Спецагент не нашел, что ответить.
– Мы служим лишь Богу, – произнес Вацлав.
Он заглянул в глаза Мэддокса, и тому вдруг стало не по себе.
– А вы? Вы кому-нибудь служите? Или служба для вас – только способ носить ошейник?
– Я хочу поговорить с Рейгодором, – отрывисто сказал Мэддокс. – Что для этого нужно?
Вацлав опустил голову.
Несколько секунд он молчал.
Мэддокс не торопил его.
– Вы прекрасно понимаете, агент Мэддокс, что мы не можем вам доверять, – наконец отвечал Вацлав. – Вы говорите, что приехали сюда ради полковника Ковача.
– Так и есть.
– Хорошо, но с чего мне верить? Может быть, ваша цель – это Рейгодор. Может, вы хотите арестовать его… или даже убить… Такой подвиг сделает вам карьеру.
– Уверен, вы хорошо меня изучили, Вацлав. И знаете, что мне плевать на карьеру.
– Это правда.
В руках Кардинала появился наладонник.
Вацлав листал документы на экране.
– Вы нарушили приказ в Джорджии. Спасли заложников, бандиты смогли уйти. Это вам дорого обошлось. Потом, в Монтане… Нашли пропавших детей, взяли похитителей, но ордера у вас не было. Босс ваш получил повышение, а вас едва не уволили.
Кардинал улыбнулся.
– Вот почему вы здесь, не так ли.
– Не понимаю.
– Никто другой не согласился бы на такое задание. Оно может стоить вам не только жизни, но и карьеры.
– Я служу стране. Это для меня главное.
– Какая жалкая цель…
Вацлав покачал головой.
– Служить надо Богу, а не стране; что страна? Лишь стадо овец, жалких в своей безумной преданности режиму. И кучка пастухов, еще более ничтожных, – ибо тратят свою жизнь на овец. Ну хорошо.
Кардинал спрятал наладонник.
– Если вы хотите встретиться с Рейгодором, агент Мэддокс, – вам надо доказать, что вы достойны доверия.
– Как это сделать?
– Немного нарушить правила.
Вацлав передал Мэддоксу лист бумаги.
– Этот человек… Его зовут Саттон; контрабандист, провозит через Рубеж артефакты и зомби-препараты. Он очень опасен, и уже причинил много вреда… в том числе, и вашей стране, которой вы так усердно служите, агент Мэддокс.
На листе были снимок, краткое био, справка.
– Вы должны арестовать его, агент Мэддокс. Обвинений достаточно. Выбирайте любое.
– Почему я? На Рубеже хватает честных офицеров.
Вацлав сложил руки в жесте молитвы.
– Мало быть честным самому, агент Мэддокс. Горе честной душе, что якшается с грешниками. Система прогнила, сквозь Рубеж проходит больше нелегальных товаров, чем воды сквозь решето.
Мэддокс кивнул.
Он знал, что это правда.
– Я, конечно, могу обратиться к кому-то из Рубежа, – продолжал Вацлав. – Но что это изменит? Саттона арестуют, допросят, а потом снова отпустят. Улики исчезнут, обвинения снимут. У него надежная крыша…
– Корпорации?
– Верно. Крупные игроки, – «Матушита Хемикалс», «Дэрринг Корп», «Ленуар Инк», – ведут дела через таких людей, как Саттон. Они спасут его… или прикончат в тюремной камере. И ничего не изменится.
Мэддокс задумался.
– Если я соглашусь… если сделаю это… Я смогу увидеться с Рейгодором?
– Один. На наших условиях.
– Само собой.
Кардинал повернулся, готовый уйти; но вдруг он остановился.
– Что вы слышали о супермутантах, агент Мэддокс?
– Ничего. А кто это?
Легкая судорога исказила лицо Вацлава.
– Одна из легенд Зоны. Не думайте об этом… пока.
Мы с Питбулем вошли в трактир.
С потолка свешивались высушенные головы зомби. В них горели тусклые фонари.
Светильники медленно поворачивались. Сперва мне казалось, что они вращаются случайно. Потом я понял, – мертвые глаза следят за людьми.
– Помнишь главные правила? – спросил Питбуль.
– Еды не есть, бухла не пить.
Негр кивнул.
– Здесь подают такое, что даже зервольф отравится. И еще: местных девок не трахать.
– Что, сталкеры обижаются?
– Нет, просто все больные тут шлюхи. Ну сам посуди, – весь день вдыхать этот яд, с болот, жрать разное дерьмо, и давать каждому проходимцу.
Мы сели за дальний стол.
Я заметил, что Питбуль не кладет руки на столешницу, – хотя та казалась безукоризненно чистой, – и тоже не стал.
Пол в трактире был посыпан чем-то серым, воздушным.
– Не похоже на песок, – бросил я.
– А это не песок. Пепел. Здесь этого добра завсегда хватает…
– И что они жгут?
– Зомбей. Всяких мутантов. Сталкеров. Всю мертвечину, что найдут, – надо собирать и отвозить в Главный Крематорий. Иначе…
– Что?
Питбуль задумался.
– Всякое дерьмо, брат, может случиться. Зона не терпит мусора. Все у нее в дело идет. Из обычного трупа, – даже из обрывка руки, – такая тварь может вырасти, танком не убьешь.
Он постучал пальцем о палец, – охранный жест, принятый у нового поколения сталкеров.
– Здесь, вдоль Рубежа, везде ходят бригады чистильщиков. Ну а пепел? Чего добру пропадать. Ученые говорят, мол, он безопасен.
Я порадовался, что надел высокие ботинки.
В углу потренькивал на гитаре какой-то сгорбленный человечек. Перед ним стояла помятая коробка, из-под патронов, – там валялись деньги. Их было немного.
– А вот это дело, – пробормотал Питбуль.
Он повернулся к трактирщику и велел:
– Пива.
Хозяин перестал размазывать грязь по стойке, и взялся за кружку.
– Они добавляют немного крови зомбей, – пояснил негр. – Так, чуть-чуть, чтобы кайф словить.
– И люди пьют?
– Люди сожрут любое дерьмо, что им на стол поставят. А чего ты так удивляешься? Думал, в «Смартбаксе» или «Мак-Рональдсе» чего получше дают?
Он усмехнулся.
– Я знавал сталкеров, что ели зомбятину. Ничего, говорят, если полить кетчупом.
Хозяин подошел к нам, поставил кружку.
Та погрузилась в стол, почти наполовину, и закачалась плавно, – словно утонула в сиропе.
Питбуль отдал деньги.
– Платят тут сразу, – пояснил он. – А то до конца обеда можно и не дожить.
За соседним столом, двое сталкеров рвали тупыми вилками какое-то мясо.
Я не решился спросить, кого они там едят.
– Знаешь, в чем соль?
Питбуль взял кружку.
Несколько капель столешницы остались на ее дне; дрогнули, и упали, разбудив широкие круги.
– В каждом таком трактире, своя добава. Кровь зомбей – как наркотик. Чуть выпьешь, и больше уже без нее не можешь.
Негр потыкал пальцем в кабатчика, что успел вернуться за стойку.
– Так вот, у каждого хозяина свой коктейль. И если подсел ты, скажем, на болотное пиво, – то больше никакое другое в глотку уже не лезет. Пол-Зоны прочешешь, но пить будешь только в этом трактире. Хитро, да?
Я заглянул в его кружку.
Спросил:
– И что, ты собрался выпить?
– Ну нет, конечно. Я же не идиот.
Он поднялся, размял плечи, и подошел к певцу.
Вынул из кармана сложенную бумажку, – видно, заранее припас деньги на такой случай.
Выплеснул пиво барду в глаза. Врезал по лицу наотмашь, и парень стек по стене плевком. Питбуль наклонился, схватил его и поднял. Вмазал пять раз, – в пузо, по рылу, в пах.
Я вмешаться хотел, – но негр уже отшвырнул певца в сторону.
Посмеялся, белозубой улыбкой, и вразвалочку зашагал ко мне.
– За что ты его так? – спросил я. – Парень, вроде, неплохо пел.
– Чудак ты человек, – Питбуль покачал головой. – Думал, он здесь сидит для этого? Музы’чку играть? Да разве этим скотам…
Он мотнул головой, показав на сталкеров.
– Нужны его дурацкие песенки? Нет, брат. Парню платят за то, что все дают ему в морду.
Видно, глаза мои выкатились от удивления.
Питбуль засмеялся.
– Местная такая забава. Нравится она мне. Жаль, у нас в Штатах такого нет.
Я посмотрел на паренька.
К тому подбежал хозяин, пытался соскрести певчую птичку с пола.
– Знаешь, я всегда удивлялся, – заметил Питбуль. – С чего бы человек за такую работу взялся.
– А что тут странного? – хмыкнул я. – Работа непыльная. Трудиться-то особо не надо. Разве там, вне Зоны, – люди не ведут себя точно так же? Берутся за ремесло, где будут огребать лишь колотушки и зуботычины.
Питбуль задумчиво кивнул.
– Пожалуй, ты прав.
– Безделье и голод, великое сочетание, – бросил я. – Двухголовый бог, что правит людьми, и толкает их на добровольное рабство…
Хозяин отвел паренька к стойке, и плеснул ему водки.
– Что шахтер в забое, что клерк на дрянной работе. Корчатся за гроши, получают звезды от босса, – а потом идут в бар и плачутся, мол, жизнь у них не сложилась.
Я кивнул на парнишку.
– Этот хоть чуть умнее. Стойка, чтобы напиться и проплакаться бармену, всегда под рукой.
– А разве мы с тобой не то же самое делаем? – спросил Питбуль. – Подставляем хлебальник, чтоб нас лупили.
– Не скажи, – живо ответил я. – Нас, может, и лупят все почем зря, – но мы ведь можем давать им звезды в ответ. Или даже авансом. А этот парнишка всегда будет неудачником…
– Это да, – кивнул негр.
– А вот откуда весь этот сброд? – спросил я, оглядывая трактир. – Там, вне Зоны, – все думают, что сталкеры сплошь герои да победители.
– Ну, о наемниках такое тоже болтают, – согласился негр. – Только в любом ремесле асов мало, а задниц много.
Я задумался.
– Думаю, понял, – заметил я. – Есть одно нехитрое правило. Первым идет дурак. Вторым – герой. Третьим – служака. И последними бегут неудачники. Все они притащились в Зону, в надежде разбогатеть.
– Только поздно, – крякнул Питбуль.
– Да, – согласился я. – Много есть историй о тех, кто смог здесь разбогатеть. Быстро. Одна-две ходки, парочка артефактов, и ты уже в шоколаде. А тем, кто набежал сейчас, опоздавшим, – остались только объедки.
– Верно, – кивнул Питбуль. – Черте во что превратилась Зона. Всякую шваль сюда тянет. Одно хорошо. Дохнут они все быстро. Говорят, пару дней назад вышли такие вот новички, за добычей.