***
Агент включил компьютер. Подождав немного, запустил программу зашифрованной связи. Пришлось ждать, пока индикация не сообщит, что к разговору подключились.
– Доложите ситуацию. Как наши друзья из ФСБ себя ведут?
– Ситуация пока не изменилась. Ведут наш маяк очень плотно. Еще раз изучают место происшествия. Но есть еще один момент. Они проявляли заинтересованность возле местного музея искусств.
– А это тут с чего? А мы там с какого бока?
– Не знаю. Но активность такая же.
– Нам нужно больше информации. Что там с информацией по медицине? Заключение о вскрытии можем получить? Что с информацией о связях объекта? А время происшествия с объектом известно?
– Ничего не разрарабатывалось. Известно только время плюс минус один день.
– Уже что-то. Что у нас там с видеонаблюдением?
– Шутите? Тут у них с этим проблемы. Камер наблюдения – кот наплакал.
– В двадцать первом веке живем. Что-то должно быть.
– Есть супермаркет по дороге, но камера стоит с маленьким разрешением. Я проверял. Заявил, что меня обокрали на стоянке. И они мне скинули запись. Я проверил эту запись. Это ужас какой-то. Ничего разглядеть невозможно. Так что с камерами без вариантов.
– А по дорогам государственные учреждения есть?
– Они все в центре находятся.
– А что по окраинам есть?
– Кроме постов гаи и супермаркетов, ничего. Хотя я вспомнил об одной камере на посту гаи. Точно. Есть там камера.
– Совсем хорошо. Надо взять все записи с этой камеры в интересующие нас дни. И записи с супермаркетов тоже возьми. Вдруг я что-нибудь на них увижу. Да, еще. Я нашим друзьям из органов оставил сообщение в Москве. Они наверняка слегка будут в напряжении.
– Это еще зачем?
– А если подумать, что они могут сделать? И что у них есть? Я так понимаю, на этом деле мы не засветились и следов не оставили. Поэтому все, что они могут, так это с усердием копать. А я этот процесс ускорил. И теперь они сосредоточатся на усердии и начнут делать ошибки. И как одна из них – они бросят все силы на это дело. И нам развяжут руки в остальных местах. Нужно проверить этот музей. Что там и как. Нужно установить прослушку на телефоны участников процесса. И вообще прослушивать радиоэфир. У нас же есть в операционной системе на компьютерах в офисе наших визави заплатка для контроля над системой. Вот и задействуйте. И нам нужно больше людей. У нас работы много. Да, и еще. Они наверняка увеличат усердие в несколько раз. И вы у них на очереди. Поэтому связь только по зашифрованному каналу. Ни в чем себя не проявлять. Убрать наблюдение, и за «маяком» в том числе. Мы и так знаем все, что надо.
– Есть.
– Удачи. Я выйду на связь сам. Бай.
– Бай.
***
Я ехал к своей бывшей в приподнятом настроении. Валдису уже позвонил. Надо нашей группе собраться и все обсудить. Я, конечно, думал про большие дела, но на такую большую сумму еще не думал. А киборг на соседнем сиденье придавал особую пикантность ситуации. Так, получается, она и деньги защитит, если что. Валдис уже ждал возле подъезда.
– хай.
– Привет, Макс.
– Пошли, поможешь, – мы пошли к багажнику автомобиля. Я даже не представляю, сколько это в объеме – пять миллионов долларов. Я открыл багажник, там оказалось всего четыре чемоданчика. – бери, Вал, не стесняйся.
– А что там?
– Наши верительные грамоты.
– Я грамотам не верю, а американским – особенно.
– Это единственные американские, которым можно верить.
– Бабки?
– Не кричи. Сейчас народу набежит толпа. Устанешь отбиваться.
– Понял. Молчу. Несу.
Мы поднялись на этаж. Елена, которая киборг, встала рядом. Позвонили.
– хай, дорогая.
– Здравствуй, бывший дорогой. И тебе, Валдис, привет. И вам, девушка, здравствуйте. Заходите, если что.
– Дверь получше закрой, а лучше сразу забей гвоздями.
– Это еще зачем? Пить не налью.
– Не хочешь, а придется! И, кстати, познакомься с девушкой. Ее зовут Лена. А теперь садись. Поскольку у меня новость, которая твою бедную голову так напряжет, что я боюсь за твое состояние. Может, ты приготовишься как-нибудь. Типа, таблетки какие-нибудь противные или жидкость с еще более противным вкусом употребишь.
– Ты мне в прошлый раз так голову загрузил, что до сих пор кружится. А теперь еще нагружать будешь?
– То, что в прошлый раз было, так это детский лепет на лужайке. А сейчас, походу, в школу пойдем.
– Ясно. Я, наверное, что-нибудь приму.
– Давай. Мы подождем. Разговор будет долгим, так что мы пока сядем поудобнее.
– Вы не сильно тут планируйте. Ребенок со школы скоро прийдет.
– Хорошо-хорошо. Глотай что-нибудь и подходи. Вал, пока она глотает гадость, возьми из холодильника мед в пивных бутылках и давай накатим помаленьку.
– Я готова, – сказала бывшая, с решительным видом вышла из комнаты и села с нами.
– Тогда садись поудобней. Тот спонсор, о котором я говорил, помнишь? Так вот, он не совсем спонсор. Как это помягче сказать. Ну, в общем, он не с нашей планеты. Инопланетянин, короче.
– Получается, вы меня отвлекли, а сами тут напились до чертиков? Или уже пришли пьяными, а здесь добавили? Или на наркотики подсели?
– Стоп. Стоп. Успокойся. Правду тебе говорю. Зачем мне врать?
– А я говорила, что книжки про фантастику и алкоголь – это ядерная смесь. И вместо белки непонятного цвета зеленые человечки завелись?
– Ладно. Ты помнишь фильм про терминатора, который мы вместе с тобой смотрели много раз?
– Это ты его смотрел много раз, а я только подсматривала.
– Вот где правда и выплывает. А я-то, скромный и доверчивый, тебе верил. Ладно. Я сегодня еще и добрый. Но эту сцену ты должна помнить. Когда маленький пацанчик с Шварцнегером вломились к другому черному негру. И чтобы доказать, что он робот, Шварц себе руку разрезал. Ты еще спросила про то, что если делают роботов очень похожими на людей, то надо, чтобы кровь тоже шла для похожести.
– Да, этот момент я помню.
– Так вот эта девушка Лена – киборг, – и уже обращаясь к Лене: – я самое сложное сделал, теперь твой выход. Покажи этой необразованной в области инопланетных технологий что-нибудь эдакое.
– В смысле? – с удивленным видом спросил киборг. А я подумал про то, что как все-таки похожи киборги на людей. Жалко, что опять не у нас.
– Ты где была? Ты вообще слушала, что мы тут несем? – спросил Макс у Лены.
– Да, слушала. И записала. Ты соврал три раза, а она ни одного. А тебя что интересует?
– Если ты отвлекалась на всякие ненужные подсчеты и не уловила сути разговора, поясню. Мы подошли к тому моменту, когда нужно проявить себя как что-то сверхъестественное, чтобы у некоторых, а точнее у оставшихся в одиночестве недоверчивых, рассеялись сомнения о существовании других разумных цивилизаций.
– Конечно, я все поняла. Но я поняла, к чему все идет, и резать руку не буду. Я вам лучше кино покажу, – и тут она посмотрела в сторону телевизора, и он включился. Нас, конечно, продвинутых в современных технологиях, включающимися телевизорами не впечатлить. Затем включилось видео, прокрутилось немного и запустилось с того момента, как мы вошли в квартиру. Конечно, как это видела Лена. Потом видео переключилось на другую камеру, которая наблюдала за нашей машиной. Она покрутилась вокруг машины, и полетела к окну, и уже через окно показывала нас с записью разговора. Потом запись переключилась на другую камеру, которая записывала нас уже внутри квартиры. Я посмотрел на присутствующих и увидел их удивленные глаза, ищущие по всей квартире эту самую камеру. Все поняли, что камера стоит в электронных часах на тумбочке. И опять она показывала запись нашего разговора. Потом пошло видео того, как мы идем от машины до двери в квартиру с разных камер. Потом телевизор выключился.
Мы немного посидели молча. Я оказался сообразительнее и спросил:
– Ну как доказательства, дорогая?
– Это получается, камеру мне дома поставили? И когда, спрашивается?
– После общения с Витом. А точнее, во время разговора, – ответила Лена.
– В днях, пожалуйста.
– Десять дней назад. Я понимаю ваше волнение, но вы не переживайте, у нас это такие правила ведения переговоров. У нас нет практики заключения договоров. Если договорились, то компьютеры в головах установили контакты, установили наблюдение, прослушку и системы геоположения. Поэтому и нет судебных разбирательств. Доказательства все и у всех есть.
– А как тебе, Макс, предъявляли доказательства? – спросила моя бывшая.
– Ну ты же знаешь мою скромность и доверчивость в душе. Когда показали живого киборга, я, конечно, не поверил. Когда мне вешали лапшу на уши про жизнь на марсе, начинал верить, но окончательно поверил в главные доказательства. Пошли, покажу доказательства – прямее некуда, – тут я ее подвел к нашим уже чемоданчикам и открыл один из них. То, что я ей недавно выдал, было детским лепетом. Тут я пожалел, что не взял фотоаппарат. Эти круглые глаза, которые я увидел, надо фотографировать, увеличивать, печатать и продавать, причем за большие бабки.
– А выругаться можно? – спросила она.
– Давай, – ответили мы.
– А-а-хренеть!
– Ох и ругательство. Я выдал бы покруче, – сказал Вал.
– Лена, у меня вопрос есть, – сказал я.
– Спрашивай.
– С камерами я все понял. А что за камера там летала? Это что за хрень?
– А ты думаешь, я на улицу просто так выйду, без парочки дронов? Когда где-нибудь перемещаюсь, я уже должна знать, что меня ждет впереди и вокруг. Причем не только видеонаблюдение, я прослушиваю радиоканалы, а также, в свете последних событий, я должна отслеживать системы наблюдения нашей службы слежения. Хотя у тебя и есть глушилка наших систем.
– Ну, ты жжешь, Лена, – я посмотрел на Валдиса.
– Да, я тоже в шоке, – ответил он. – одна радость: американцами здесь не пахнет.
– И поскольку вопрос о происхождении закрыт, приступим к следующему вопросу нашего собрания. И что-то мне подсказывает, что перед этим надо нам немного перекурить. Через пять минут продолжим.