– Ага, типа того.
Рассказывать врагу все подробности не хотелось. Просто стоило отметить любопытный факт: эти головорезы, из Зоны, не имели представления о нейрофоне. Что, конечно, странно.
– Так вы с корешами, выходит, гастролеры в наших местах? – осторожно выглядывая из-за шкафа, спросил Прохор. – Зачем к нам пожаловали?
Ему не ответили. Прохор поводил стволом, оглядывая пространство поверх «мушки», позвал снова:
– Ты там как? Может, помощь нужна?
И снова без ответа. Может, ушел обратно через это марево? Как он его назвал – портал? Удачное название, что-то из околонаучной литературы. Ну, если ушел, так и прекрасно. Не очень-то хотелось налаживать знакомство с тем, кто только что не убил его только в результате адекватного ответа.
Прохор опустил оружие, с кряхтением поднялся. Принялся отряхиваться. И уже боковым зрением засек чье-то присутствие. Чуть повернув голову, обмер: тип в противогазе стоял в тени колонны, чуть сбоку, и целил в него из автомата, от бедра.
Однако, подловил, ничего не скажешь. Пальнуть в него с разворота не выйдет – у незнакомца секундная фора.
Ситуация назревала паскудная.
– Ты уж извиняй, если что, – самодовольно сказал незнакомец. Голос в противогазе звучал приглушенно и довольно противно. – Но свидетелей я оставлять не могу. Сам понимаешь: портал – штука редкая. Незачем про него посторонним знать. Так что гуд бай, Вася!
Громыхнул выстрел. Прохор невольно вздрогнул, прислушиваясь к ощущениям. В этот момент пуля должна была врезаться в его плоть, разрывая ткани и выплескивая наружу кровь под давлением. Попадание в голову, по идее, мгновенно выключало разум. Хотя никто еще толком не рассказывал, как это бывает, когда мозги в кашу. Но раз он еще думает, значит, пуля точно не голове. Тогда лучше всего – в сердце. Это хотя бы быстро. Хуже – если перебьет позвоночник и некому будет добить. Тогда придется несколько часов помучиться.
Все эти мысли плотным потоком пронеслись в сознании, прежде, чем он осознал: тело не ощутило пули. Стало быть, в него не попали. Еще через мгновение в этом затянувшемся моменте Прохор понял: стреляли не из автомата. Звук АК резкий, хлесткий. А этот гулкий, даже раскатистый, если прислушаться. Такой можно услышать в лесу, под азартный собачий лай.
Стреляли из охотничьего ружья. Точнее, из дробовика двенадцатого калибра.
– Клещ? – глухо произнес Прохор одновременно с тяжелым звуком упавшего тела.
Только после этого он обернулся. И точно: над телом типа в противогазе стоял его новый приятель с помповым дробовиком, ствол которого исходил характерным дымком.
– А ты тут времени не терял, – ровно заметил Клещ. – Умеешь найти приключения на свою задницу.
– Этого у меня не отнять, – признал Прохор. – Спасибо за помощь. Как догадался, что меня к стенке прижали?
– Как в том кино, помнишь? «Стреляли». Как бы глушители вы нацепить забыли.
– И то верно. Ладно, валим.
Клещ поглядел на напарника с некоторым сомнением, кивнул в сторону убитого:
– Так это и есть твой Бука?
Напрягшись на миг, Прохор снова поглядел на тело. Противогаз на незнакомце был задран на лоб, частично открывая лицо. Что-то в этом лице было похожее. Но лишь на первый взгляд. Все-таки он не сошел с ума. Показалось.
– Слава богу, нет. Думаешь, я пришел сюда, чтобы прикончить его?
– Кто тебя знает. Ладно, поехали. Маньяк вовсю трезвонит уже: босс на базе рвет и мечет.
Поглядев на пистолеты, рукояти которых он продолжал сжимать в ладонях, Прохор кивнул. Перевел взгляд на тело убитого. В голову вдруг пришла дикая на первый взгляд мысль.
– Подожди меня внизу, – сказал Клещу. – Я сейчас спущусь.
Напарник поглядел на него вопросительно, но с расспросами лезть не стал. Просто опустил ствол дробовика и направился к двери. Прохор с уважением поглядел ему вслед. Клещ – настоящий мужик, хоть иногда трудно понять его «заскоки».
Когда дверь за его спиной закрылась, Прохор ухватил под мышки тело убитого и поволок в соседний зал. Тело было тяжелым, за ним тянулся грязно-кровавый след. В полуметре от марева, тихо мерцавшем посреди зала, он, напрягшись, поставил труп вертикально – и толкнул прямиком в это странное образование.
Он знал, что увидит. То же самое произошло с брошенным до этого болтом – тело просто исчезло. Исключение составляли грязные ботинки, оставшиеся впритык с маревом, словно обрубленные. Зрелище было странное, даже неприятное. Вообще-то он хотел просто отправить злобного пришельца из Зоны обратно в его мрачный мир. Трудно сказать, что его подвигло на это. Где-то он надеялся, что его приятели решат, что он был убит там, за этой незримой границей между пространствами. Не исключено, это обезопасило бы Буку от возможной мести. Но тело, находящееся одновременно в двух мирах – это, как говорится, «палево».
Несколько секунд он смотрел на странное движение воздуха перед собой, как будто пытался увидеть что-то там, в глубине необъяснимой аномалии. Разумеется, ничего не видел. Если существовало окно между двумя частями пространства, то оно было прикрыто плотной занавеской.
Он решился. Набрал полные легкие воздуха – и шагнул вперед, прямо в это зыбкое нечто.
Если он и ожидал чего-то необычного, то уж точно не этого: его как будто окатили из ведра ледяной водой, одновременно хлестнув по лицу мокрой тряпкой. С запозданием Прохор вспомнил мокрое облачение убитого Клещом незнакомца.
Здесь вовсю хлестал ливень. Но той силе, что сыграла с ним эту шутку, ливня показалось мало: он стоял по колено в холодной болотной жиже. Так, по крайней мере показалось по ощущениям. Хотя никакого болота вокруг не было. Скорее, омерзительная лужа, посреди которой бледно колыхалось марево непостижимой дыры в пространстве.
Такая встреча настолько ошеломила парня, что он даже не осознал самого момента перехода. В любом случае ничего особо необычного не произошло. Ни адского пламени, ни ледяного холода, ни жутких звуков, ни запаха серы. Просто из плохо освещенного убежища Буки где-то в районе МКАД каким-то необъяснимым образом он переместился на некий пустырь, поросший жухлой травой под низким свинцовым небом. Странное дело, казалось, за пределами лужи дождь резко слабел, а чуть дальше стихал и вовсе. Бывает ли так в природе, Прохор не знал, да и не до того было. У его ног, почти скрытый грязной водой, лежал труп убитого Клещом незнакомца в противогазе. Что характерно – с как будто отрубленными ногами. Над головой же, чуть в стороне, кружили какие-то птицы.
Взяв убитого за руки, Прохор затащил того целиком в лужу, бросил. Мелькнула мысль вытащить его на относительно сухую полянку, которую, однако, было трудно назвать живописной. Нормальный человеческий рефлекс: отнестись к мертвому лучше, чем к нему же до его внезапной кончины. Подавив в себе неуместный позыв гуманизма, бросил тело. Огляделся, отряхивая руки. Неподалеку ржавел армейский грузовик и, показалось, рядом рассыпаны пожелтевшие мокрые от дождя кости.
Поглядев в другую сторону, Прохор обомлел. Там, в серой дымке, высились многоэтажные дома.
И колесо обозрения неподалеку.
Только ничего праздничного не было в этом легкомысленном старомодном аттракционе. Колесо было ржавое, дома же зияли пустыми глазницами выбитых стекол.
Жуткое, зловещее зрелище.
Это был настоящий мертвый город. И облик его был знаком – то ли по картинкам в интернете, то ли по телевизионному сюжету. Даже название крутилось на языке. Красивое, но с каким-то жутковатым ореолом.
Припять – вот как назывался этот город. Город мертвых, если верить слухам и жутким легендам. Теперь не оставалось сомнений, куда привела эта короткая дорожка, ведшая прямо из «гостиной» Буки.
В Зону. Ту самую, с большой буквы.
Прохор спиной ощутил пробежавшие по ней мурашки. Он слышал, как в этой самой Зоне исчезают люди, как лезут в нее отчаянные безумцы в поисках каких-то странных, омерзительных сокровищ. И мрут как мухи – все ради каких-то запретных предметов, которые тащат оттуда через армейские патрули и «колючую проволоку» в большой мир.
Вот, значит, куда он попал.
Во рту появился неприятный железистый привкус, и Прохор вдруг подумал: не зря, наверное, эти ребята носят здесь противогазы. Да и под дождь в этих местах лучше не попадать.
Надо убираться отсюда подобру-поздорову.
Взгляд его снова поднялся к небу, где птицы кружили все быстрее, словно их носило ураганом, хотя вокруг ветра особо не ощущалось. Что-то в этом кружении было неестественное, настораживающее. Это была большая стая ворон, что двигалась по подозрительно правильному кругу, центр которого медленно приближался к Прохору. Он вдруг заметил, как прямо под каркающей стаей начинает колыхаться и вжиматься в почву сухая трава.
Черт побери – сухая, несмотря на вовсю хлещущий дождь!
Траву приминало неведомой силой. Казалось, невидимый гигант бесшумно приближается к непрошеному в этом мире гостю.
Прохор остро ощутил угрозу. Это было новое чувство: он опасался не человека, не обстоятельств, даже не смерти как таковой. Это был страх неизвестности. Ужасной, безжалостной неизвестности.
Когда невидимая «волна» под кружащей вороньей стаей почти уже достигла его, Прохор не выдержал и сделал шаг назад.
Прямиком в убежище Буки.
Уже стоя в безопасном пространстве бетонно-кирпичной коробки, он таращился в марево перед собой и пытался восстановить участившееся дыхание. Поглядел на собственные ладони: пальцы дрожали. И что-то внутри, что всегда знает больше, чем разум, тихо шептало:
– Ты чудом избежал смерти.
Глава восьмая. Провидец
Всю дорогу на базу он не мог отделаться от тревожного чувства. Пора было уже привыкнуть к тому, что знакомый мир рушится, как карточный домик, что у него не осталось почти ничего, что наполняло этот мир смыслом. Но, видимо, привыкнуть к такому нельзя.
Но новое чувство не было связано с разрушением иллюзий. Это была вполне конкретная тревога по простому, ощутимому поводу. Сообразить получилось не сразу – слишком сильный стресс он пережил в последние часы, и голова работала туго. Но вдруг в мозгу словно лампочка зажглась: он понял.