– Я не понимаю, Витя.
– Я разве не говорил? Теперь главная цель турнира – это ты, Про.
– Кто?!
– А говоришь – хорошо без нейрофона. Видишь, ты уже не в курсе происходящего. И чем дальше – тем хуже будет.
– И что ты собираешься делать, Витя?
– Я собираюсь выиграть турнир. Взять главный приз. У тебя ведь не получилось – и джекпот вырос.
– Ты что, не слушал меня? Игра подсунула тебе настоящее оружие! Ты хочешь убить меня по-настоящему?
Виктор склонил голову набок, оглядел друга с головы до ног. Только в его взгляде не было больше ничего дружеского.
– Я не верю во всю ту ахинею, что ты тут нес. Более того, я не верю в твои бредни про настоящее оружие. Полиция этого бы не допустила.
– Ты держишь настоящий ствол, идиот!
– … я даже не верю, что ты – настоящий Прохор Видов. Думаю, ты всего лишь нейрофонная копия. Просто игровая цель. Ты читал правила? Охота идет на нейрофонную копию лидера игрового рейтинга. А ты – лидер, Про! Как это мило: ты опять лидер!
Лицо Виктора вдруг исказилось злобой:
– А с какой стати ты – лидер?! Я всегда был лучше! Я больше работал над собой, хоть у меня никогда не было таких данных, как у тебя! Я пахал как вол – а все доставалось тебе! И даже когда тебя пинком вышибли со службы – ты все равно умудрился подцепить себе бабу, о которой я даже мечтать не могу! Такая на меня и не посмотрит, а тебе все на тарелочке, без усилий!
– Я не понимаю… Ты что же, Тину ко мне ревнуешь? Завидуешь, что ли?
– Идиот… – Лицо Виктора посерело от злобы. – Да я всегда тебе завидовал! Тому, как ты по служебной лестнице пер, как начальство тебе улыбалось! А мне – одни тычки и затрещины!
– Погоди…
– Нет, это ты погоди! Раз уж развел меня на откровенность, так получай по полной! Если хочешь знать, это я на тебя «телегу» накатал! Я! Это по моей воле тебя слили в утиль, понял? Я так решил – и все! Тебя нет!
– Врешь…
– Ну уж нет! Просто невозможно было терпеть тебя на своем пути. И все было ничего – если бы этой же «телегой» не зацепило меня самого. И вот мы оба за бортом жизни.
Виктор рассмеялся. Прохор изумленно смотрел на него, на эти бегающие, смотрящие в иной мир глаза и с надеждой думал: это все проклятая игра что-то внушает другу через нейрофон!
Но внутренний голос мрачно возражал: Виктор не лжет. Ведь давно можно было догадаться – по странному поведению Виктора, по неуклюжему уклонению от встреч, по неискреннему тону…
Значит, единственный друг оказался предателем. Лучше не придумаешь. Самое время разрыдаться. Только почему-то его бросило в смех. Наверное, перегорело что-то в душе – вместе с нейрофоном. Он смеялся в перекошенное лицо приятеля, уже не боясь свинца, готового вырваться из ствола двенадцатого калибра.
Отсмеявшись, но все еще продолжая улыбаться, Прохор посмотрел в глаза Виктору:
– Ну, что же – стреляй!
Палец бывшего друга коснулся спускового крючка. Лицо Виктора дрогнуло.
– Я не буду убивать тебя, как палач. Мне это неинтересно – ведь я быстрее и точнее тебя. Я дам тебе шанс.
Виктор медленно поднялся с табуретки. Ствол дробовика в его руках поднялся синхронно с ним. Нечего было и думать, чтобы попытаться отобрать оружие у Виктора или затеять драку.
– Только учти, – усмехнулся Виктор. – Ты в игре. И теперь ты сам – цель. С этого момента за тобой охочусь не я один. Буду считать до пяти – воспользуйся этим временем правильно. Раз…
Уговаривать Прохора не пришлось. Подскочив как на пружинах, он распахнул кухонное окно и вскочил на подоконник. Грохнулся на пол горшок с кактусом.
– Два…
Глянул вниз. Всего лишь второй этаж – пустяк для того, кто излазил горы в полной боевой выкладке. Главное – не сломать ногу. Тогда действительно – крышка.
– Три…
Он прыгнул.
Приземление в темноту вышло болезненным, хоть кувырок немного сгладил удар. Прыгал он босиком – хорошо, под окном оказался газон, а не раздолбанный асфальт.
Тут же грохнул выстрел и рядом взметнулась земля. Виктор не шутил.
Не дожидаясь более точного выстрела, Прохор вскочил на ноги и, прихрамывая, побежал. За спиной раздался грузный удар – приятель, превратившийся в азартного охотника, прыгнул следом.
День явно не задался – с полуночи за ним не прекращается охота. И когда грянул следующий выстрел, стало ясно: дело дрянь. Потому что это был выстрел не из дробовика и стреляли не в спину – били откуда-то сбоку, слева, похоже, из арки соседнего дома. Судя по звуку – из чего-то более серьезного, чем помповое ружье. Скорее всего, из снайперской винтовки. Только темнота мешала пока неизвестному стрелку прицелиться наверняка.
Превозмогая боль, он прибавил скорости. Самое время: коротко грохотнула автоматная очередь, над головой засвистели пули.
Вот он и стал дичью. Только на этот раз, в отличие от охотников, у него не было нейрофона, позволявшего отслеживать приближение врагов. Оставалось бежать наугад.
В этот момент Прохор сильно пожалел, что оставил Буке оружие. Пара ТТ пригодилась бы как нельзя кстати. Да, теперь он знал: коварная игра обманывает геймеров, убеждая, что в руках у них – умелая имитация оружия, знал, что охота идет по-настоящему, на живого человека.
Только теперь и у цели появилось древнее, как мир, священное право на самозащиту. Прохор не желал смерти обманутым игрокам, и даже предателю Виктору – но без колебания пристрелил бы каждого, кто направил бы на него оружие.
Если бы мог.
Тем временем занимался рассвет. Скоро беглец станет не просто зеленой точкой, мигающей на игровых картах охотящихся за ним геймеров – его станет прекрасно видно невооруженным взглядом. И если у Буки была его необъяснимая сила, способная сжигать неройфоны врагов и прерывать игровой процесс, у него не было даже этого крохотного шанса уцелеть.
Хотя… Он вспомнил, как «умирали» телефоны в его руках. Как задымился дверной замок…
Решение пришло мгновенно. Это была игра ва-банк, но других шансов у него все равно не было. Он резко развернулся – и бросился назад, двигаясь «змейкой», резко кидая тело из стороны в сторону.
Рявкнула очередь. Так, туда не надо – автоматическим огнем его легко уложат, даже не целясь.
В отдалении щелкнул одиночный выстрел. А вот тут можно попробовать. В предрассветной мути не так просто прицелиться через оптику. И если он не ошибся, у него будет шанс…
Двигаться «в лоб» было самоубийством. Надо попытаться обмануть врага. Спрятавшись за мусорными контейнерами, он высунул на головой найденную тут же сломанную швабру с куском тряпки. Та мгновенно разлетелась на щепки. Все-таки точно бьет, гад. Но, чтобы прицелиться, нужны секунды. Он выскочил из-за контейнеров, бросился прямо на притаившегося в тени врага.
Уже на бегу он понял, что погорячился: стало слишком светло, и неизвестный снайпер может снять его и одиночным выстрелом, почти не целясь. Надеяться можно только на скорость, да еще на удачу.
Удача пришла с неожиданной стороны. Прямо перед ним в темной арке беспорядочно загрохотали выстрелы. Видать, охотники уже делили «шкуру неубитого медведя». Вместо того чтобы отскочить, спрятаться, он только прибавил скорости.
Влетев в тень, под арку, он едва не споткнулся о тело, рядом с которым лежал АК-47. Кувыркнувшись в отработанном еще на службе броске, он увернулся еще от одной пули – и с ходу налетел на какого-то плотного толстяка с СВД. Тот не успел перевести ствол в сторону потенциальной жертвы – жертва сама буквально прыгнула ему в руки.
Драки не было. Прохор с размаху шлепнул распахнутой ладонью толстяка по лбу. Тот дернулся – и повалился на бок. Все еще тяжело дыша, Прохор выдернул «таблетку» нейрофона из уха толстяка.
Кругляш был горячим и почерневшим, словно покрытым копотью. Из него свисали знакомые обожженные лохмотья.
Задуманное удалось. Только радоваться было нечему.
Выходит, он, Прохор, обрел свойство Буки – сжигать своим присутствием работающую электронику! Правда, его способности были гораздо слабее – требовалось прикосновение к прибору или, в случае нейрофона, – к голове его владельца.
Он что же, стал таким монстром, как Бука?! В это не хотелось верить, но факт оставался фактом: вот он, в руке, сожженный его прикосновением нейрофон.
Но тогда почему не вырубило нейрофон Тины? Он ведь касался ее, был близок с ней – как говорится, ближе некуда. Тут одно из двух: или его новая способность работает не всегда – возможно, при определенном эмоциональном состоянии, при явном желании «сжечь» вражью технику. Но телефоны жечь он не хотел. Значит, дело в другом. Быть может, его «злая энергия» должна накопиться в нем, как в конденсаторе, – и только после этого высвободиться, уничтожив технику.
– Антигаджет, – пробормотал Прохор. Усмехнулся придуманному им забавному неологизму. – Гребаный антигаджет – вот кто я теперь!
Надо бы снова навестить Буку. Если у кого-то и есть ответы на его вопросы – то только у этого парня, странным образом поделившегося с ним одной из своих странных способностей. Но для этого хорошо бы выбраться живым из переделки.
Бахнуло – гулко, раскатисто. Определённо не нарезное оружие, звук характерен скорее для охотничьего оружия. Для помпового дробовика, к примеру. Быстро подобрав СВД, выпавшую из рук толстяка, передернул затвор. Сделал два выстрела в сторону, откуда били из дробовика.
– Витя, это ты? – крикнул в пустоту Прохор. – У меня СВД! Ты же знаешь, как я владею этим инструментом! Так что отвали, пока не поздно. Слышишь меня?
Виктор ответил серией из четырех выстрелов. Все, дробовик разряжен, и у беглеца есть время, чтобы свалить отсюда через противоположный выход из арки.
Он рванул напрямик, не раздумывая, наивно надеясь проскочить.
Как бы не так. Едва он добрался до противоположного выхода, воздух разорвал треск очереди. Судя по всему, били из пистолета-пулемета. Ничего хорошего это не сулило. Как известно по статистике Второй мировой, наибольшее число убитых приходилось вовсе не на снайперов, а на неприцельный огонь из автоматического оружия. Так что преимущество убойности патрона и точности попадания напрочь нивелировалась толпой отморозков с автоматами, которые вот-вот пожалуют сюда за своим призом.