– Да просто свободен, прежнее задание отменяется, других не будет. И хочу тебе сообщить – тебя ждет Марина.
– Правда? – голос парня сел. Он почти не верил услышанному.
– Да, она сейчас в Новгороде, и тебе тоже надо ехать туда. Вот – держи билет. Выедешь отсюда электричкой до Москвы, а там – на поезд до Новгорода, с Ленинградского вокзала, знаешь?
– Знаю, только…
– Подожди. Марина встретит тебя в Новгороде на вокзале. На всякий случай вот ее телефон. Попозже и я приеду, решим, что тебе делать дальше.
– Телефон я запомню, только…
– Ты сейчас иди собирайся, до поезда времени не так много. В Новгороде отсыпайся, отъедайся, общайся с Мариной, ходите в кино, знакомств пока не заводите, кое-что она тебе расскажет, потом я приеду и объясню остальное. Считай, что это тоже задание, только не боевое. Выполняй, солдат.
В Новгороде, по замыслу Маршала, парочка должна была находиться под патронажем Воропая неделю-две. Воропай подыскал им однокомнатную квартирку недалеко от своего жилья, организовал за ней присмотр и поместил туда Марину, встретив ее на вокзале. Связь с Маршалом была ежедневной, в последнее время среди ближайших его соратников Воропай занял то место, которое до своего отъезда занимал Серж-большой.
Дней за десять Маршал рассчитывал покончить с войной, хотя смутно представлял, каким образом, и завершить свою часть хлопот с общаком. Дел там оставалось не так много, большинство учрежденных недавно АО и ООО уже сделали свое дело и по-тихому ликвидировались, от Сержа поступали известия об успешном отмывании переправленных финансов путем разных хитроумных операций: авансирования через цепочку посредников, мифических закупок, вложений в ценные бумаги, покупки недвижимости и многого другого. Маршал, не разбиравшийся в этих фокусах, чувствовал, что в Калгари работают большие специалисты своего дела, и в его благополучном исходе можно не сомневаться.
Странное дело: в разгар войны, которую ему навязали, в разгар хлопот с общаком Маршал вдруг ощутил, что больше всего его волнует судьба Кости. Видно, старость подходит, решил он, тяжела стала маршальская шапка… К его удивлению, такой вывод его не так уж огорчил.
Калгари, Канада
Высокий элегантный джентльмен позвонил в дверь респектабельного трехэтажного коттеджа, расположенного в престижном районе, где поселилось немало состоятельных выходцев из Армении и России, образуя небольшую армянскую диаспору. За дверью послышался шорох, видимо, звонившего изучали в глазок. Наконец дверь отворилась, на пороге стоял массивный, средних лет армянин в красивом шелковом халате с причудливым восточным рисунком.
– Сергей Даниэлевич Арутюнянц? – спросил высокий джентльмен, заранее зная ответ.
– Серж, это к тебе! – позвал толстый армянин, не оборачиваясь и не приглашая гостя войти. По-русски он говорил без акцента. Сзади него появился маленький, худощавый, довольно пожилой человек с печальными глазами, одетый в дорогой спортивный костюм.
– Это я, – произнес худощавый без особой приветливости. – Что вам нужно?
– Вас интересуют некие Аркадий Борисович Романенко и Виктор Алексеевич Балашов? – тихо, чтобы разобрать мог только его визави, спросил высокий джентльмен.
– Абсолютно не интересуют, – отрезал Серж-большой.
– Может быть, я все же войду? – гость не торопился уходить.
– Вы считаете, это имеет смысл? – на губах армянина заиграла неприязненная усмешка.
– Считаю, имеет, – убежденно произнес гость, глядя в настороженные глаза авторитета.
Серж-большой помолчал некоторое время, затем жестом пригласил высокого войти. Все трое оказались в просторном холле почти без мебели, с окнами во всю стену. У противоположной стены стояли стеллажи с книгами и коллекцией раритетов: окаменевшие доисторические ракушки, какие-то, несомненно древние, статуэтки, несколько старинных кинжалов и пистолетов, огромные друзы красивых красно-фиолетовых кристаллов… На третьей стене висели охотничьи трофеи – головы лося, оленей, косуль с причудливыми рогами и янтарно-коричневыми глазами, блестевшими, как живые.
В углу стоял журнальный столик и два глубоких кресла, рядом – широкая тахта, застеленная толстым ковром.
– Я вас узнал, – неожиданно начал беседу Серж-большой, когда гость подошел к креслу напротив окна, но остался стоять – присесть ему не предложили. – Вы полковник Громов, заместитель начальника РУОПа Москвы…
– Точно так, – мотнул седой головой полковник.
– Поэтому я вас и впустил… – Серж-большой немного помолчал. Молчал и Громов. Затем хозяин продолжил: – Мне интересно, что вы имеете сказать… Хотя предупреждаю, все ваши Аркадии Борисовичи и прочее шакалье – это не то, что меня интересует.
– Что же вас интересует? – вежливо поинтересовался полковник.
– Канадское гражданство… Оформляю вид на жительство, живу у родственников, сами видите, – Серж-большой кивнул на массивного армянина, не спускавшего глаз с вошедшего. – А чем вызвано внимание московского РУОПа к судьбе бедного старого армянина, вынужденного искать приюта на чужой земле?
Полковник понял, что сарказм Сержа-большого не случаен: если в нем не пробудить интереса к разговору, незваного гостя вежливо выпроводят.
– Вот я и пришел поговорить о бедности и богатстве, – Громов решил сразу перейти к делу. – РУОП обратил внимание на то, что ряд малых предприятий, недавно зарегистрированных в Москве и ее окрестностях, перевели весьма крупные суммы в Канаду в качестве предоплаты за поставки товаров. Может, вашему родственнику неинтересны эти нюансы деловой активности московских предпринимателей?
– Вот вы с чем… – интонация Сержа-большого стала злой, большие глаза неприязненно сузились. – Это ментовский шантаж?
– Нет, – устало произнес полковник. – Мне, в общем-то, ваши деньги до одного места… Копать в этом направлении лично я не собираюсь.
– Тогда в чем дело? – Напряжение в голосе Сержа-большого не ослабло. – От моего родственника нет секретов, продолжайте.
– Дело в том, что я нахожусь здесь в Канаде по приглашению канадских полицейских властей по линии обмена опытом. В силу некоторых обстоятельств я оказался в курсе той деловой активности в Москве, о которой я упомянул. Заниматься ею мне никто не поручал, и инициативы я проявлять не собираюсь. Однако в процессе обмена опытом с канадскими коллегами (они, кстати, знают, что я направился сюда навестить старого друга, но, разумеется, я их не информировал об особенностях вашей карьеры и о содержании предстоящей беседы). Так вот, в процессе обмена опытом я могу сообщить своим канадским коллегам об этой активности, а могу, вопреки своим принципам, и не упомянуть о ней. Это зависит от того, как пройдет наша беседа. Может быть, присядем?
Серж с минуту колебался, затем молча указал на кресла в углу. Родственник расположился на тахте, не скрывая своего интереса.
– Так вот, пару слов об Аркадии Борисовиче Романенко и Балашове…
Пара слов растянулась на полчаса.
– Я не знаю, много или мало некие московские предприниматели успели перебросить за рубеж. Возможно, все, что хотели, или только малую часть. И я ничего не спрашиваю у вас, Сергей Даниэлевич, даже не интересуюсь, имеете ли вы к этому отношение. Я просто делюсь с вами своими мыслями. А мысли такие: если активность деловых людей заметил московский РУОП, то ее почти наверняка заметили и Романенко с Балашовым. Они не будут спокойно смотреть, как уплывает за океан тот приз, ради которого они потратили столько усилий и который уже держали в руках. Из Москвы деньги ушли. Значит, действовать эти господа будут здесь. Мне известно, что Романенко виртуозно владеет техникой банковских операций, как вполне легальных, так и не совсем, а Балашов готов на любые формы насилия и большой в этой области специалист. И времени нет, скорее всего, они уже начали свою игру.
Полковник замолчал. Серж-большой следил за ним, неотрывно глядя в упор. От саркастической ухмылки не осталось и следа. «Похоже, он понял даже больше, чем я ему сказал», – подумал Громов, намеренно говоривший непривычным для мафиози языком офицерских штабных учений.
– Есть вопросы?
– Какой же ваш здесь интерес, полковник? – спокойно спросил Серж.
– А вот тут мы подходим к тому, зачем я здесь. Буду откровенен: эти субчики мне нужны желательно живыми, но в дерьме по самые уши. И вы мне сможете помочь, скажу как.
– Вопрос второй: а зачем нам помогать московскому РУОПу? Вы нам уже все сказали. Спасибо. Мы люди тихие, законопослушные, тем более в чужой стране, где мы начали дело, которое, даст бог, доведем до конца, если перед местным законом будем чисты, как голуби.
– Отвечу. Во-первых, я ведь уже говорил, что приехал обмениваться опытом…
– Ты можешь не успеть поменяться опытом, дорогой, – тихо, но отчетливо произнес родственник, молчавший до сих пор. – Бывают случайности…
– Подожди, Сурен, – Серж-большой положил руку на колено амбала. – Ты же видишь, мы союзники пока, как Россия и Америка в той войне. Общественный строй разный, а враг один…
«Вот сукин сын, его бы башку да нашему министру». Громов сам ужаснулся мелькнувшей мысли.
– И во-вторых, – продолжил полковник, не реагируя на реплику родственника, – среди ваших московских авторитетов, ближайших кентов Маршала, есть дятел, который стучал ментам, а сейчас, наверное, стучит Балашову. И я знаю, кто этот дятел.
– Ну, полковник, второй туз – это перебор. Ты подумал, что базаришь? – теперь уже завелся Серж: обвинение в стукачестве кого-то из среды воровских авторитетов в устах мента звучало более чем оскорбительно.
– А ты подумай сам. Посиди и подумай.
Молча, глаза в глаза, Громов и Серж сидели несколько минут, словно гипнотизируя друг друга.
– Кто?
Громов продолжал молчать. Молчал и амбал, сообразив, что в этом поединке он третий лишний.
Не отрывая глаз от полковника, Серж полез в карман куртки. Громов почувствовал, как по спине пополз холод. У амбала налились кровью глаза, вздулись бицепсы, он привстал, готовый вцепиться в горло полковнику по первому знаку Сержа.