— Руки за голову!
Видимо, вся территория вокруг военной части патрулируется. Отличное решение! Я бы даже порадовался за здравомыслие командиров этих ребят, если бы не отдыхал возле костра. Бойцов трое. Я обернулся, но никого из них не узнал: от Карбышево требовали еду совершенно другие люди.
— Не слышишь?! Руки вверх! Руки, блять!
— Сань, ты разве не смотрел? Он выше тридцатого уровня…
Фраза привела к однотипным действиям: чересчур внимательный пацан синхронно с остальными надавил на спусковые крючки автоматов. Я резко рванул вверх оружие, не заботясь о кистях, пальцах. Автоматы повесил на дерево, пацанов связал их же ремнями, после чего отвернулся. Газировки оставалась половина бутылки: я сделал глоток, другой, захрустел сухариками. Никакого удовольствия. Либо из-за попытки нападения, либо из-за вялых стонов солдат.
На этот раз я не строил из себя сенсея и не давал советов. Пожалуй, время навестить военных и поставить точку в нашем противостоянии.
Я оделся, выпустил карасей в озеро. Разряженные автоматы легли в рюкзак вместе с обоймами — пригодятся. Троицу освободят их товарищи, и солдаты снова смогут спокойно ходить вдоль берега, не натыкаясь на мрачных полуголых телекинетиков.
— Ну всё, ребята, удачи. Надеюсь, на вас не наткнется какой-нибудь случайно выживший мертвяк, и вы доживете до следующего патруля.
Ребята мне не ответили — у каждого вместо кляпа торчали их же носки.
На следующий патруль я не наткнулся — судя по тому, сколько я успел посидеть у озера, солдаты патрулируют территорию не чаще раза в пятнадцать минут.
Рядом со мной парил рюкзак и пять ятаганов — остальные я решил не доставать. До КПП добрался без всяких проблем, а на подходе навёл переполох: разрядил у часовых оружие и переместил патроны с магазинами в свою сумку. Я как дед мороз, только наоборот.
— Привет, ребята, — поздоровался со связанными мужиками, — У меня только один вопрос: где заседает ваше начальство? Мне бы его увидеть.
— Шёл бы ты обратно, — дерзко прошипел мне солдат.
— Ты всегда такой вежливый, или только когда перед твоим лицом не висит клинок, обмазанный жижей с мертвяка?
Я блефовал. Конечно, в рюкзаке до сих пор лежала бутылка с некровирусными выделениями, но ятаган чист. Однако мужик об этом не знал: для него висящий над лицом клинок за секунду превратился в ужасный кусок металла, одна царапина которого за минуту извратит его тело, уничтожит разум… Мужик попытался отодвинуться от острия клинка.
— А ведь у меня и панацея есть. Могу резать и вкалывать, резать и вкалывать. Это может затянуться надолго, и кто знает, что раньше кончится: моё терпение, или запасы лекарства?
Но мужик всё ещё пытался отсрочить неизбежное: отползал, возмущался, грозил всевозможными карами. Второй солдат прикинулся ветошью: даже не шевелился и дышал так тихо, что я перестал обращать на него внимание.
Спустя пару минут вежливых допытываний моё терпение начало подходить к концу.
— Короче, мужик, дело такое: мне очень нужно твое начальство. Я сейчас считаю до трёх, потом отрезаю тебе уши и ухожу искать ваших главнюков сам, потому что не хочу слушать твои визги. Где ваши главные?
— Да нету главных! — взорвался солдат, — Съебались куда-то на вертолете на третий день пиздеца! Сейчас всем заправляет майор…
— Ну тогда до майора меня пошли, — пожал я плечами. Солдат описал маршрут: я мысленно прошёлся по нему, но в конечной точке вместо майора обнаружил местный карцер. Ну что же…
Я взял со стола неплохой пружинный нож и ласково предложил:
— Я могу чуять ложь. Давай ты сосредоточишься и снова попробуешь вспомнить путь до начальства. Повторяю: до майора, а не в карцер, говно! И если ты опишешь маршрут без вранья, я даже не стану отрезать тебе ухо.
Солдат несколько секунд бодался со мной взглядами, но потом смирился и описал правильный маршрут.
Я вышел на территорию военной части и уже тогда понял, что мог найти майора по погонам, пусть и потратил бы больше времени, но лишь пожал плечами и пошел к указанному зданию.
— Я понял, ты — местный телекинетик, да?
Роман Шарафутдинов.
Уровень: 6.
Майор с порога повел себя не так, как я ожидал: я ожидал криков, стрельбы из табельного оружия, угроз.
Кабинет офицера находился на втором этаже, и майор наблюдал в окно за тем, как я иду по территории. Оставить навык в тайне я даже не пытался — рядом со мной парили мои вещи. До здания дошел без всяких проблем: по пути разведал, где находится местный арсенал, разоружил тех, у кого автоматы были при себе, и зафиксировал замок на дверях арсенала — пока я здесь, солдаты скорее ключ сломают, чем откроют здание.
— Как-то так, — кивнул я и сел на кресло напротив майора.
— Бойцы живы?
— Конечно, — даже удивился я, — Я же не зверь. Трое у озера лежат, связанные, двое на КПП. Ну и по территории все, кто были с заряженным оружием, теперь без патронов остались.
— Я криков не слышал.
— Я тоже. Видимо, вашим ребятам нужно время, чтобы осознать, что улетающая обойма — это ненормально, и доложить о происшествии начальству.
— Пусть так, — кивнул майор, — Так чего же ты хочешь? Попробую угадать: ты пришел точно не предлагать объединение или взаимопомощь.
— Точно, — улыбнулся я, — Я скорее пришел с просьбой помочь патронами скромному Карбышево. Меня недавно попытался прикончить ваш капитан, да и бойцы возле озера сразу вдавили курки. У меня ужасная психологическая травма… даже две… и для того, чтобы я смог дальше жить нормально, мне нужна компенсация.
Майор даже не улыбнулся.
— Тебя не беспокоят возможные последствия компенсации, Леха? Мне кажется, чтобы и дальше жить нормально, тебе компенсация как раз не нужна.
— Переживу, — отмахнулся я, — Мелочи. Вы наверняка знаете, что мертвяки уже не угроза, но патроны нам нужны для защиты от новых, которые обязательно появятся: если вы не в курсе, в Казанке уже водится существо, которое система окрестила "богом".
— Знаю. Ковальчук рассказал.
— Ну вот, — развел я руками, — Мало ли, что ещё придумает система. Нужно быть во всеоружии.
— А у меня еды не хватает, — накинул социалочку Роман, — И если бы ты, допустим…
— Нет! — отрезал я, — Я заберу два цинка автоматных патронов, не торгуясь и не обсуждая размеры компенсации: я видел ваши склады, это не такая большая потеря. А по поводу обмена боеприпасов можете обращаться к Святославу.
Лицо Романа налилось кровью, губы задрожали. Я приготовился выслушать проклятия, но мужчина выдержал паузу в пару минут, а когда заговорил, его голос звучал спокойно, как и прежде.
— Я тебя услышал. Можешь идти.
— Всего доброго, — улыбнулся я, и не удержался, добавил, — С вами приятно иметь дело.
Я навестил склад, выбрал два деревянных ящика с боеприпасами. Следовало поторапливаться, чтобы не задерживаться на территории части ещё на пол часа: в зданиях нарастала шумиха.
Каждый ящик весил двадцать пять килограмм, поэтому я водрузил один на другой, подхватил телекинезом нижний, сел на крышку верхнего ящика и вернулся в поселение. И конечно же, сразу попался на глаза Святославу. Мужчина курил во дворе и подошёл ко мне после приземления.
— Откуда вещички?
— Из лесу, вестимо. Отец, слышишь…
— Леха, — поморщился расписной, — Пожалуйста.
— К военным залетел. Поговорил с майором, забрал два цинка в качестве компенсации за нападение на меня.
— Значит, вот как на тебя повлиял наш разговор. Понятно… А второй ящик откуда?
— В каком смысле?
— Два цинка — это ящик, — сказал Святослав голосом любящего отца, который объясняет ребенку, что не стоит тыкать в котика вилкой, — Один ящик. У тебя я вижу два ящика, следовательно, четыре цинка.
— Да? — вскинул я брови, — Неловко вышло… Ну ладно, у вояк всё равно дохрена всяких убийственных приблуд. Одним ящиком больше, одним меньше. Пофиг.
— Леха…
— Да ладно тебе! У них никого выше второго уровня нет, кроме майора — он шестой. С танков наш дом не расстреляют — величина угрозы не та. Ничего военные нам не сделают.
— Да причем тут танки?! Можно сгладить конфликт, понимаешь? Пока нет ничего, кроме их обиды на тебя и страхов, можно отшагнуть назад, переиграть. Чёрт возьми, можно объединить поселения, и выживать вместе! Не отбирать цинки, руководствуясь мимолётным желанием, не играть на страхах и не унижать майоров. Ты сейчас делаешь всё, чтобы развить конфликт!
— Ну хорошо, — решил я продолжить разговор о взаимоотношениях поселений в Казани, — Какой ценой мы добьемся мира между поселениями?
— Путем уступок.
— Да брось! Уступки поселения зависят только от тебя, и если бы уступить должно было Карбышево, ты бы уже все организовал! Путем чьих уступок мы добьемся мира? Поселение на равных правах вступит в коалицию лишь путем моего прогиба, да?
Святослав поморщился, но кивнул.
— А что им помешает потом давить на тебя, требуя следующих уступок, повышения давления на меня и прочего?
— Ничего. Но они не станут давить сразу — удовлетворятся брошенной костью, а за время, что у нас будет, мы что-нибудь решим.
— Так давай решим сейчас, — пожал я плечами, — Просто пошлём их, и всё. Или надавим на глав так, чтобы в сторону Карбышево даже смотреть боялись.
— Уговаривать тебя — бессмысленно, — мрачно уронил Святослав, — Я умываю руки: больше не стану тебя останавливать и вразумлять. Ты увидишь, чем закончится политика агрессии.
— Я покажу, что она может закончиться нормально, — сказал я в спину главы, но тот даже не обернулся, — На нас давят только потому, что ещё недостаточно боятся!
Бравада прошла, стоило мне опуститься на лавку и каплю подумать. Что я имею против военных? Ничего. Против Весты и других поселений? Опять же, ничего. Единственное, чем нам угрожали — капитан автоматом. А с остальном все шло только на словах. Так что если я сейчас прилечу к Весте и схвачу Сергеича за горло, буду безбашеным агрессором, бешеной собакой. И этим окончательно развяжу им руки.