Через два года после смерти Эверетта она наняла рабочего, чтобы вывезти мусор с фермы – Эверетт пятнадцать лет обещал ей это сделать, но так и не успел выполнить своего обещания. Когда рабочий прибежал к дому с окровавленным свертком в руках, Кэрол сразу поняла, что случилось. Она оплакивала шелудивого Бастиона едва ли не так же горько, как собственного мужа. С гибелью пса оборвалась еще одна ниточка, которая связывала ее с Эвереттом. Кэрол похоронила пса у могилы мужа на семейном кладбище.
И тут я вернулся к первому вопросу. Как она могла спать, если в любую минуту к дому мог подойти безумный голодный хищник? Я содрогнулся. Добравшись до темного сарая, я помедлил, подготавливая себя к тому, чтобы войти.
– Никто там тебя не подстерегает, Тальбот, – громко сказал я.
Почти все так себя подбадривают. Мне, впрочем, кажется, что это делается в основном, чтобы предупредить о своем приближении чудовище, которое тебя там поджидает. Жаль, чудовище не столь благородно. Я щелкнул древним выключателем. Две лампочки тускло осветили пространство – но и с ними сложно было хоть что-то разглядеть даже в очках ночного видения. Трактор стоял в самом центре, а вдоль стен выстроились все известные фермерам инструменты. Я вспотел и, чтобы не потерять самоуважение, списал это на множество слоев одежды.
Я добрался до трактора, когда Джастин окликнул меня с порога. И тут я осознал свою ошибку. Не то чтобы я хотел пристрелить Джастина, он даже не испугал меня настолько, чтобы я случайно выхватил пушку, но, если бы ко мне приблизился какой-нибудь злодей, мои затянутые в кучу перчаток пальцы просто не пролезли бы в спусковую скобу.
– Ну и дурак же ты, Тальбот, – сказал я самому себе вслух.
– Пап, я просто спросил, не нужна ли тебе помощь, – повторил сын, решив, что я не расслышал его вопрос. А я и не расслышал. В тот момент я отгонял от себя жутких демонов.
Джастин выглядел дерьмово, и мороз на улице явно не шел ему на пользу.
– Не откажусь. – Я точно не знал, почему он так долго отстранялся от нас в последнее время, но раз уж он пытался снова навести мосты, я не имел права ему отказывать. – Пистолет с собой?
– А сам как думаешь? Я ведь твой сын.
– Вот молодец! Ладно, давай быстро все здесь осмотрим. У меня от этого места мурашки по коже.
– Уверен, что от места, а не от меня? – спросил Джастин.
Отчасти его вопрос был просто очередной остротой… а отчасти – серьезным вопросом.
Ответа у меня не было, и я просто промолчал. Через несколько минут мы выяснили, что другими обитателями сарая были свиньи, куры, козы, единственная корова и целое семейство мышей-полевок. Я решил, что если мыши не будут нас трогать, то и я их тогда не трону. Да, вы верно догадались, я до чертиков боялся мышей. И да, я служил в армии. Я убивал товарищей и мифических монстров. Но эти лысые голые хвосты до жути пугали меня. Даже говорить об этом не хочу. Просто добавьте этот примечательный факт в немалый список тальботизмов.
С третьей попытки, когда в карбюратор впрыснулось достаточно топлива, трактор завелся.
– Хочешь расчистить дорогу? – спросил я Джастина.
Он взглянул на меня так, словно я морочу ему голову.
– Правда?
– Конечно, ни в чем себе не отказывай, – кивнул я.
Те из вас, кто решил, что я сделал это исключительно потому, что мне не хотелось снова выходить на улицу, где стояла суровая даже для Северной Дакоты зима, правы только отчасти. Разве не за этим мы вообще заводим детей? Они делают всю грязную работу, которую раньше приходилось выполнять нам самим: выносят мусор, стригут газон, расчищают дорожки от снега. Вы никогда не задумывались, почему у фермеров раньше было так много ребятишек? Ведь не только потому, что они только и делали, что кувыркались в постели. Это потому, что работы было выше крыши. Ладно, согласен… кувыркание в постели в ту пору было, пожалуй, единственным развлечением.
Я отошел в сторону, прежде чем Джастин включил передачу. Водитель из него был никакой, если вы понимаете, о чем я. Кажется, он унаследовал талант водить машину от своей матери. Трактор был шириной футов восемь, а дверной проем сарая – раза в два шире, но я все равно сомневался, что Джастин может вписаться в него. А если нет, не рухнет ли от столкновения вся эта древняя хибара? И выживем ли мы под градом восьмидесяти семи тонн острых металлических предметов? Вряд ли. Я прошел вперед, чтобы показать Джастину дорогу. «Неплохо», – подумал я, когда с левой стороны от трактора осталось добрых полфута.
– Молодец! – крикнул я. – Теперь просто расчисти дорогу для минивэна, чтобы мы завели его во двор.
Джастин поднял два пальца.
Я повернулся и пошел обратно в дом, рассчитывая на чашку горячего какао. Я уже даже представлял себе тающий в нем зефир.
– Осторожно! – раздалось со стороны дома.
Трейси стояла на крыльце, сложив ладони рупором. Увидев, что ей удалось привлечь мое внимание, она резко махнула рукой в сторону. Я нырнул влево, и лезвие тракторного плуга скользнуло у моего лица. Я поднял голову и посмотрел на Джастина, но тот глядел куда-то вправо и даже не заметил, что чуть не превратил меня в снежного ангела, если, конечно, так можно выразиться. Проехав чуть дальше, он повернулся ко мне. У него на лице промелькнуло нечто среднее между «Прости!» и «Вот черт!». Я поднялся на ноги, стряхнул с себя снег и просто смотрел, пока он не уехал.
Когда я снова повернулся к крыльцу, на лице у Томми читалось нечто такое, чего я прежде не видел. Он был в ярости. Взгляд, которым он пронзил Джастина, испугал меня куда больше мышей. Внезапно дом Кэрол показался мне вовсе не таким уютным. Наши проблемы следовали за нами туда, где бы мы ни оказались. Я ненадолго позволил себе раствориться в ложном чувстве защищенности. Больше этого допускать было нельзя.
Элиза все еще бродит на свободе, и мы, похоже, представляем для нее огромный интерес. Может, лично я и не был для нее особенно интересен, но совершенно точно был в списке людей, которым она желала смерти.
Какао было прекрасным, но я слишком погрузился в свои мысли, чтобы должным образом им насладиться. Вместо того чтобы устроиться в доме, я остался на крыльце и наблюдал, как Джастин аккуратно расчищает дорогу. Он остановился только раз, когда лопата трактора наткнулась на мерзлого зомби и потащила его вперед, оставляя на дороге яркий след из кусочков его плоти. Джастин спрыгнул с трактора и отшвырнул труп, выказывая явное отвращение. Или, может, сочувствие?
На крыльце я замерз вдвое сильнее, чем если бы сам сидел за рулем. Я подождал, пока Джастин не заведет трактор обратно в сарай. На этот раз он все же отхватил кусок косяка, и я вздрогнул, представив, что на его месте вполне мог быть мой череп. Услышав, что мотор затих, я начал медленно подниматься с кресла, полностью уверенный, что вся жидкость в моих коленях уже превратилась в лед. Когда я полностью разогнул поврежденное колено, оно щелкнуло, как рождественская хлопушка, однако я почти не почувствовал боли, настолько окоченел. Похоже, как только мои ноги оттают, я буду реветь, как ребенок, которому не купили редкую фигурку Бэтмена со всем оружием и доспехами.
– Что, больно?
Я так проникся жалостью к себе, что даже не заметил, как на крыльцо вышла Трейси.
– Вечером будет больнее.
– Подгонишь минивэн?
Можно было и не спрашивать. Но Трейси явно пыталась что-то выведать. Я знал эту игру, только редко в нее выигрывал.
– Да, надо поспешить, пока ни он, ни я не превратились в ледышки.
– Мне пойти с тобой?
Я недоуменно посмотрел на нее.
– В чем дело, милая?
– Что? Мне нельзя помочь мужу?
– Погоди. Я этого не говорил. Мы оба знаем, что ты ненавидишь холод примерно так же, как я ненавижу ветчину. – (Я вам об этом еще не рассказывал? Что ж, всему свое время.) – Да, компания мне не помешает, но тут, по-моему, все минус двадцать, а с севера дует холодный ветер. Ради чего так мучиться?
– Ладно, пошли уже.
На полдороге она наконец заговорила, сначала украдкой взглянув на сарай.
– Майк, что происходит? – спросила она, и никаких уточнений мне не понадобилось. Направление ее взгляда развеяло все мои сомнения на счет того, что именно нам нужно обсудить. – Майк, Джастин смотрел прямо на тебя, когда сидел за рулем.
– Я так и понял, – ответил я.
– Майк, он пытался тебя убить, – с нажимом сказала Трейси.
– Видимо, да.
Она схватила меня за руку и резко развернула к себе.
– И как ты можешь так беспечно к этому относиться? Майк, я видела его лицо. Он улыбался! Улыбался, черт меня дери!
Не знаю, как мне могло стать еще холоднее, но это случилось. Я замерзал изнутри. Обернувшись, я взглянул на сарай и источник этого жуткого холода. Джастин стоял в огромном дверном проеме и смотрел на нас. Встретившись со мной взглядом, он слегка махнул рукой. Трейси заметила, куда я смотрю, и обхватила себя руками, тщетно пытаясь отогнать холод – или зло.
– Это все из-за той царапины, которую он получил, отправившись за Полом. Его чем-то заразили… Нет, не совсем верно. В него как будто кто-то вселился.
Трейси ахнула. Однажды, когда ей было двенадцать, она осталась ночевать у своей лучшей подруги Дон. Отцу Дон пришла в голову блестящая идея отвезти девочек в автокинотеатр, где показывали один из самых страшных фильмов в мире – «Изгоняющий дьявола»[50]. С того самого дня Трейси стала больше обычного бояться дьявола и его приспешников. А что, все наши психозы с чего-то да начинаются!
– Но не захватил его полностью, – поспешно добавил я, но страх Трейси ничуть не уменьшился. – Джастин все еще здесь. Он понимает, что с ним что-то не так. Бывают моменты – вот, например, сегодня днем, – когда его прежняя личность пробивается ближе к поверхности. Не знаю, может, он просто притворяется, но мне кажется, что, когда он позволяет себе немного ослабить бдительность или сосредотачивается на чем-то другом, сидящая внутри него сила получает некоторый контроль над ним.