Секретарь привел короля с Виньогретом и сопровождающим их караулом гвардейцев к двери, ведущей в один из внутренних дворов замка. Приложил палец к губам.
– Тш-ш! Не шумите, а то напугаете его высочество, и он, не дай Пресветлая, упадет!
– Высоко висит? – заинтересовался Цеховой старшина.
– Ровнехонько посередине башни.
Гном переглянулся с его величеством.
– Для того чтобы кому-то всыпать, – глубокомысленно заметил Виньогрет, – надобно иметь его в непосредственной близости от ремня!
– Сейчас поимеем, – буркнул Редьярд, шепнул несколько слов на ухо начальнику караула и толкнул створку.
На улице царила глубокая ночь. В темноте белела связанная из простыней веревка, на которой покачивался огромным осиным гнездом непутевый беглец.
Неожиданный выход его величества спугнул две неясные тени, прятавшиеся в соседних кустах. Тени заметались и припустили прочь, бросив трех лошадей на произвол судьбы.
– Догнать? – осведомился вернувшийся начальник караула.
Редьярд лениво махнул рукой – мол, не стоит, и, выйдя в квадрат света, падавший из дворцового окна, запрокинул голову.
– Эй, сынок, куда это ты собрался? – преувеличенно изумленно поинтересовался он.
– Как я рад тебя видеть, папаня! – нерадостным голосом сообщил младший принц. – Видишь ли, ночь поста и покаяния привела меня к мысли посвятить себя служению добру! Я намереваюсь совершить паломничество по храмам Пресветлой, по пути совершая добрые дела во благо вдов, сирот…
– …девственниц, – подсказал отец, блестя глазами.
– Девственниц… – охотно согласился принц. – … Стоп! Каких девственниц? Что ты, отец, я намереваюсь воздерживаться от всех связей!
– От всех? – нехорошим голосом уточнил король. – И от освященных браком тоже?
– Я хотел поговорить с тобой об этом… когда-нибудь! – воскликнул Колей. – Видишь ли, я не готов к браку! Не ощущая в себе нужной меры ответственности, не могу стать мужем! Вот и подумал, зачем обрекать на страдания бедную гаракенскую принцессу, а меня лишать возможности покаяться в беспутной жизни во всех храмах Ласурии?
– Действительно, – с удовольствием поддакнул Виньогрет и щелкнул пряжкой. Одной рукой придерживая порты, другой потянул ремень.
– Спускайся, – приказал Редьярд, – сейчас мы с почтенным старшиной будем придавать тебе ответственности в нужной мере!
– Ой! – громко сказал Колей, разглядев внушительно поигрывающий в руке рыжего коротышки ремень. – Отец, ты хочешь меня опозорить перед гостями?
– Какой же это позор? – посмеиваясь в усы, спросил его величество. – Для наших гостей станет честью поучить уму-разуму члена королевской династии! Спускайся, говорю!
– Ты не имеешь права меня лу… – принц посмотрел на сопровождающих короля и изменил формулировку: – На придание мне ответственности! В нужной мере! Я должен дойти до этого своим умом!
– Вот с задних ворот и начнешь свой путь! – начиная злиться, сказал король. – Слезай, я сказал!
– Я, пожалуй, вернусь в башню! – несчастным голосом произнес принц.
– Нет, ты спустишься! – заорал, наливаясь кровью, как клещ на собачьем ухе, его величество. Выхватил арбалет из рук стоящего рядом начальника караула, навел на принца. – Или?…
Виньогрет одобрительно шлепнул себя ремнем по ляжке. Звук получился внушительным. Под веревкой, внизу, задвигались какие-то подозрительные фигуры.
– Не сметь лезть на мою веревку! – закричал Колей, пытаясь разглядеть происходящее двумя этажами ниже. – Отец, ты должен научиться уважать мою личность!
– Сын, – неожиданно успокоился Редьярд, целясь, – ты должен научиться уважать интересы государства!
– Отдай арбалет мне, твое не очень трезвое величество, – вдруг подал голос Цеховой старшина, возвращая ремень на место. – Ты же не в веревку целишься, нет?
– Как ты догадался? – изумился Редьярд, но арбалет отдал.
– Мои глаза и руки трезвее твоих, – ухмыльнулся гном, беря прицел, – потому позволь произвести воспитательную меру мне. Твое высочество, готов?
– К чему? – с ужасом крикнул принц. – К чему готов?
– Вот к этому… – пробормотал Виньогрет и нажал на спусковой крючок. Болт свистнул. Колей заорал нечеловеческим голосом и камнем рухнул… на туго натянутый ковер, принесенный гвардейцами из дворца. Все еще вопя, он скатился с него на землю, держась за арбалетный болт, торчащий из ягодицы.
– Ожин… – негромко позвал король.
Целитель выступил из темноты, пряча ладони в рукавах домашнего халата. На его ночном колпаке были вышиты трогательные птички.
– Кровотечение остановить, корму его высочеству перевязать – и все!
– А как же исцелить рану? – удивился мэтр.
– А после свадьбы! – ехидно улыбнулся король. – Аккурат перед первой брачной ночью, но не раньше! Понял меня?
– Вполне, – растерянно ответил Жужин, направляясь к его высочеству и бормоча под нос: – В гробу и пресвятых тапочках я видел такую работу!
– Вот это я понимаю, воспитательные процедуры на благо отечества! – довольно огладил бороду Цеховой старшина, отдавая арбалет одному из гвардейцев. – Клянусь молотом Торуса, ты правильный парень, твое величество! С тобой можно иметь дело!
– Обязательно будем иметь! – лукаво улыбнулся король. – Вот только дай срок разобраться с гальюнами!
Мимо них провели понурившегося и хромающего принца.
– К вопросам, над которыми следует поразмышлять, добавь-ка уважение к отцу! – сказал Редьярд в спину сыну.
Тот лишь передернул плечами.
– Идем, старшина! – хлопнул его величество по плечу уважающего себя мастера. – Надобно достойно закончить ужин!
– Закончить? – изумился гном. – Твое величество, бутыль наполовину полна!
– Наполовину?! – ужаснулся король. – Ожин, завтра в шесть быть у меня в спальне… ну, или где я буду валя… почивать!
– Слушаюсь, ваше величество! – по-военному вытянулся целитель.
И тяжело вздохнул.
Бруни и Кай проснулись одновременно – у обоих сказалась многолетняя привычка ранних пробуждений – и изумились, разглядев, что спали одетыми.
– Вот так первая ночь под крышей дворца! – засмеялась Матушка, обнимая любимого за шею и с удовольствием глядя в его темные глаза, в которых тоже плескался смех. – Не так я себе это представляла!
– А как? – заинтересовался принц, подтаскивая ее повыше и кладя себе на грудь.
– Ну-у… – задумалась Бруни. – Много свечей, легкий ужин, неторопливый разговор… теплый морс с медом на ночь. И ты…
– И ты… – эхом повторил Кай. Осторожно покрутил головой: – Сильна эта гномья водка! Меня до сих пор мутит!
Матушка благоразумно промолчала о том, что ее вчерашний день был и вовсе пропитан алкогольными парами, начиная с розового гаракенского и заканчивая подарком драгобужской делегации.
В дверь постучали.
– Ваше высочество, ванна наполнена! – раздался голос адъютанта. – Доброго утречка!
– Доброго! – ответил Кай и подарил Бруни такой поцелуй, что она позабыла и об алкоголе, и о времени суток, и о запахе перегара. – Нам надо вставать, родная! У меня очень жесткий график, тебе придется…
– Я привыкну, – поторопилась кивнуть она. – Главное, что каждый вечер ты будешь засыпать рядом со мной…
– А ты каждое утро просыпаться в моих объятиях! – принц поцеловал ее в лоб и помог подняться. – Идем, сделаем вид, что принимаем ванну!
– Да ты обманщик! – засмеялась Матушка, пытаясь пальцами расчесать спутавшиеся за ночь волосы.
– Мы с тобой выглядим так, будто спали на сеновале, – заметил Аркей, за руку ведя ее в купальню. – Придется принять меры!
Едва дверь закрылась, как оба, не сговариваясь, принялись торопливо стягивать друг с друга одежду.
– Очень… хочу… принять… ванну… – в перерывах между поцелуями призналась Бруни.
Кай подхватил невесту на руки и, осторожно опустив в теплую воду, опустился сверху сам и признался, покрывая поцелуями ее лицо, шею, плечи:
– Я хочу этого не меньше!
Несмотря на обманувшую ожидания ночь, утро выходило вполне романтичным.
После ванны, обтеревшись большим полотенцем, принц надел свободные штаны и босиком прошлепал к выходу из купальни. С порога улыбнулся:
– Для тебя – мой халат, родная.
– А ты куда? – удивилась Матушка.
– На тренировку, – пояснил он и вышел.
Бруни вспомнила виденную вчера просторную залу, на стенах которой висело разнообразное оружие. Она бы тоже потренировалась с утра, например, в приготовлении любимому завтрака! Ее губы тронула улыбка: кажется, скучать не придется! Вот только нужно решить проблему с одеждой!
– Моя госпожа, – раздался голосок из-за двери, – я – Катарина Солей, горничная. Ее светлость герцогиня рю Филонель прислала меня в полное ваше распоряжение. Я помогу вам одеться!
Бруни, запахнув халат, подол которого волочился за ней как королевская мантия, поспешила выйти в коридор, где увидела присевшую в реверансе невысокую тоненькую девушку с темно-каштановыми волосами, собранными в хвост. Ореховые глаза и лукавая мордочка делали ее похожей на лисичку.
– Добрых улыбок и теплых объятий! – поздоровалась Матушка. – Честно говоря, я не представляю, что надевать.
– Не беспокойтесь, госпожа, – улыбнулась Катарина, – я принесла все необходимое!
– Кажется, я в неоплатном долгу перед герцогиней! – пробормотала Бруни, направляясь в спальню.
Горничная помогла ей одеться и сделать прическу. Платье в этот раз оказалось цвета сливок, рукава и вырез были оторочены коричневым мехом. На туфельках красовались на золотых шнурах помпончики того же меха, что и отделка платья.
Бросив взгляд в зеркало, Матушка осталась довольна своим видом. Выйдя из спальни в гостиную, села на диван и приглашающе похлопала ладонью по сиденью:
– Присядь, Катарина.
– Но… – попыталась возразить та.
– Пожалуйста, – добавила Бруни, чем несказанно изумила горничную. – И расскажи мне, что я должна делать, что мне нужно и чего не нужно во дворце? Доселе самый знатный дом, который мне довелось посетить, был магистрат!