вполне прозрачен. Именно те глупцы, что в одиночку спускаются в подвал, чтобы проверить электрические щитки, в итоге оказываются подвешенными за ноги и изуродованными до безобразия.
Но я не мог позволить ни Би-Эм, ни Полу, ни Алексу, ни даже Райану Сикресту сбить меня с намеченного пути. Я понимал, что Трейси молилась, чтобы мы от него не отступили. Если бы я не попытался спасти ее маму, она, конечно, постаралась бы превратить мою и без того ужасную жизнь в кромешный ад, но ей бы все равно пришлось смириться с моим решением. Не знаю, впрочем, кто кого обманывал. Она держала меня за яйца с того самого дня, как мы поженились. Время от времени она ослабляла хватку и позволяла мне на них взглянуть, но вот кто из нас был мужчиной в семье… Скажем так, я был президентом Бушем, а она – Диком Чейни[29].
По дороге в Канзас-Сити мы угрюмо молчали. Казалось, все погрузились в собственные мысли о будущем. Даже веселый Томми сидел очень тихо. Его тетушка Марта открытым текстом сказала, что он должен поехать вместе с ней. Однако Томми не согласился и теперь сидел в кабине вместе с нами и Алексом, чтобы поверженная в споре Марта не смогла запугать его всякими ужасами.
Но давайте признаемся честно, речь шла не о бейсбольном матче и даже не об игре «Ред Сокс»[30] против «Янкис»[31]. Ставки были выше некуда: жизнь или смерть. Можно, конечно, сказать, что есть в жизни ставки и повыше – бессмертная душа, например, но что уж там… Я вообще подозревал, что мы провалили все божественные проверки и теперь на своей шкуре испытывали Его гнев.
Томми уже почти час ничего не жевал. Я понимал, что он расстроен. И лишь только я собрался начать с ним разговор, он огорошил меня заявлением:
– Мистер Ти, сдается мне, лучше не соваться к маме миссис Ти.
Мне на спину словно вывалили целое ведро ледяных кубиков. Алекс взглянул на меня, и в его глазах промелькнули искорки надежды.
– Майк, дружище, поехали с нами? Ты ведь и сам понимаешь, каковы шансы выжить у одинокой женщины.
У меня по спине все еще бегали мурашки. Я ответил фразой, которая явно должна была положить конец разговору:
– А что, если бы Марта попросила тебя разыскать ее маму?
Да, я знал, что бил ниже пояса, но мне не хотелось внимать доводам Алекса, какими бы разумными они ни казались. Кратких замечаний Томми было вполне достаточно, чтобы осознать, что мое предприятие изначально обречено на провал.
– Грязно играешь, Майк, – уязвленно заметил Алекс.
– Прости, – кивнул я.
– Но я понимаю.
– Дядя Алекс, ты на следующем съезде сворачиваешь? – спросил Томми.
Интонация его была вопросительной, но на самом деле это было скорее утверждение. Алекс действительно свернул с дороги на следующем съезде. Мы проехали еще с полмили, и мой ужас достиг невообразимых глубин. Алекс заехал на парковку подержанных минивэнов, и Томми улыбнулся от уха до уха.
– Нет! – взмолился я. – Давай найдем что-нибудь получше.
Алекс с трудом сдерживал смех:
– Нет, дружище, у тебя теперь большая семья. Всем должно хватить места.
– Вот дерьмо! – воскликнул я. Я словно попал в худший кошмар в своей жизни. – Это ты все подстроил! – Я указал пальцем на Томми.
Тот лишь взглянул на меня и развернул новую шоколадку.
Трейси, услышав мое негодование, первой выбралась из кузова. Впрочем, ее тревога тотчас сменилась смехом, стоило ей только осмотреться по сторонам.
– Ну наконец-то мы укротим этого зверя! – бросила она.
Я бы упал на колени и взвыл от горя, если бы только смог потом подняться. За двадцать минут мы загрузили в два минивэна все наши скромные припасы и расселись сами. Мне досталась блестящая бирюзовая машина с панелями под дерево, от одного вида которой мне становилось дурно.
Брендон, похоже, не испытывал таких страданий, усаживаясь за руль серо-зеленого куска… минивэна. Не знаю даже, есть ли на свете менее мужественное занятие, чем вождение минивэна. Разве что ехать позади собственной жены на «Харлее»… Я думал, что одну из машин поведет Би-Эм, но он буркнул, что потерял права. Впрочем, что-то мне подсказывало, что он не штраф получить боится – да и кто бы мог его выписать? У меня сложилось впечатление, что он отказался, потому что вообще не умел водить. Что ж, я не был удивлен: наверное, пока просто не создали автомобиля таких размеров, в котором он смог бы с комфортом устроиться за рулем.
Пока мы прощались, я снова обдумал наш план.
Марта подошла к Томми и взяла его за лицо. Я видел, что она шевелит губами, но слов разобрать не мог. Томми заключил ее в медвежьи объятия, а потом отпустил и отошел на шаг. Марта повернулась к фуре и пошла прочь шаркающей походкой настоящей старухи.
Я повернулся к своему другу и товарищу во всех приключениях.
– Прощай, Алекс, – сказал я и прикусил губу.
Алекс сдерживаться не стал, разрыдался в голос и облапил меня. Такое поведение вполне допускается мужским кодексом (я проверял).
– Удачи, Майк, – выпалил он, после чего шмыгнул носом, вытер слезы и быстро залез в кабину фуры.
Я успел лишь сказать в ответ:
– И тебе удачи.
И он захлопнул дверь.
Следующей ко мне подошла Эрин. Она рыдала пуще Алекса, но ведь ее и не сдерживали положения мужского кодекса.
– Майк, спасибо тебе за все. Без тебя и без твоих родных мы бы ни за что не выжили.
Мне хотелось ответить, что все это пустяки. Но мои ребята действительно рисковали жизнями, чтобы спасти их, а выздоровеет ли Джастин, я не знал до сих пор. Под плач Эрин ко мне подошел Пол.
Он пожал мне руку «секретным» способом, который мы придумали еще в колледже: вслед за классическим рукопожатием мы касались предплечий друг друга, а затем сцепляли пальцы. Завершалось все объятием.
– Все было здорово, Майк.
У меня на глаза навернулись слезы.
– Лучше и не бывает, Пол.
Вот так мы и расстались. Я смотрел, как они садятся в кузов, и гадал, узнаю ли когда-нибудь, как сложилась их судьба? Теперь мне осталось лишь надеяться, что все они доберутся до своих близких и счастливо проведут остаток своих дней на этой земле.
Когда фура тронулась, Томми заплакал. Он явно о чем-то сожалел – вот только я не знал, печалится он из-за того, что решил остаться с нами, или же его страшит судьба, уготованная отъезжающим. Спрашивать я не стал. Мне не хотелось знать наверняка, ведь любой его ответ только расстроил бы меня сильнее. Фура скрылась за горизонтом, но мы все еще с минуту стояли, глядя ей вслед. Может, мы надеялись, что они изменят свое решение и поедут с нами. Но этого не случилось.
Глава 14Дневник Майка. Запись двенадцатая
– Так, – сказал я, изучая маленькую карту, найденную на столе у автодилера. – В город мне заезжать не хочется, но, если «Желтые страницы»[32] не врут, в нескольких милях отсюда есть магазин спортивных товаров. Давайте попробуем пополнить наш арсенал и раздобыть немного патронов. Может, там и еда какая найдется.
Брендон явно чувствовал себя не в своей тарелке. Вокруг было слишком много домов и слишком много укромных уголков, из-за чего все мы сидели как на иголках. Минивэн не шел ни в какое сравнение с танком, и от этого нам становилось только хуже.
– Думаешь, там хоть что-то осталось? Туда, наверное, все заезжают.
– А у нас много было шансов, чтобы добраться до этого магазина? – спросил я.
– Понял тебя.
Эпидемия разразилась так внезапно и распространилась так быстро, что большинство даже не успело подготовиться к ней. Мизерные шансы на выживание остались только у настоящих параноиков. Я усмехнулся про себя. Даже если людям каким-то образом удастся выжить в этом мире, процветания нам все равно не добиться, ведь мы все разбредемся по углам и из страха не будем искать других представителей собственного вида. В конце концов мы умрем… В одиночестве. Полные подозрений.
Трейси, Томми, Генри, Тревис, Джен и я уселись в мою чудовищную машину. Брендон, Николь, Джастин и Би-Эм разместились во второй.
Когда мы въехали на парковку спортивного магазина, солнце уже клонилось к горизонту. Свет в магазине не горел. Окна зияли пугающей чернотой. Мы, люди, по природе своей боимся темноты. Поэтому наши предки и разжигали огонь, чтобы отогнать «демонов». Ночью было страшно от одной мысли, что рядом бродят чудовища. Теперь, когда ненормальное стало нормальным, наше воображение постоянно испытывало перегрузки. Ведь каким бы изощренным оно ни было, все мыслимые ужасы теперь стали реальными. Воображать было уже нечего. Все это пронеслось у меня в голове, пока я пытался разглядеть хоть что-нибудь в обсидиановой черноте магазина.
– Пойду проверю, что там внутри, – сказал я, надеясь, что кто-нибудь предложит мне подождать до утра.
Черта с два. Ну и дерьмо! Я открыл дверцу минивэна, все еще злясь, что мне теперь приходится ездить на такой ужасной тачке. Я бы с радостью хлопнул этой дверцей изо всех сил, но мне не хотелось привлекать к себе излишнее внимание. Ну да, а еще мне казалось, что эта хлипенькая дверца может отвалиться к чертям. Не хватало еще ездить по населенному зомби миру в машине, открытой всем ветрам. Это все равно что попытаться спрятать открытую банку с ветчиной на Гавайях.
Кроме тихого мурлыканья двигателей двух минивэнов (сарказм – на самом деле они гудели так, словно в сушилку одновременно засунули нескольких котов и здоровенную упаковку батареек), не было слышно ни звука. Ночь была тихой. Мертвецки тихой. (И не говорите, что я вас не предупреждал!) Я осторожно отошел на порядочное расстояние от машин и навострил уши. Это, конечно, не в тему, но все же: как вообще можно «навострить» уши? Изменить их положение их нельзя, увеличить уровень громкости – тоже. Пожалуй, можно только сконцентрироваться на звуках. Жена гордилась бы мной, узнай, что я нашел такое объяснение.