По сантиметру за одно движение. Еще сантиметр, еще, еще… Через несколько минут, не отвечая на недоуменные вопросы Сурена и бессмысленные междометия Цецилии, Саня подтащился к ларю. Сознание туманилось, видимо, он потерял много крови…
– Сурен, ты можешь достать до меня ногой?
– Конечно, могу, ара. А зачем?
– Надо сбить ножки у моего топчана, тогда я смогу с него слезть. Слезу – попробую разрядить бомбу. Сурен, ударь ногой, тебе видно куда, чтобы отбить ножки… сначала одну, потом вторую…
– Ты с ума сошел, у меня голые пятки, а там толстые деревянные ножки. Правильно, моих пяток тебе не жалко, но ты ими не распоряжайся, это тебе не скрепер…
– Сурен, он правильно говорит, – подал голос Серж. – Постарайся, не жалей свои пятки, взорвемся, зачем они тебе будут нужны? Ты будешь очень мертвый, скорее всего, тебя и всех нас разорвет на куски. Постарайся, прошу тебя…
– Сурен! Ты сильный! У тебя каждая пятка как два пуда! Сурен! Ты же не хочешь, чтобы меня разорвало на части? Сурен! Тебе эти ножки как спички! Бей, Сурен! Бей! Ты хочешь, чтобы эти несчастные ножки сбивала я, слабая женщина? Ты же футболист! Бей!
Вопли Цецилии довели Сурена до полного исступления.
– Замолчи, женщина! Что ты понимаешь в футболе?
Когда тебе сверлят мозги таким визгом, никаких пяток не пожалеешь…
Сурен сполз к краю ларя так, что его необъятный зад свесился, поднял толстую, как у слона, ногу, футбольный замах, удар… Ножка действительно слетела, как кегля, Сурен взвыл от боли, но Сане досталось куда хуже: топчан, врезавшись в больной зад, приплюснул его к полу… Второго удара Саня не почувствовал – сознание вернулось к нему минут через пять, громкие заклинания Цецилии подействовали, как нашатырный спирт…
Из последних сил Саня вместе с топчаном перевернулся на бок и повторил свою акробатику, не обращая внимания на дикую боль в заду, чувствуя, как трещат позвонки, когда он сползал с топчана головой вперед… Вот уже руки за изголовьем топчана, но скованы за спиной, вот прошел бедный зад, вот наконец прошли ноги… Саня лег на бок, согнул ноги, провел скованные руки под задом, под пятками… Все. Руки скованы, но они перед ним, они готовы к работе!
Саня подобрался к картонной коробке. Мины, бомбы, взрывные устройства самого причудливого дизайна были главной головной болью миротворцев, Саня имел неплохую саперную подготовку. Отдышавшись, собрав силы, он приступил к любимой забаве саперов – игре со смертью. В подвале наступила мертвая тишина…
Костя
– Багор, Лось, стоять по двум дальним углам дома, стрелять на поражение по всему, что шевелится… Шурик, стой здесь, прикрой меня, я в подвал. Тимур, возьми коробку с пластитом, она в тамбуре, в углу справа. Нашел? Пошли за мной.
Костя, лежавший в тени под стеной дома, хорошо слышал короткие команды Балашова. Приблизиться к телам двух бандитов, лежавшим у входа в подвал, он не успел, Балашов и Шурик оказались там раньше.
Послышались частые легкие шаги, это Балашов сбежал по ступенькам в подвал, за ним тяжело протопал Тимур.
Что происходило в подвале, Костя не разобрал, видимо, Тимур установил там заряд пластита и ушел оттуда, а Балашов остался внизу и вроде что-то говорил. Минут через десять он вышел, Костя услыхал, как со скрипом дважды провернулся ключ в замке: дверь в подвал заперли.
– Багор, Лось, слышите меня? Что там у вас? – Балашов говорил негромко, не отходя от подвальной двери.
– Слышу хорошо, все спокойно, – по очереди донеслись напряженные голоса бандитов.
– Понял. Багор, ты держишь оба дальних угла, за себя и за Лося. Тимур, ты стой на месте Шурика. Лось, ты будь вместе с Тимуром, – продолжал Балашов. – Всем задача та же: не подпустить к дому того психа, который удрал. Может, он сейчас продирается через лес к дороге внизу, а может, где-то рядом. Он опасен, не подставляйтесь, огонь на любой шорох, любое движение, патронов не жалеть. Перекликайтесь. Фонарями без крайней нужды не светить, только себя ослепите. Все. Шурик, пошли в дом.
Костя услышал, как рядом с подвалом открылась еще одна дверь, раньше он ее в темноте не разглядел, двое вошли и стали подниматься по ступенькам, хлопнула еще одна дверь наверху, затем все стихло. Костя чувствовал – они там, что-то делают, двигаются сами, передвигают предметы, изредка слышались неясные голоса, но разобрать ничего не удавалось.
Балашов готовился покинуть дом, это было ясно, не станет же он сидеть на коробке с пластитом, разделяя риск с заложниками, он по крайней мере отойдет на безопасное расстояние. Сейчас главное – проникнуть в подвал, обезвредить заряд. У двери двое настороженных, хорошо вооруженных бандитов, дверь заперта, ключ, судя по всему, у Балашова. Без шума в подвал не проникнуть, а если он себя обнаружит, шансов выполнить задачу никаких, скорее всего, его достанут в первые же минуты. Нет, надо ждать.
Тишина длилась не более десяти минут, оставшийся в одиночестве Багор, то и дело подававший голос, вдруг дал длинную очередь по кустам, затем в той стороне заплясал луч сильного фонаря.
Костя надеялся, что Лось и Тимур кинутся на подмогу, но бандиты были вымуштрованы и не двинулись с места, а Багор через минуту объявил:
– Отбой, цели не вижу.
Еще минут через десять с надцокольного этажа спустились Балашов и Шурик. Костя их не видел, слышал только шаги по ступенькам и скрип открываемой двери.
– Багор, Лось, Тимур, доложите. – Балашов говорил тем же негромким, спокойным голосом. Ему нестройно ответили, что все спокойно.
– Мы вдвоем отойдем метров на сто выше по склону и вправо, свяжемся по рации с местными властями, – объявил Балашов. – Отсюда плохая слышимость. Всем оставаться на местах, выполнять предыдущий приказ.
Теперь Костя увидел их: черные силуэты Балашова и Шурика, неторопливо бредущих вверх по склону, четко вырисовывались на фоне заснеженных скал. У каждого на плечах был небольшой рюкзак. Минут через пять они растаяли в темноте, войдя в тень нависающей над фермой скалы, затем донесся чуть слышный разговор, очевидно, велись переговоры по рации.
– Тимур, сечешь, что происходит? – Костя невольно вздрогнул – голос прозвучал совсем рядом, видимо, это высказался Лось.
– Да просто они не хотят, чтобы мы слышали их разговор с местным начальством. А разговор о лучшей слышимости туфта.
– Мне что-то не по себе, Тимур. Почему они не хотят, чтобы мы слышали? Я пройду к ним поближе, послушаю. Не люблю, когда меня за быдло держат.
– Давай, мне тоже эти непонятки на нервы действуют. Багор, ты как? – последние слова Тимур выкрикнул во весь голос.
– Нормально, все тихо.
– Давай, Лось, послушай, и быстро назад.
Костя увидел, как Лось, пригибаясь, торопливо двинулся следом за Балашовым и Шуриком. Затем его силуэт исчез, – наверное, Лось двинулся ползком.
Пора. Костя достал оставшийся нож, поднялся и бесплотной тенью заскользил вдоль стены к темной фигуре, застывшей в двух шагах от угла. Тимур, стоя спиной к нему, напряженно глядел в сторону темной громады скалы, в тени которой скрылись Балашов, Шурик, а теперь и Лось.
Четвертый. Придержав оседающее тело, Костя сдернул с него автомат, чтобы тот не стукнул о камни, извлек из-за пояса пистолет и вытащил нож, сделавший свое дело. Теперь хозяином положения был он.
Несколько бесшумных шагов вдоль стены дома – и на фоне неба обозначились голова и плечи Багра. Костя пустил в дело автомат, выстрелы прозвучали негромко, как кашель курильщика. Пятый. Лось, конечно, выстрелы услыхал, Балашов с Шуриком скорее всего тоже, но Костя был уверен, что они не кинутся сломя голову к дому, поберегут свою шкуру.
Через пару секунд он был уже у двери подвала, припал к порогу.
– Саня, ты здесь? Слышишь меня? – Костя говорил, почти прижимая губы к щели между дверью и порогом. Изнутри послышался еле различимый шорох, потом Санин голос прозвучал у самой двери, тихо, но вполне различимо.
– Мы все здесь, я и трое заложников. Костя, что происходит?
– Возле дома сейчас никого нет. Бандиты отошли метров на сто. Саня, у вас в подвале заряд пластита!
– Знаю. Я его обезвредил.
– Молодец! Саня, попробую связаться с нижней группой и вызвать вертолет. Сам буду преследовать Балашова, похоже, он хочет…
Костины слова прервала автоматная очередь, пули вонзались в дерево у него над головой.
– Саня, держитесь, я пошел!
Костя откатился от двери, всмотрелся в темноту, стрелявший затаился, выжидая его реакции. Костя чувствовал, что он недалеко, у скалы, с которой они с Саней спустились, но решил проверить. Осторожно подполз к трупам амбалов, тащивших его к дому. Лег на спину, подсунул под ногу одного из покойников автомат, приподнял – ногу сейчас же сбило очередью. Вспышки Костя засек там, где и ожидал, метрах в сорока от себя. Медленно пополз в сторону, не приближаясь к стрелявшему, с таким расчетом, чтобы позиция стрелка оказалась на фоне дальних заснеженных скал, так его легче будет увидеть.
Его маневр удался лишь наполовину, он сам постепенно удалялся от дома, а стрелявший Лось, наоборот, начал ползти к дому, решив, видимо, что замолкнувший противник убит или по крайней мере серьезно ранен. Костя улавливал его передвижение своим «шестым чувством», но стрелять не мог – цели не было видно.
Они уже почти поменялись местами. Косте показалось, что он различил какое-то шевеление вблизи трупов двух амбалов, и поднял автомат…
Ослепительная вспышка вдруг разорвала темноту там, где стояла ферма, грохот взрыва рванул барабанные перепонки, Костю отшвырнуло на несколько метров, над головой пронеслись кирпичи, черепица, стеновые бревна и куски стропил… Первые несколько секунд Костя был ослеплен, но потом увидел – от здания фермы осталась груда дымящихся развалин.
«Эх, Саня, Саня, это тебе показалось, что ты заряд обезвредил», – мелькнуло в сознании, и вдруг продолжавшийся все это время тихий звон в ушах и неяркие мерцания в глазах со звонким щелчком прекратились, Костя словно вынырнул из воды на поверхность, так было уже в день побоища в особняке Штурмана, после этого щелчка Костя ситуацию не анализировал, он шел убивать. Так и сейчас. Он перестал думать о Сане, заложниках, о себе, вообще о чем-либо, кроме одного: он должен убить тех двоих, что ушли к скале.