– Откуда вы знаете? Его доставили в тот же день, когда пришли зомби. Его даже в холле не успели установить, – недоверчиво ответил тот же женский голос.
– Мэгги, может, просто пригласишь их войти? – бросила вторая женщина.
Вопрос был пропитан сарказмом, и Мэгги это прекрасно поняла, но намеренно решила истолковать его буквально.
– Хотите войти? – спросила она.
Не успел я ответить, как с улицы раздался голос Томми:
– А «Кит-Катом» поделитесь?!
– Это Томми? Да? – уточнила Мэгги.
– Он самый, – кивнул я. Перестрелки уже не предвиделось, но рисковать мне не хотелось. – Можно мне взять винтовку и повесить ее на плечо?
– Да… Конечно, бери, – ответил мужской голос, в котором уже не было ни капли угрозы.
За несколько секунд мы проделали путь от перестрелки у корраля «О-Кей»[38] до добрососедских отношений «Улицы Сезам». И снова ситуацию спас Томми. Он был прямо как кот с девятью жизнями. Хотя нет, сравнение не совсем правильное, ведь коты обычно не отдают свои жизни за других. В общем, кем бы он ни был, он явно спас мою задницу. Черт, да я готов был купить ему весь автомат «Кит-Катов».
Опасность миновала. Не могу сказать, откуда я это знал, но знал я наверняка. Это была даже не интуиция. Я махнул Трейси и Брендону, чтобы они въезжали на парковку. Должно быть, они чувствовали то же, что и я, поскольку ни один из них не стал медлить. На самом деле Трейси даже чуть не поцарапала Брендону передний бампер, спеша подъехать ко мне. Может, Томми источал радость и передавал ее повсюду, как радиосигнал? Вполне возможно. В целом, если Томми не видел опасности, нам ее искать тоже не следовало.
Смотреть в маленьком мотеле было не на что. Двухэтажный, он напоминал громадную коробку и выглядел точь-в-точь как любой другой мотель, который вы видели 150 000 раз до этого, путешествуя по дорогам Северной Америки. Однако он был в лучшем состоянии, чем девяносто пять процентов этих мотелей. Подозреваю даже, что летом вода в его бассейне не приобретала ярко-зеленый оттенок. Учитывая, как я устал, даже «Ритц-Карлтон» не мог показаться мне лучше.
Мужчина спустил нам лестницу, которую я сначала не заметил. Может, я не обратил на нее внимания, потому что она была выкрашена в черный цвет, но скорее всего такое упущение я допустил из-за лазера, который ползал у меня по груди. Когда в тебя целятся из винтовки, обо всем остальном как-то забываешь.
Томми подошел ко мне и с опаской посмотрел на лестницу.
Я рассеянно поправил винтовку у себя на плече. По моему телу медленно поползла тревога.
– Что такое, Томми? – спросил я как можно невиннее.
Томми повернулся и очень серьезно взглянул мне в глаза:
– «Кит-Каты» не там.
Мою тревогу тотчас как ветром сдуло. Я прыснул и смеялся до тех пор, пока из глаз не потекли слезы, а из носа – прошу прощения за подробности – сопли. Томми протянул мне обертку своих загадочных «Поп-Тартов». Предложение утереть нос тонкой фольгой рассмешило меня пуще прежнего. Унять свой хохот я был не в силах.
Николь вышла из машины, чтобы узнать, что тут смешного. Заметив мое состояние, она даже не стала задавать свой вопрос.
– Фу, пап… Какая мерзость. Найду тебе бумажное полотенце.
Я продолжил хохотать – наверное, всему виной были подавляемые эндорфины. Гермофобия передалась от меня и моей дочери. У нее был не столь запущенный случай, как у ее папеньки, но определенные проявления все же случались. Меня позабавило, как она поморщилась, увидев меня. Черт, да если бы я не хохотал до посинения, мне бы и самому стало противно! Верная своему слову, секунд через тридцать Николь притащила мне полрулона бумажных полотенец. Меня начинало понемногу отпускать. Вот блин, оказывается, мне много-то и не надо! Подумав об этом, я едва не пошел на второй круг, но потоки соплей меня остановили. Томми не сводил с меня глаз и рассеянно вытирал нос, возможно надеясь, что я последую его примеру.
– Фу, пап! Возьми уже! – воскликнула дочь, вкладывая бумажные полотенца мне в руку.
– А как же поцелуй для папочки? – Я сделал вид, что приближаюсь к ней, и она пулей убежала от меня, как от вонючего бомжа.
Я чуть не лопался от смеха. Пазухи ныли от всей той жидкости, которую я через них пропустил. Я даже описать не могу, как обрадовался, когда Мэгги чуть позже вытащила аптечку, в которой был «Бенадрил».
Заверив Томми, что он скоро получит свои «Кит-Каты», я объяснил ему, что сейчас нам нужно познакомиться с нашими хозяевами. Похоже, это его немного успокоило – по крайней мере, его нижняя губа перестала дрожать. Томми первым поднялся по лестнице. Мне кажется, он сделал это специально, чтобы побыстрее покончить с ритуалом знакомства и перейти к трапезе. И снова действия Томми помогли мне понять, что здесь безопасно, хотя я все еще не мог забыть о том, что всего пару минут назад обитатели этого мотеля еще держали меня на мушке.
Когда ты находишься в центре событий, а по венам струится адреналин, ты не слишком отчетливо понимаешь, в какой пребываешь опасности и как близок ты к тому, чтобы двинуть кони. Только тогда, когда ты перегораешь, а опасность минует, в голове все постепенно начинает устаканиваться. Не бывает травматического стрессового расстройства – только посттравматическое. В бою нет времени на эмоциональные срывы. Те мои друзья, которые переставали правильно реагировать в Ираке… Что ж, я их всех похоронил.
Но теперь, когда миновал последний кризис, я почувствовал слабость в коленях и тяжело задышал. Перед глазами у меня стояли образы безутешных жены и дочери, смотрящих на мое бездыханное тело. Что до ребят, я знал, что они бы стойко вынесли эту потерю. Я хорошо их подготовил. Все было бы в порядке даже с Томми. Он обладал уникальной способностью видеть мир в лучшем свете и не замечать всей той темноты, которая нас окружала. Неужели розовые очки так сильно влияли на восприятие действительности? Нет, я в очередной раз сказал себе, что в нем таилось нечто гораздо более сильное, чем я был готов признать. Генри, конечно, погрустил бы, если бы меня не стало, но, в конце концов, я для него исполнял лишь роль поставщика еды.
Если вам не выпало чудесного шанса подружиться с бульдогом (не будучи его хозяином), то вы точно упустили одну из главных прелестей жизни. Я никогда не встречал такой породы собак, которой было бы присуще такое большое количество прекрасных человеческих качеств вроде способности любить и привязанности, при отсутствии множества неприятных черт вроде агрессии и жестокости. Да, сомневаться не приходилось, Генри почувствует мою потерю. Он не сможет понять, куда я подевался: будем надеяться, он решит, что я отправился доживать остаток жизни на какую-нибудь огромную человеческую ферму. Да, именно такие мысли и проплывали у меня в голове, пока я ступенька за ступенькой поднимался по черной лестнице.
Когда я оказался на площадке, Томми уже вовсю знакомился с новыми людьми. Мужчина, который всего несколько минут назад собирался проделать во мне нехилое вентиляционное отверстие, схватил меня за шиворот и подтянул наверх. В обычных обстоятельствах я бы, наверное, стряхнул его руку, но сейчас я расходовал последние крохи энергии из своих запасов, поэтому от помощи не отказался. Брендон, Би-Эм, Тревис и Джен остались у машин, расположившись широким полукругом, чтобы их в случае чего не могли перестрелять за секунду. Джастин так и не вышел на улицу, а Трейси и Николь заняли водительские кресла. Учитывая продуманность всех этих тактических маневров, можно было сказать, что мы уже поднаторели в искусстве выживать. Впрочем, выбора у нас не было. Ставки были слишком высоки.
Только я оценил нашу расстановку, как мужчина из мотеля обратился ко мне.
– Простите нас за такой прием, – сказал он мимолетно, невесело улыбнувшись. – В наши дни осторожность не бывает лишней.
Я кивнул, как болванчик. Мне хотелось сломать ему челюсть.
Мужчина понял, что я не отвечу стандартным: «Ничего. Я понимаю, что вам пришлось наставить на меня ружье и обещать превратить в фарш все мои внутренности. Я все понимаю, все в порядке, давайте будем друзьями. Можно мне только челюсть вам сломать?» – и продолжил:
– Вот. Меня зовут Денмарк, а вон та дамочка, которая обнимает здоровяка, – моя жена Мэгги.
– А кто хотел меня пристрелить?
Он наклонился чуть ближе ко мне:
– Это сестра Мэгги, Грета. Та еще стерва.
– Я заметил.
Денмарк рассмеялся. Мне хотелось к нему присоединиться, но я был еще не готов.
Мэгги разомкнула объятия, сияя, посмотрела на Томми и задала ему всего один вопрос, прежде чем повернуться ко мне:
– Почему деревья из брокколи?
– Его мама говорит, чтобы он ел больше овощей, – ответил я за парня.
Подойдя ко мне, Мэгги протянула руку. Я пожал ее исключительно из вежливости.
– Добро пожаловать! – сказала она, сильно тряхнув мою ладонь.
Из-за плеча Мэгги выглянула ее угрюмая сестра. Судя по выражению лица, Грета все еще считала, что Денмарку следовало меня пристрелить. Мне хватило одного взгляда на Грету, чтобы я понял, почему она «та еще стерва». Им обеим было сильно за пятьдесят, причем Мэгги была на пару лет старше сестры. На этом их сходство заканчивалось. Даже сейчас было видно, что у Мэгги привлекательности не отнять, хотя ее красоту и не пощадили годы. Грета же, видимо, чем-то не на шутку прогневила Бога, и он наградил ее внешностью, которой и врагу не пожелаешь. Мэгги была высокой и стройной, а Грета – низенькой и толстой. Корявые черты Греты только подчеркивали королевскую стать ее сестры. Должно быть, расти в тени Мэгги для нее было сущим адом.
Когда Мэгги обняла меня, а Грета сдержанно кивнула, я отвел Денмарка в сторонку.
– Они правда сестры?
Денмарк кивнул.
– Эта коза сидит у меня, как заноза в заднице, с того самого дня, как я женился на ее сестре. Но ради одной приходится мириться с другой. Ничего не поделаешь. Бывало, конечно, я думал, не свести ли Грету с кем-нибудь из моих друзей. Но ни один из них ни разу не подводил меня достаточно сильно, чтобы подвергнуть его такому наказанию. Да и сестру свою она вряд ли оставила бы… И я бы тогда застрял с ней, ее обозленным муженьком и навсегда потерял друга.