Мы все проследили за этим жутким происшествием. Повернувшись обратно, я встретился глазами с первым реднеком. На мгновение наши взгляды пересеклись. Я буквально почувствовал его злобу.
– Убейте всех! – проорал он так громко, что нам не понадобились даже способности Томми.
В нашу продырявленную машину ударила новая волна пуль. Мы неслись так быстро, что любая неровность дороги сводила на нет все шансы на прицельную стрельбу. Полагаться можно было только на удачу. И все же Тревис снова и снова стрелял по их дырявому бензобаку. Я все ждал настоящего киношного взрыва, но такие, видимо, случаются только в Голливуде. Взрыва не последовало.
Из заднего минивэна заклубились струйки дыма. Брендон и Джен присоединились к веселью. В ходе нашего «морского боя» они каким-то образом умудрились пристроиться прямо за первым «фордом» и теперь вносили свою лепту. Двое стрелков из кузова теперь переключили внимание на новую добычу.
– Это вы зря, подонки!
Я вздохнул и разрядил в них полный магазин патронов.
Они задергались, как марионетки на леске. Свинцовые пули прошили их тела. Полилась кровь, полетели зубы. Тела стрелков упали на землю раньше моих гильз.
Но ликовать мне пришлось недолго. Первый реднек достал откуда-то «Дезерт Игл» сорок пятого калибра и теперь пытался продырявить мне голову. Один из его выстрелов снес верхушку нашего рулевого колеса, и она взорвалась частицами пластика. Через несколько долгих секунд после этого оглушительного удара я понял, что выстрелы прекратились. Не было ни единого шанса, чтобы эту впечатляющую пушку заело или чтобы этот идиот держал ее не полностью заряженной. Нет, это наконец-то принесла свои плоды тактика Тревиса. Первый реднек раздраженно ударил кулаками по приборной панели. О, я бы многое отдал, чтобы услышать его брань! Судя по его мимике, я бы узнал немало новых, интересных слов и цветистых выражений.
– Тальбот, меня ранили, – сквозь зубы сказал Би-Эм.
Долбаная реальность.
– Черт… Куда, Би-Эм?
Он сместил руку, которой зажимал бедро, и я увидел, что у него между пальцев сочится кровь.
– Плохи дела? – спросил он, не опуская глаз.
«Хрена с два я знаю!»
– Не, рана поверхностная.
– Ага, вот только поверхность-то моя, – попытался сострить он.
Трейси обернулась, чтобы взглянуть на рану. Да, мы уже не летели вперед на чудовищной скорости сто двадцать миль в час, но в неприятности можно было вляпаться и на семидесяти.
– Мне остановиться? – спросила она, переживая за Би-Эм.
– Нельзя.
– Почему? – недоуменно спросила она.
– Думаешь, наши приятели тоже остановятся? Они просто пересядут в другой пикап и догонят нас через пару минут.
Трейси снова посмотрела на Би-Эм.
– Он прав, – согласился тот.
Что ж, я, конечно, не врач и даже не играю врача в телесериале, но я и без этого понимал, что рано или поздно Би-Эм может истечь кровью.
– Твою же мать, – тихо сказала Трейси.
Меня вдруг прижало к пассажирской двери – жена сделала кое-что такое, что шло вразрез со всеми законами физики. Она развернула минивэн на скорости семьдесят миль в час, и мы при этом не улетели в кювет. Томми каким-то образом сумел предугадать ее маневр и заранее схватился за ручку, приделанную к потолку, и потому даже не перестал жевать остатки «Кит-Ката». Мне бы это показалось забавным, если бы центробежная сила не вдавливала меня в дверь вверх ногами. Брендон не стал испытывать судьбу и сбросил скорость до более приемлемых, хоть и пугающих, сорока пяти, прежде чем повторить маневр Трейси. Через четверть мили мы уже поравнялись с ними.
Почти срывая голос в попытке перекричать свист ветра, врывающегося сквозь пробоину в нашем лобовом стекле, он прокричал:
– Майк, что происходит?
Мне хотелось рассказать ему о том, что Би-Эм ранен и необходимо как можно скорее обработать ему рану, но краткость сейчас была важна как никогда.
– Закончим то, что они начали.
Брендон серьезно кивнул. Джен поменялась местами с Николь и теперь сидела на переднем сиденье, заряжая запасные магазины. В ее чертах проступало что-то варварское. Би-Эм с трудом дышал, корчась от боли, а Тревис с Томми накладывали ему на бедро грубый жгут.
– Пап, по-моему, у него нога сломана. Но кровь мы остановили.
– Вот черт! Би-Эм, тебе больно? – глупо спросил я.
Все знают, что нет на свете ничего больнее сломанного бедра, но Би-Эм даже не застонал с того самого момента, как пуля прошила ему ногу.
– А сам как думаешь? – поморщился он, когда Томми сильнее затянул жгут.
Я поморщился вместе с ним. Потом, как полный идиот, я позволил себе задуматься. Что больнее, перелом ноги или, к примеру, захват яичек клещами? О боже, меня чуть не вырвало от одной мысли! Лучше об этом не думать.
Когда через тридцать секунд мы перемахнули через небольшой холм, наши преследователи теперь стали преследуемыми. Первый реднек, может, и был козлом, но отнюдь не дебилом. Пока его товарищи с ужасом наблюдали за нашим приближением, он словом и делом подталкивал их к действиям. Когда мы приблизились, они практически закончили перебрасывать припасы и как раз собирались бесцеремонно выбросить тела павших. Если бы они сейчас сели за руль своих пикапов, наше предприятие могло превратиться в крайне опасную игру под названием «кто первым струсит».
Я заметил, что Трейси сомневается. Она не знала, продолжать ли ей движение или развернуться. Шансов сделать еще один успешный разворот на семидесяти милях в час у нас почти не было. Она вдавила в пол педаль газа. Моя голова стукнулась о подголовник, а зубы клацнули так, что едва не раскрошились. Используя минивэн как управляемую наводящуюся ракету, Трейси выбила все дерьмо из ближайшего к ней реднека, который не успел убраться с дороги. Что ж, теперь он убрался – по крайней мере, то, что от него осталось. Переломанное тело взлетело вверх, словно парень включил реактивный ранец. Я взмолился о том, чтобы не слышать звука, с которым труп приземлится на асфальт. Те кости, которые еще не сломались, должны были раскрошиться, как сухие ветки под копытами огромного лося.
Не успел я оправиться, как Трейси дернула машину влево. Хотелось бы мне сказать, что она едва ушла от столкновения с припаркованным пикапом, но это наглая ложь. В следующее мгновение раздался скрежет металла о металл, во все стороны брызнули ослепительные искры. В нос мне ударил резкий запах горелой краски. Искры посыпались мне на колени, ища топливо, чтобы разгореться. Характерный громкий хлопок дал понять, что у кого-то лопнула шина. Оставалось только надеяться, что не у нас. Подозреваю, в шиномонтаж сейчас было не пробиться.
А потом все закончилось. Металлический запах гари выветрился из нашей машины. Гул битвы сменился на свист ветра, врывающегося в новые вентиляционные отверстия. Атака Брендона была куда результативнее. Они приняли разумное решение воспользоваться традиционным оружием и подстрелили как минимум двоих, а может, и троих нападавших. Остатки отряда наших преследователей вполне могли уместиться в телефонную будку. По щекам Трейси катились слезы – стресс наконец-то дал о себе знать. Я терялся в догадках, как она вообще что-то видела сквозь слезы и разбитое лобовое стекло.
– Трейси, – мягко сказал я, и она обернулась. – Надо вернуться.
Она не стала спрашивать, в своем ли я уме, а просто выслушала меня. Би-Эм был на грани обморока, глаза у него уже закатывались.
– Хочешь, я сяду за руль?
Трейси развернула машину и поехала обратно к пикапам. Такого ответа мне было достаточно. На этот раз, однако, никто не стал встречать нас с мечом: первый реднек и его единственный товарищ спрыгнули с дороги и побежали прочь по заснеженному полю, бросая оружие на бегу.
– Отличное чувство локтя, – заметил я, указав на одинокого раненого стрелка, который, хромая, отчаянно пытался не отставать от улепетывающего командира.
Когда мы поравнялись с пикапами, двое первых бегунов уже почти скрылись из вида и явно не собирались останавливаться. Раненый упал ярдах в ста от шоссе, похоже, умирая.
– Тормози, – велел я Трейси.
Теперь она все же усомнилась в моей нормальности и ответила целым потоком брани. Я был впечатлен.
– Милая, – сказал я, положив руку ей на плечо, – нужно помочь Би-Эм. К тому же далеко ли мы уедем по такому холоду без лобового стекла? Я уже продрог до костей, а ведь у меня в жилах течет сплошной адреналин.
Этот ответ не убедил Трейси в моей адекватности, но она все же подчинилась команде. Я знал, что она не сможет мириться с холодом. Наши счета за отопление – тому подтверждение.
Мне стало не по себе, когда я осматривал содержимое пикапов. Я даже пару раз поежился, но не от холода, а от того, что нашел внутри. Там были наручники, кабельные стяжки, изолента, веревки, множество ножей и всяческие приспособления, похожие на средневековые пыточные инструменты. Словом, мечта любого насильника. Джен с нарастающим отвращением перебирала вещи, пока мы обыскивали один багажник за другим. Мы нашли также продукты и лекарства и даже немного «Оксикодона»[44], который не помешал бы Би-Эм. Все это было свалено вперемешку с совершенно другими вещами, недвусмысленно раскрывающими намерения этих уродов: повсюду валялись БДСМ-журналы, щедро сдобренные описаниями всех самых больных и чудовищных извращений нашего общества.
Я обыскивал кабину и едва открыл бардачок, как мне в руки вдруг посыпались полароидные снимки предыдущих жертв. В сравнении с ними иллюстрации в журналах просто меркли. Мне стало физически больно от осознания того, насколько близко мы были к катастрофе. Мне показалось, что с каждого снимка на меня смотрят измученные глаза Трейси или Николь. Запечатленные на них женщины и девушки кричали от боли, пока их подвергали немыслимым надругательствам. Я не заметил, что Джен заглядывает мне через плечо, и столкнулся с ней, схватив все снимки и направившись к ближайшему сугробу. Никто больше не должен их видеть!