троить дом из нескольких карточных колод и нарисовать картину. Эта способность, нацеленная на созидание! Телекинез заменит руки, пассатижи, удочку, штопор, даст возможность летать на ковре! С телекинезом ты никогда не останешься голодным: поймаешь голубя, ощипаешь, выпотрошишь и насадишь на вертел. И все это можно сделать даже пальцем не касаясь птицы! Телекинез заменит форму для расплавленного металла, позволит за минуту связать спицами себе кофту… Если тебе, прости господи, нравится спицами вязать. Если нет — можно сплести кофту из ниток, безо всякого крючка и спиц. Простые производственные процессы или сложные — без разницы! С телекинезом ты произведешь как одну деталь для автомобиля, так и всю машину сделаешь, ведь ты запоминаешь размеры деталей с абсолютной точностью! Бурение скважин, засеивание полей, поиск сокровищ на океанском дне… Ты вот знал, что «Фрау Мария» до сих пор лежит на дне Балтики? Черта с два ты это знал, Серега. С помощью телекинеза можно сесть на свежепостроенную космическую станцию и поднять ее прямо в космос, без всякой фигни вроде топлива. Главное, чтобы хватило единиц духа. Ты вот знал, что до орбиты всего сто километров? Ну вот, знай. «Апокалипсис образовательный», блин… Очень жаль, что вместе с телекинезом мне достался в нагрузку мир, в котором производственные процессы никому нахрен не нужны, как и сокровища с «Фрау Марии», и сам корабль.
Однако телекинез — царь не только созидательных процессов, он имеет и разрушительный потенциал. Остановка сердца, или резкое повышение внутричерепного давления — и человек умирает. Обрыв проводов в стене — и здание обесточено, причем очень качественно — проще протянуть новые провода, чем искать место поломки. Да и само здание можно завалить, если постараться — всего-то и нужно, из нужного места в стене вытащить пару десятков кирпичей и пустить трещину по фундаменту.
Но самое главное — ощущение пространства! Кто вообще придумал, что телекинетик должен обязательно видеть предмет, который он хочет схватить? Какого хрена вообще зрение оказалось вдруг причастно к процессу?! Фантастические фильмы показывают нам, что телекинетик видит предмет и перемещает его, это логично для фильма. Но ведь телекинетик перемещает предмет не взглядом. И хватает его тоже не взглядом. То, что супергерой видит предмет — просто уловка, необходимая для съемок фильма. Просто никто не поймет, если вдруг в комнату, где телекинетик сражается с врагом, влетит заряженное ружье из сейфа соседа по этажу и начнет палить во врага. На самом деле восприятие телекинетика — это восприятие абсолютно всех окружающих вещей.
Я налил в кружку воды и выпил. Спасибо предыдущему хозяину за запасливость, мир его мясу.
— О чем это я… Так вот, телекинез. Я недавно умер и был около получаса в бессознанке. Возможно, за это время кто-то в Казани достиг очередного уровня, кратного десяти, и взял себе мою способность, и пока эта падла жива, я не могу пользоваться навыком. Ты спросишь, почему в Казани? Ну так способности конечны: думаю, шестьсот двенадцатый бог даже с помощью своей фантазии вряд ли придумал больше пары тысяч разных навыков. А людей в мире в семь миллионов раз больше… было. Поэтому наверняка есть какой-то разброс одинаковых навыков по территории. Ты что, думал, я просто так твоих Соловьев вырежу? Нет, мне телекинез нужно вернуть. Вот тот же Томас побеждает чудовищ и получает за это возможность желать что-то у системы. Думаю, если я умертвлю Тритерия, и пожелаю возвращения телекинеза, мне воздастся. А для такой победы нужна куча зомби. Или, как вариант, можно вырезать всю Казань, что несколько сложнее, но тоже достижимо… Серега?
Человек забился в угол и вряд ли адекватно воспринимал мои слова. Для мужика несколько последних часов прошли кошмарно, вдобавок беседа со мной накладывалась на бессонную ночь, на стресс… В общем, Серега сейчас немножко не в себе.
Мы находились на восьмом этаже высотки, которую я зачистил накануне. Часы показывали пять часов утра. Настроение у меня было отличное: свеж, бодр и готов к приключениям. Что ещё нужно? Разве что немного черного юмора.
— Серёга, хочешь обрести силу?
— Н-не надо… — промычал мужчина, но я продолжил:
— Как там у Ницше? «Все, что меня не убивает, делает меня сильнее». Будешь воистину сильным, Серёга — неубиваемым. Тебя даже если железным прутом проткнут, не умрешь. Как я. Хочешь, покажу дырку в груди?
Серега молчал. То есть, стучал зубами, поскуливал, но ни слова не произнес.
Утро красит нежным светом… Я подошёл к окну и посмотрел на поселение Соловьев. Не «Соловьевск», как дезинформаровал меня вчера Тимофей. Надо было таки сожрать мужика…
Отпрянул я почти сразу. За домом следили — пуля пробила стекло и застряла в стене.
— Не рады мне твои друзья, мужик, — покачал я головой, — Эдак и на поселение пойти не выйдет, перестреляют меня. И что мне делать, как развлекаться? Придумал. Давай сыграем с тобой в игру: я буду тебя ловить, а ты станешь быстро-быстро убегать?
В первую минуту знакомства Серега стоически молчал, но мне нравилось беседовать с кем-то разумным, поэтому я нашел способ разговорить собеседника. По мере нашего диалога мужик обзавелся заиканием. Всего-то и понадобилось пару десятков раз пошутить и показать мужику некроголемов.
Из разговора с Серёгой я узнал о поселении практически всё, и сейчас структурировал информацию.
Соловьи появились из-за четырех гопников, которые очень хотели найти своё место в жизни: желательно повыше и за счёт других. Парни оказались не промах: в первый системный день собрали вокруг себя приятелей и двинули к полицейскому участку. Им повезло: в участке не было никого, кроме дежурного. Понятное дело: аврал, на улицах зомби, важна помощь каждого сотрудника, вдобавок начальство треплет нервы, требует одно, другое, третье. Нужно всё успевать.
Гопники сожгли дежурного, выломали хлипкую дверь, открыли арсенал и вооружились. С помощью найденного оружия захватили второй полицейский участок и забрали стволы и оттуда.
И тут история вышла на новый виток: во втором полицейском участке сидел Степан Рыло с друзьями. Рыло был очень знаменит был в узких кругах, поэтому его освободили. Мужик взял шефство над командой и захватил ещё три участка. Оружия стало слишком много, чтобы таскать на себе, и для автоматов стало нехватать людей. Шайка Соловьев созвала выживших знакомых. Толпа перегородила улицы машинами, на авто набросали мешки с песком, посадили в угловые квартиры стрелков и выдержали первый день. А потом полегче стало: я к дому телепортера стянул внушительную толпу, да и шайка более-менее приспособилась, выстроила баррикады покрепче и зажила спокойно.
Но не всем было удобно жить в поселении. Среди Соловьев процветало добровольное рабство: люди, которые не озаботились добычей еды в первые дни, могли прийти под стену и продать себя в обмен на пайку. Рабочих рук хватало, так что брали в основном женщин. Понятное дело, зачем.
Вскоре в Соловьях узнали про иные поселения: про Карбышево, в которое берут всех, чуть ли не за красивые глаза, про Весту, куда в первые дни можно было попасть в обмен на какой-нибудь ништячок вроде системного кольца, и тебе даже выделили бы жильё. Часть женщин захотела уйти на поиски лучшей жизни, потому что отношение мужчин к ним скатилось до скотского уровня. Отпускать людей, естественно, отказались. Мол, продалась за пайку? Отрабатывай!
Причем, хоть Соловьи и не отпускали людей из добровольного рабства, но и насильно никого не забирали, что вызвало у меня легкое удивление.
Сам Серёга тоже жил в поселении. Когда мужик узнал, что многоэтажку по соседству истребили, решил дождаться ночи и пошариться по шкафам пустующих квартир. Улов был неплохой: два ведра гречки, пол ведра риса и мешок картошки, не считая мелочевки. Но жадность сгубила мужика: он решил поискать по квартирам инструменты и иные полезные вещи, а нашёл меня. Или я его. Как посмотреть.
— Расслабься, дружище, — посоветовал я Сереге, который в очередной раз косился в сторону выхода, — Не сбежишь, я ведь быстрее. Да и стоит ли напрягаться в последние минуты жизни? Как там живые говорят, «перед смертью не надышишься».
Мужчина всхлипнул и отвернулся.
Ночь прошла плодотворно: я забрал троих некроголемов из гаражей. Сейчас все восемь некров находились на на первом этаже дома, ждали краш — теста. Теперь я имею более — менее реальное представление о городских силах, и понимаю, что ни Веста, ни тем более Карбышево и военные скорее всего сюда не сунутся, пока я к ним не полезу. Понятное дело, что Сергеич и Святослав страстно хотят окончательно меня упокоить, но пока я не угрожаю конкретно им, хитрые морды будут отсиживаться. Хотя на штурм Соловьев могут и нагрянуть, чтобы попробовать разобраться со мной, пока я разбираю поселение. Посмотрим.
Хоть утро было ранним, снайпера в поселении уже не спали, в чем я только что убедился. Вот только вывезут ли их автоматы против живучих мертвецов и бугая? Помнится, некроголем девятнадцатого уровня прикрывался от пистолетных пуль рукой. Здесь калибр другой, но и некроголемы серьезнее.
Оставался только один вопрос, прежде чем я нападу на поселение: что делать с Серегой? Мужик за ночь рассказал мне много интересного и в целом окупил свою жизнь. Пусть расскажет в Весте, что я пока не собираюсь двигаться дальше: эту мысль мужчине я усердно вдалбливал на протяжении последних часов. Если Сергеич и остальные поверят, что я на время затихну, больше шансов, что и атаковать не станут. Если вообще собирались. У меня будет время передохнуть, переварить итоги боя, поднять мертвецов в уровнях.
— Иди-ка в Весту, Серега, — разрешил я. Мужик повернулся ко мне и замер, боясь поверить в неожиданное чудо.
— П-правда можно?
— Конечно. Здесь скоро такое завертится: реки крови, горы трупов, зомби людей зубами рвать будут. Разве я могу допустить, чтобы мой приятель смотрел на такое?
Серега медленно поднялся. Взгляд затравленный — ждет окрика.
— Только к себе в поселение не иди, — посоветовал я, — И вообще, лучше через рощу двигай: твои нервные сейчас, сам же видел. Выстрелят в силуэт, и разбираться не будут, в кого попали.