Мэддокс качнулся на носках.
– Вы сказали, я встречусь с Рейгодором. Если нет, нам не о чем больше говорить.
Он повернулся и зашагал к машине.
– И еще, – бросил Мэддокс через плечо. – Саттона вы больше не увидите.
Тихий смех Вацлава заставил его обернуться.
– Думаю, вы недооцениваете силу веры, агент Мэддокс…
Два дерантора подошли к багажнику его джипа.
Открыли, и выволокли наружу Саттона.
– Спасите! – кричал он. – Прошу, умоляю! Заберите меня у них!
– Какого черта?
Мэддокс шагнул к Проклятому Кардиналу.
– Думали, что хорошо его спрятали?
Вацлав улыбнулся, едва заметно.
– Можно сокрыть деяния от людей, но не от Господа нашего…
– Нет! – бился и кричал Саттон. – Вы не понимаете. Это звери! Безумцы! Лучше пристрелите меня!
– Вы должны его отпустить, – отрывисто сказал Мэддокс. – Мы так не договаривались.
– Вот как?
Лицо Вацлава стало мертвым.
– А вам казалось, мы просто его отпустим, агент Мэддокс? Похлопаем по спине, и забудем про его преступления?
– Саттона будут судить.
– Ну конечно. Честный и справедливый суд, оплаченный корпорациями и мафией. Или вы правда верите, что истина рождается под молоточком судьи?
Вацлав мотнул головой.
Сектанты запихнули Саттона обратно в машину.
– Я хотел, чтобы вы на него взглянули, – сказал Вацлав. – В последний раз. Тот, кто вступил в бой во имя Господне, уже не может повернуть назад…
Слова Кардинала так ярко, так больно напомнили Мэддоксу о его собственных мыслях и сомнениях, – что стало не по себе.
Неужели Вацлав и правда может читать его мысли?
– Я увижу Рейгодора? – спросил Мэддокс. – Да или нет.
Он проводил взглядом Саттона.
Мог ли он спасти этого беднягу?
Выхватить пистолет, убить Вацлава и двух его людей? Может быть, и получится. Но Мэддокс знал, что не станет ничего делать.
Слишком многое было поставлено на карту, – а цель так близка, нельзя всем рисковать ради жизни мелкого контрабандиста с Рубежа.
– Вы увидитесь с Рейгодором, – ответил Вацлав. – В свой срок. А пока…
Он протянул Мэддоксу лист бумаги.
– Вот что мы хотим знать. Нам нужны все данные, по ввозу артефактов и препаратов мутантов в США и страны ЕС.
Мэддокс пробежал глазами список вопросов.
– Но эти сведения засекречены.
– Верно, – кивнул Вацлав. – Вот почему нужны вы.
– Зачем? – глухо спросил Джон.
Кардинал покачал головой.
– Зачем нам правда? Агент Мэддокс, вы меня удивляете. Мир стоит на правде; правда – это крылья, что делают нас ангелами…
– Что вы сделаете с этими данными?
– Мы их опубликуем, конечно. Люди должны знать, что каждый день их мир заражают гноем и кровью зомби. В интернете у нас много сторонников…
Вацлав перекрестился.
– Они еще не готовы выступить, и дать бой прогнившей системе. Но семена уже брошены, агент Мэддокс. И скоро взойдут.
– Что будет с ним?
Мэддокс глянул на машину.
– С Саттоном?
Вацлав поднес к губам серебряное распятие.
– Он обретет то, к чему должны стремиться мы все, агент Мэддокс.
– И что же это?
– Справедливый суд.
Оррим Молот устроил свой лагерь в бывшей военной части.
Все здесь было надежным и прочным, – настоящий форт, с высокими стенами, бункерами и орудийными вышками.
Никто не мог подойти сюда незамеченным, – и никто не смог бы уйти живым.
– Нравится, Жак? – спросил Драган Ковач.
Они неслись над пустошью, на новеньком турбоглайдере.
«Словно в первый раз не налетались», – злобно думал Ренье.
– Ну, неплохо, – осторожно отвечал он, пытаясь запихнуть в глотку слова:
«Мы оба здесь сдохнем, ты, придурок обдолбанный».
Нет, не иначе, – кровь зервольфа имела и другие свойства. Похоже, что победа над старостью имела свою цену, – и Ковач стал постепенно сходить с ума.
А может, так просто казалось Жаку, – больше всего на свете Ренье хотел оказаться сейчас в Париже, макать в кофе свежие круассаны и смотреть, как голуби клюют крошки.
Он любил голубей.
– А мне не нравится, – сказал Ковач.
Серб осматривал форт, заложив руки за спину.
– Взгляни на эту крепость, – задумчиво сказал Ковач. – Тот, кто строил ее, – был уверен, что на его страну нападут. Не сомневался. Но почему? Разве нет у него разведки, чтобы остановить удар? Послов и дипломатов, чтобы решать все мирно? Нет, – он уверен, что все это не поможет, и готов к войне. Знаешь, Жак… Тот, кто строит мощную оборону, – уже проиграл.
Турбоглайдер снижался.
– Вот, – сказал Ковач, вынув из кармана небольшой пузырек. – Глотайте таблетку.
– Зачем это? – испугался Ренье.
Он отдернул руку, и даже спрятал за спину.
– Не бойтесь, – засмеялся полковник. – Я вовсе не собираюсь травить вас. Это для вашей же безопасности. Вот смотрите…
Драган выложил на ладонь две таблетки.
– Берите любую.
Жак, трясущейся рукой, взял.
Ковач легко проглотил вторую.
– Видите? Никакой отравы.
– Но… для чего?
Полковник нахмурился.
– А то вы не понимаете. Здесь же радиация, мой дорогой Жак. Или вам хочется умереть? Этим несчастным людям, что каждый день ползают по болотам…
Он безразлично пожал плечами.
– Сталкерам! Грязным бомжам, мусорщикам Зоны… Давно плевать на свое здоровье. Но мы ведь другие люди, не так ли. Примите таблетку, Жак! Впрочем…
Ковач поджал губы.
– Как знаете. Но должен предупредить вас, – если откажетесь, не доживете до вечера. А будет жаль, жаль! У меня большие планы на вас и ваши исследования.
Все в груди Жака сжалось от ужаса.
Выпить таблетку?
Может, притвориться, что проглотил, – а на самом деле, спрятать под языком и потом незаметно выплюнуть? Подоопытные так часто делали, – когда он проводил с ними опыты. Выжили только трое, самые сильные.
Даже немного жаль было их потом убивать.
– Сами видели, яда там нет, – улыбнулся Ковач.
А что, если полковник еще раньше принял противоядие?
Или сам ненароком спрятал в рукав таблетку, и только притворился, будто ее глотает?
А может, этот безумец смертельно болен, и решил покончить с собой, – а заодно утащить и его, Жака, – последняя шутка, перед могилой?
– Да пейте же, – сказал Ковач.
Ренье проглотил таблетку.
Она была горькой, голова слегка закружилась.
Полковник сухо улыбнулся.
– Вы только что спасли себе жизнь, мой друг.
Дверь турбоглайдера открылась.
Четверо солдат, в форме клана Молота, ждали их, держа наизготовку оружие.
– А наша охрана? – испугался Ренье. – Мы что, одни пойдем?
– Таково условие, – флегматично ответил Ковач. – Об этом просил наш любезный друг, Оррим Молот.
Жаку это совсем не понравилось.
Он оглянулся, – ему очень не хотелось покидать турбоглайдер.
– Впрочем, вам совершенно нечего волноваться!
Ковач хлопнул его по плечу.
– Если дела вдруг пойдут не так… А нрав у Оррима бывает очень горячим. Поверьте мне, мой дорогой Жак, – никакая охрана нам тогда не поможет.
Тяжелые ворота медленно растворились.
– Держите руки на виду, – вполголоса посоветовал Ковач. – И лучше не размахивать ими. Народ здесь нервный. енРенёё
Они прошли по двору крепости.
Тут и там, стояли кресты, – и зомби были распяты на них. Солдаты стреляли в живых мертвецов, и смеялись.
– Зачем это? – спросил Жак, испуганно озираясь.
Ковач усмехнулся.
– Армию надо тренировать, мой дорогой доктор.
– Но почему так? Можно же взять мишени.
– Мишень не научит вас стрелять по врагу. Видеть его глаза, слышать его дыхание. Чтобы научиться стрелять, хватит и пары дней. Но армии нужно другое. Научить солдат убивать…
Он показал на вольеры с зомби.
– Армии всех стран, – Европы, Китая, США, – привозят отсюда зомби. Идеальные куклы для обучения. В них можно стрелять часами. А потом дашь немного свежего мяса, и наутро они как новенькие.
– Но это жестоко.
– Верно. Для того ведь и обучение. Люди должны привыкнуть к жестокости. Только тогда они смогут превратиться в солдат.
– Никогда об этом не слышал.
– Простые люди не знают и сотой доли того, что происходит.
Оррим Молот стоял возле бункера, и вполголоса отдавал приказы своим командирам.
Охранники остановились. Ковач кивнул.
– Красавец, правда?
– В детстве его, наверное, дразнили, – заметил Жак.
– До шестнадцати лет, Оррим был обычным мальчишкой, – ответил Ковач. – Но вот его отец был одним из тех, кто работал в Зоне, после аварии. Он получил хорошую пенсию, – как раз хватило, не умереть от голода…
Оррим повернулся к ним, и Жак увидел, что глаза у Молота разные, – правый обычный, человеческий, а левый темнел узким зрачком рептилии.
– Когда парень стал изменяться, он приехал в Зону. Здесь быстро поднялся. А вот в обычном мире ему пришлось бы несладко.
– Уродам там места нет, – хмыкнул Ренье.
– О, здесь ты ошибаешься. Мир принадлежит уродам. Вот кто подмял под себя планету.
– Но почему?
– Это просто, Жак. Чтобы выжить, уродцу надо прилагать гораздо больше усилий, чем нормальному человеку. Фрик или сдохнет, или станет сильнее. Естественный отбор – бедный Дарвин! – приобрел забавные формы, верно?
– Смотри, – пробормотал Ковач.
В голосе его звучало то ли презрение, то ли интерес.
Он словно был энтомологом, что заглянул внутрь муравейника.
– Помнишь, я говорил о моем накопительном центре, в Боснии?
– То есть, о концлагере? – спросил Жак, сглотнув от страха.
– Да. Даже там люди жили лучше. Ты только посмотри, – грязь, мусор. А эти бедняги сами идут сюда, и считают честью служить у Оррима.
– У каждого своя планка, – рассудительно сказал Жак.
Двое солдат провели их в крепость.
Ренье испуганно озирался. Оррим уже ждал их – в просторной комнате висели рваные флаги, на столе топорщилась карта Зоны.