Сидя в «БMВ» с форсированным движком, Виктор Алексеевич подбивал бабки. Последние сутки были насыщены событиями настолько, что приходилось начинать новые операции, не закруглив как следует предыдущие, не зачистив все концы. Это было против правил, которые установил для себя и для своих подчиненных Балашов, но эти сутки были особые, требовалось провернуть кучу дел, и весь фокус был в том, чтобы провернуть их почти одновременно. Как будто удалось…
Не отрывая глаз от стремительно бегущей под колеса дороги, Балашов прокручивал в уме разговор с Аркадием Борисовичем, состоявшийся накануне поздно вечером.
– Виктор Алексеевич, почему ты еще здесь? Сам говорил, что общак уже весь ушел туда, – банкир ткнул большим пальцем в сторону Кремля, утонув в любимом антикварном кресле, одном из украшений его кабинета в уютной пятикомнатной квартире на Серафимовича, 2. – Когда его распатронят по всяким дырам, все, считай, поезд ушел, нам останутся воспоминания о напрасных хлопотах!
– Его уже распатронили. Это было необходимо сделать, вы, как финансист, сами должны понимать. Собирать его назад теперь придется нашими российскими способами, при помощи утюга и паяльника, а там это не так просто, как в родном отечестве. На чужом поле любая игра труднее, а такая особенно.
– Что же делать? Нам нужны эти деньги, как воздух, как сама жизнь, я же тебе говорил, страна на пороге кризиса, одним из первых падет наш банк, надо спасать положение любыми…
– Знаю, хватит причитать. – Романенко дозрел, с ним можно было не церемониться. – Здесь я дела завтра утром закруглю и днем вылетаю. Мои ребята, которые сидят там уже неделю, сообщили: у них все готово, оружие достали на месте, с клиентов глаз не спускают, подыскали три варианта укрытия. Начнем сразу, как прибуду на место.
– Да, да, надо сразу…
– Мне еще нужны наличные, тех не хватило. Тысяч триста, сейчас.
– Но где я возь…
– Без «но» и без «где». Я знаю где. Сказать? – Кивок в сторону антикварных напольных часов, за которыми скрывался врезанный в стену сейф. – Могу даже открыть, ключ при мне… – Виктор Алексеевич уже не скрывал, что считает себя хозяином положения. Банкир молча глядел на него расширенными от ужаса глазами.
– И еще, чтобы потом не возникало недоразумений, я их не люблю. Канадский банк останется под моим управлением. Негласным, конечно. Номинально там будут сидеть прежние хозяева, я сумею их повязать так, что они будут улыбаться и делать то, что я скажу. Но выходить на них ты, Аркадий Борисович, будешь через меня. И все будет хорошо, поверь, тебе же будет легче – твоя хата с краю… Ну что, сам откроешь сейф или мне прикажешь потрудиться?
Аркадий Борисович с трудом выбрался из кресла и на ватных ногах пошел к часам. Да, в деле, на которое он положил жизнь, его хата скоро может оказаться с краю. И даже в собственной хате он сам может оказаться с краю. Будь проклят тот день, когда он встретился с этим человеком. Хотя еще не вечер… Эти мысли так ясно читались на лице банкира, что Балашов, озоруя, мягко улыбнулся и ободряюще кивнул Аркадию Борисовичу:
– Не журысь, хлопец…
…За поворотом шоссе показалась коричневая громада здания аэропорта.
Руоповцы, наблюдавшие всю последнюю неделю за особняком Штурмана, зафиксировали группу, подъехавшую на двух джипах, но докладывать начальству – майору Каменеву, не спешили: в группе были «знакомые все лица», одна компания с владельцем особняка, подобные визиты случались уже не раз…
Болт и его верная команда, включая «вернувшегося из командировки» Тишу, на этот раз не вошли, а буквально вломились на территорию особняка. Маршал встретил их у крыльца, как и подобает по званию – стоял прямо и спокойно, заложив большие пальцы рук за брючный ремень.
– Маршал! Ильдар завалил Штурмана, а мои ребята – Ильдара! – сообщил Болт законнику. Глаза беспредельщика и его свиты горели нездоровым возбуждением – они знали, что должно произойти сегодня, и походили на свору злобных собак, которых отвязали для травли.
Маршал молчал. Смерть Штурмана была для него ударом, однако он не выдал себя. Законник уже о многом догадывался: «контрольки» обманули его самого, позволив поверить, что Варлам ошибся и никакого стукача нет. В последние дни Маршал понял, стукач был и продолжает стучать, скорее всего эта сука – Болт, и догадывался, на кого он пашет. Не хватало конкретного факта, чтобы предъявить Болту счет, и вот он, факт. Только не ожидал старый вор-идеалист, что ссученный бригадир поднимет руку на Штурмана. А теперь, похоже, пришла и его, Маршала, очередь. И народу рядом, по сути, никого… Хитро подгадал, сучара.
– Ну, Маршал! Чего молчишь? Штурмана завалили! – Болт трусил, ему казалось, что законник видит его насквозь.
– Я знаю… – прервал молчание Маршал. Голос его был хрипловат и спокоен. Как и всегда.
– Откуда? Кто-то уже сообщил? – Болт нервничал, его широкий лоб становился все влажней.
– И знаю, что это сделал ты, Болт! – слова Маршала прозвучали как приговор.
– Ты что, Маршал? Спятил? Я – Штурмана? – голос бандита предательски завибрировал.
– Не ломай комедию, Болт… Отпусти моих телохранителей, а со мной можешь делать все, что угодно. Если духу хватит…
«Ну все, пора открыть карты, – понял Болт. – Черт с ними, с телохранителями, их здесь всего двое, где-нибудь в карты режутся… Сейчас главное не поднимать шума, пусть катятся, потом все равно достанем "шестерок". А так, устрою приятный сюрприз Санычу, пойдет мне в зачет…»
– Слово Маршала закон! – ухмыльнулся предатель.
Ребята-телохранители (кикбоксеры из личной команды Штурмана) получили распоряжение вернуться завтра утром и уехали, ничего не заподозрив. Маршал же, в окружении отмороженной команды, прошел в глубину штурмановского особняка.
– Ну что, Болт… – начал он, – сам меня замочишь? Или своих «шестерок» подставишь? За меня ведь ответ придется держать по полной программе…
Болт похолодел. Эх, зря он отпустил телохранителей – это свидетели, что Маршал остался один в присутствии его своры. Нет, надо ждать терминатора, а потом завалить его здесь. Иначе труба – у законников руки длинные, и Маршал далеко не последний из них. Ну что ж, подождем. Маски сброшены, мандраж прошел, и теперь безоружный старый вор был не страшен.
– Нет, Маршал! Мы тебя мочить не будем! – улыбаясь одними губами, изрек Болт. – Тебя твой камикадзе Костя кончит! – удовлетворенно изрек беспредельщик. – Он сейчас как раз сюда мчит! Передумал на полпути в Новгород, решил вернуться, начальничку любимому долги отдать!
Лицо Маршала дрогнуло, исказилось страшной гримасой – такого он действительно не ожидал.
– Мразь, – почти беззвучно прохрипел законник, сделав неуловимые быстрые движения руками. Болт, знакомый с такими трюками, успел отпрянуть, и лезвие опасной бритвы лишь слегка чиркнуло по подбородку. Стоявшему рядом отморозку повезло меньше: лезвие распороло ему мясистую шею, он с хрипом и бульканьем стал оседать. Быстрее всех сориентировался Тиша, прыгнув вперед, он грамотно ударил законника прикладом автомата по темени. Маршал рухнул на пол. Отморозки стояли в нерешительности – даже бесчувственного авторитета трогать не решались.
– Что стоите, шпана! – Тиша брал инициативу в свои руки, – Вяжите его…
– Ну вот и все, Маршал! – Болт радостно улыбался.
Беспредельщики притащили законника в большую комнату, усадили в кресло и приковали наручниками. В таком виде его должен был обнаружить Костя Еремин. Отморозки не стали затыкать законнику рот, он и так молчал, точно онемел.
– Минут через двадцать и твой подшефный подъедет! Разговор интересный будет…
Болт выставил дозорных: как только машина с Костей покажется на шоссе, бандиты должны предупредить бригадира, отойти в укрытие и ждать окончания «беседы» с Маршалом. В ее исходе никто не сомневался. Однако беспредельщики недооценили недавнего бойца десантно-штурмового батальона.
Бригадир отошел за дом облегчиться. Застегивая «молнию» на брюках, он услышал шорох в густой траве. Он особо не удивился, здесь водилось множество ежей. Еж животное ночное, а сейчас как раз вечерело… Бандит опустил глаза и, никого не увидев, уже намеревался вернуться в особняк, как вдруг услышал негромкий властный голос:
– Не суетись, Юрий Михайлович… Веди себя естественно! Иначе пришибу!
Болт, невольно скосив глаза вправо, увидел короткий автоматный ствол, направленный ему в переносицу, и незнакомые, звериные глаза Кости Еремина.
– Молчи, – отдавал команды Костя. – Иди вперед, я за тобой. Держись свободно, не оборачивайся, ты на мушке… – Болт медленно поднялся на крыльцо, еще не веря в свой шанс: Костя его не обыскал, верный «ПСМ» остался в правом кармане, под рукой.
Тиша рухнул, не издав ни звука. Бросок штык-ножа даровал ему незаслуженно легкую смерть. С такого расстояния Костя никогда не промахивался. Болт стоял неподвижно, на истекающего кровью соратника даже не взглянул, его больше волновало собственное будущее.
– Болт, я не понял… – на крыльце послышался топот нескольких ног, показался еще один боец беспредела. Костя, стоявший у стены рядом с дверью, встретил его точным ударом автоматного ствола в висок, подхватил, опустил на пол без шума, не выпуская из поля зрения Болта, снова прижался к стене, давая дорогу следующему мордовороту. Опять резкий, как бросок змеи, удар стволом в висок. Третий… Болт продолжал стоять в одеревеневшей позе.
– Сколько их тут у тебя? Зови остальных!
– Здесь больше нет никого, только дозорные у забора и у ворот… Крикнуть?
– Твоих дозорных я снял восемь минут назад! – сообщил Костя бандиту. – Потом сходишь, полюбуешься… – Костя нехорошо, по-звериному улыбнулся. Кровожадный хищник окончательно выбрался наружу.
– Веди к своему Маршалу! – приказал Константин, ткнув Болтянского автоматом в потную спину, между лопаток.
– Здравствуй, Маршал! Я пришел! – Костя стоял перед обездвиженным законником. – Тебя, я гляжу, уже приковали! – парень кивнул на наручники. – Сейчас я поговорю с тобой… Так, как с «чехами» говаривал! Молись, бандюга, если в бога веришь! – Константин вскинул автомат.