Если вы, читатель, действительно, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотите знать, что происходило в Литл Тертл, то скормите своей или соседской собаке чили, обильно политый острым соусом. Наверное, стоит добавить пару кусков шоколадного пирога. А теперь постойте, ПОСТОЙТЕ. Примерно через полчаса кишки вашей собаки уже готовы будут взорваться, так что позаботьтесь о том, чтобы вывести ее на улицу. Затем, пока исходящая парком куча дерьма все еще тепла и благоуханна, положите ее в магазинный пластиковый пакет – И НЕ ЗАВЯЗЫВАЙТЕ ЕГО! А теперь нацепите ручки пакета себе на уши и глубоко вдохните. Вы должны постоянно ходить с этим пакетом на лице. Ну как, начало доходить? Каждый раз, когда собачьи какашки начнут твердеть и терять часть своего аромата, отправляйтесь на новой освежающей порцией. И вот, пока вы вдыхаете эту чудную смесь, попробуйте угоститься энчиладой или, может быть, кусочком лазаньи. Да черт с ним, просто попробуйте заснуть с этой штукой на лице. Что, уже не так весело? Вот поэтому, дорогой читатель, я и зациклился на описании этой вони. Она всепроникающа. От нее нет никакого спасения, никаких гигантских бутылок с освежителями воздуха. Не было даже преобладающего направления ветра, который мог бы принести бы нам облегчение. Мы были со всех сторон окружены неистребимыми миазмами разложения.
К полудню дня смерти, помноженной на смерть, я заметил нечто странное. Зомби как будто становились выше. Спрыгнув со своей башни, я кинулся к клубу. Пару раз глубоко вдохнув – о чем тут же и пожалел – я рассказал о том, что меня встревожило, Джеду.
– Джед, ты должен приказать прекратить стрельбу, – с трудом выдохнул я.
– Если речь идет о боеприпасах, Тальбот, то я понимаю твою озабоченность. Но у нас их по меньшей мере на неделю, – ответил Джед.
Я все еще отдувался после пробежки, но не хотел вдыхать воздух слишком глубоко – и лишь отчасти потому, что в последние несколько месяцев забросил кардиотренировки. Поэтому я и выпалил то, что выпалил, без всяких объяснений. И получил вполне предсказуемый ответ.
– Зомби становятся выше… – прокаркал я на следующем выдохе. – … Джед.
– Алкоголь теперь раздобыть труднее, чем свежий бифштекс, так что я знаю, ты не пил. Значит, травка? – спросил Джед, поднимая бровь.
Каждая минута была на счету, поэтому, как бы это ни было отвратительно я сделал два глотка мерзкого воздуха, немного пришел в себя и начал все заново.
– Джед, наша стена высотой в восемь футов.
Джед кивнул. Похоже его слегка удивил тот факт, что я нашел нужным примчаться сюда и сообщить ему об этом.
Я пояснил:
– Но зомби, стоящим у самой стены, она по грудь.
– Э-э…
Озарение все еще не снизошло на него.
– Мы застрелили стольких…
– О, черт, – завершил мою фразу старик. – Живые зомби стоят на телах упавших!
– Еще пара часов, Джед, и они просто начнут валиться через стену. И как только это произойдет, мы уже не сможем их остановить.
– И что, Тальбот? Мы не можем сидеть здесь и выжидать. Вряд ли они просто развернутся и уйдут.
Мне оставалось лишь пожать плечами.
– Не знаю, Джед, но для начала у нас есть срочное дело. Потом придумаем что-нибудь еще.
По взгляду Джеда было вполне понятно, что он верит в это не больше, чем я.
– Тогда все кончено, – сказал он, разворачиваясь к системе громкой связи, динамики которой были развешены по всему комплексу.
– Прекратить огонь! – проревел Джед.
Примерно посреди третьего объявления канонада начала затихать. Вдалеке прозвучала еще пара одиночных выстрелов – похоже, пальцы этих слишком рьяных стрелков уже приросли к спусковым крючкам.
Джед описал ситуацию, и пузырь, в котором существовал жилой комплекс Литл Тертл, с треском лопнул. Неважно, верил ли кто-то в то, что мы сможем пулями расчистить себе дорогу из этой западни. Всех только что известили, что подобный образ действий приведет нас к верной гибели. Бездействие привело бы к тому же финалу, но принесло бы куда меньше удовлетворения. В нормальной ситуации тишина означает мир, но теперь вокруг воцарилось безмолвие смерти.
Эффект был, по меньшей мере, разрушительным. Пока я шел домой, у меня мурашки бежали по спине от чувства, что я внезапно очутился в аквариуме. Зомби пялились на нас почти со всего периметра стены. Я не хотел смотреть на них, но чувствовал на себе сотни пар глаз, таращащихся на меня с надеждой. И вовсе не потому, что я казался им духовным пастырем. Скорее уж, бараньим жарким. Сунув руки в карманы и опустив голову, я вошел в дом. Трейси смотрела на стену через окно. По ее плечам то и дело пробегала невольная дрожь.
– И что теперь, Майк? – спросила она, не отводя взгляда от приковавшей ее внимание стены.
Я снова пожал плечами. Если честно, меня уже тошнило от вопросов, ответа на которые я не знал. Как будто я снова очутился в выпускном классе. Но в ту пору, по крайней мере, я хотя бы был обдолбан, и все мне было по барабану. А теперь я обязан был знать ответы, ведь от этого зависели наши жизни. Мой жест, однако, возымел желаемый эффект. Трейси отвернулась от окна, чтобы взглянуть на меня. Ладно, может, и не столь желаемый. Я почувствовал себя альбиносом под палящим оком аризонского солнца. Мои щеки мгновенно вспыхнули.
– Ты не знаешь? – спросила она.
Тон был обвинительный, но мне послышалась в нем горечь поражения.
Я подошел к своей жене, крепко обнял ее – и соврал:
– Мы выберемся отсюда.
Конечно же, она поверила в это не больше, чем я.
Неестественную тишину временами нарушало стаккато ружейной пальбы. Похоже, на стенах осталось еще несколько крепких орешков, не желавших так просто сдаваться.
Сидя в четырех стенах, я понемногу стал съезжать с катушек. Занять себя чем-то надолго и хотя бы на миг отвлечься от мыслей о зомби не получалось. Кроссворды – зомби, сборка моделей – зомби, чтение – зомби.
– Что за дерьмо! – воскликнул я, вскакивая с дивана.
Никто не возразил. Мы просидели почти час, не перемолвившись ни словом.
– Пойду погляжу, как у Алекса идут дела с фурой.
Это тоже не подняло никому настроения.
Когда я только рассказал Трейси об этой идее, ее глаза загорелись, словно рождественские огни. На душе потеплело при виде того, как она воспрянула – пускай и ненадолго. Трейси была умна и, конечно же, заметила, что мой энтузиазм на тему этого плана несколько подувял.
– В чем дело? Ты что, думаешь, что грузовик не проедет? – спросила она.
– Немного сомневаюсь, но, если выехать в подходящий момент, у него будет неплохой шанс.
Она всмотрелась в мое лицо в поисках ответа. Черт, все слова, наверное, были вытатуированы у меня на щеках.
– Ты не едешь, – ровно сказала она.
Мои глаза выдали правду.
– Едут лишь женщины и дети, и даже в этом случае нам не удастся вместить их всех.
– К дьяволу! – выкрикнула она.
Я отшатнулся. При росте пять футов два дюйма и весе сто десять фунтов она вселяла в меня куда больший страх, чем любой инструктор учебки вдвое крупнее ее. Ярость Трейси затмевала все.
– Ну тогда и я не еду! – крикнула она, заходив по комнате кругами, как тигр, готовящийся к прыжку.
Я почувствовал себя беззащитной козочкой, на которую точат когти.
– А что, если фура застрянет? Что тогда, мистер Бравый Морпех? Вы практически отправляете зомби партию свежих консервов. Все, что им понадобится для отменного фуршета – это открывалка и бутылочка кьянти.
Я вскинул руки, пытаясь ее успокоить. С тем же успехом я мог бы плеснуть в костер бензина из канистры.
– Успокойся, – попросил я.
Опаньки. Неверная тактика. Огнедышащая Сент-Хеленс[72] во плоти с грохотом взорвалась.
Увернувшись от моих рук, Трейси со всей силы врезала мне под дых. Вот этого я никак не ожидал! От силы удара я согнулся пополам, судорожно глотая воздух. Хорошо еще, что она не довершила комбинацию апперкотом, это было бы уже по-настоящему позорно. Я все еще пытался вдохнуть, когда она отступила. Однако больше походило на то, что моя женушка выглядывает слабину для следующего удара.
Когда я наконец-то ухитрился разогнуться, то уже готов был ей ответить. Она продолжала кружить по комнате, так что я постарался как можно тщательней подбирать слова.
– У нас не так много других вариантов, Трейси, – умоляюще произнес я. – Если хоть кому-то из нас удастся выбраться, значит, дело того стоило.
Она презрительно фыркнула.
– И что потом? Куда они поедут? Что будут делать? Лучше уж оставаться здесь и драться до конца.
– Но они выживут для следующего боя. Не может быть, чтобы не осталось других укрепленных лагерей.
Я искренне надеялся, что это так – иначе, действительно, какой смысл? Фура, набитая женщинами и детьми, вряд ли могла заново заселить планету.
– Я не еду, – холодно повторила Трейси.
Перестав расхаживать, она остановилась прямо передо мной, словно предлагая набраться смелости и оспорить ее решение.
С одной стороны, я благодарил бога за то, что она не уезжает. С другой – проклинал судьбу. Она готова была пренебречь шансом на спасение. Мне надо было настаивать дальше, несмотря на угрозу, нависшую над моим солнечным сплетением.
– А как насчет Николь? Ты решила и за нее, да? – спросил я.
Трейси качнулась вперед. Поначалу я решил, что начался второй раунд, и приготовился защищаться, но это, скорей, походило на обморок. Я неохотно вышел из защитной стойки, чтобы поддержать жену. Она меня оттолкнула.
– Мы – одна семья, – сглотнув, выдавила она. – И мы умрем, как одна семья.
На этом Трейси развернулась и вышла из комнаты.
Десятью минутами позже, все еще стоя на том же самом месте, я никак не мог понять, от чего же сильней ноет нутро – от удара или от ее слов.
Глава 22Дневниковая запись 19
Алекс увлеченно припаивал к фуре плуг. Я стоял чуть в сторонке и наблюдал за его работой, ежась при мысли о том, что зеленовато-желтая световая дуга сейчас выжигает мой образ в мозгах сотен следящих за нами зомби.