвятили, обещаний никаких не дали. Но зато щедро одарили надеждой.
– До встречи, Кудригрустикова, – Минаев подмигнул. – Улыбнулась бы, что ли.
Я растянула губы в стороны.
– Мило. Ты просто вдохновляешь на победу, – Макс все не уходил. И я вдруг поняла, что он переживает из-за моих сомнений. Мужик только что признался мне, что очень хочет быть вместе, хоть ему совсем не до любви в данный конкретный период, а я стою и провожаю его, едва ли слезы не утирая.
– Иди-иди, – встрепенувшись, шагнула вперед, коснулась губами губ, – удачи там во всем! Не хочу в шалаш.
– Меркантильная моя, – хмыкнул уже гораздо более довольный начальник. – Пока.
– Пока.
Я закрыла за ним дверь, привалилась к ней спиной и прикрыла глаза, блаженно вздохнув. Хотелось верить, что все будет хорошо. Мне нравился этот конкретный мужчина, я, очевидно, нравилась ему, так что, в принципе, вероятность общего счастья рисовалась вполне вероятной. А там… ну, хуже вроде как быть не может.
Обхватив себя за плечи, открыла глаза и хотела пойти одеваться-собираться к родителям, когда в двери постучали.
– Забыл что-то? – мурлыкнула, открывая и… недовольно разглядывая не менее хмурого Экскина. – А, это ты.
– И тебе доброго утра, – Данила отодвинул меня, вошел, скинул ботинки и сразу перешел к делу: – Напои меня! Кофе дай, или сдохну. Я полночи не спал из-за этой сволочи.
– Марины? – сразу предположила я.
– При чем здесь она? – удивился Данила. – Это твоя сволочь, а у меня свои. Маша, мать ее… Я ночью встал водички попить и чуть не подавился насмерть. Чего смотришь? Иди, вари кофе несчастному другу. Сил моих нет.
Кто я такая, чтобы возражать?
Усадив Данилу на стул и маясь от нетерпения, принялась выполнять указания, попутно слушая рассказ горемыки.
– Так вот, – распинался он, патетично вскидывая руку с зажатым в ней смартфоном, – решил я ночью проверить соцсети. Открыл Гарика – все в порядке, спит вроде бы. Тишина. Стал воду пить, добрался до Маши его и все…мир перевернулся! Она в Париже!
– Кафе «Париж»? – уточнила я.
– Во Франции! – чуть не завизжал Эскин. – Но да, на фоне моего любимого кафе. И за руку кого-то держит, только кончики пальцев видны. Ни хрена не понятно, Гарик там или нет! Но я уверен, это он. Она же не камикадзе – фоткаться с другим, когда официально всем известно об их связи с моим… С Гуриным.
– Ну-у, – протянула я, изо всех сил пытаясь придумать, как бы подбодрить товарища.
– Это тебе не Минаев с его ромашками, – прервал меня Данила, после чего поднялся и подошел к подоконнику. Осмотрел цветы, покачал головой, сообщил доверительно: – Безвкусица какая.
Я хотела узнать, откуда такая осведомленность, но последнее замечание Аполлоши задело до глубины души.
– Вот только не надо! – гордо выпятив грудь, я встала на защиту своих цветов. – Они красивые. И… необычные.
– Угу, – Эскин презрительно фыркнул. – Только помни, Кира: не научишь его сразу дарить нормальные розы, так и будет раз в год с веником приходить.
Я отвела глаза, посмотрела в окошко на небо, пожала плечами.
– Аа-а, – Данила всплеснул руками, – ясно! Любовь-морковь! Видел я уже такое выражение на твоем некогда умном лице! Хочешь ромашки – твое дело, а мне налей уже кофе и поехали шашлыки есть. Хватит с меня любовных тем, жрать хочу!
Спустя пятнадцать минут мы с Эскиным действительно отбыли в места, где водились всякие вкусности. Но сначала преодолели расстояние, успев побывать в метро, на электричке и в автобусе… Данила машину не взял по моему настоянию: чтобы спокойно принять на душу сто грамм успокоительного. Потом еще сто грамм и еще двести… Ведь мой папа гонит отличный самогон, которым непременно будет угощать нового ухажера своей единственной доченьки.
Сопротивлялся Эскин недолго, решив, что путь нам предстоит на такси до самого порога. Глупенький. Однако уже спустя сорок минут в метро и полчаса на платформе в ожидании электрички, Аполлоша понял, как сильно ошибался. Он даже хотел поднять бунт, но я благоразумно схватилась за виски, сослалась на головную боль и предложила высказать все чуть позже. Доверчивый мой друг и тут согласился.
В общем, когда мы вышли из автобуса и пробрались по нечищеной несколько дней дороге к дачному поселку, Даня говорить уже просто не мог. Он вяло моргал, хмурился и иногда тихо ругался. Шепотом и без души.
– А вот и она! – оповестила я, наконец, сама уже жалея, что не вызвала такси от железнодорожной станции. – Дача. Видишь пар? Это наверняка папа с Лешкой баню топят.
– С кем? – уточнил Эскин, с интересом посмотрев в указанном направлении.
– С другом детства моим. Лешей Драговым. Красавчик-офицер, которого родители мечтают видеть в моих объятиях.
– А он?
– А он на Жанку запал. Это моя коллега из больницы. Я же медсестрой работала до “Sokolov”. Ее, кстати, тоже пригласили. И Аньку с мужем.
– Та-ак, – Даня медленно повернулся ко мне. – То есть там до фига народу? И меня заранее списали как жениха, желая передать тебя в руки офицера?
– Ну, вроде того, – я беззаботно отмахнулась. – Они же не знают, что у Леши с Жанкой роман, а мы с тобой просто друзья.
– Вот это подлость! – возмутился Данила. – Пригласить меня, чтобы втоптать в грязь. Предварительно еще усыпив бдительность шашлыком с домашним самогоном! Ничего себе у тебя родители.
– Какие есть, – улыбнувшись, подхватила Эскина под локоть и потащила к дому. – Идем, а то я уже ног не чувствую. Кстати, про Макса они ничего не знают, если что. Вернее, мама знает, что у нас с ним ничего не вышло.
– Прелесть какая, – Даня устало вздохнул. – Ладно, придется показать им, какой принц заморский прибыл из Москвы.
– В смысле? – я уже протянула руку к калитке.
– В том самом. Ну-ка, посторонись. Дай джентльмену помочь, – он сам распахнул двери, галантно проорав: – Входи, любимая, знакомь меня с нашей мамой!
– Эскин, – зашипела я, – твою мать, не смей трогать мою мать!
Но было поздно. Данила оказался настроенным решительно, а родители, словно по волшебству, явились пред наши очи. Замерли, такие милые, обаятельные и внушающие доверие: мама с ножом и папа с топором. Просто идиллия.
– А вот и мы, – сообщила я, разрывая внезапно повисшую тишину, в то время, как Даня медленно попятился.
– Отлично! Я как раз пирог резала, – всплеснула руками мама, и лезвие ножа сверкнуло в лучах солнца. – Проходите скорее!
Данила отрицательно мотнул головой.
Папа продолжал хмуро смотреть на моего спутника, никак не аргументируя наличие холодного оружия.
Я чуть развернулась и тронула Эскина за плечо, будто пылинки смахнула. При этом глазами показала, что “заморскому принцу” пора себя проявить уже.