Внутри оказались медикаменты, оружие, боеприпасы. И короткое вложенное письмо:
«Надеемся, что когда вы это получите, у вас всё будет в порядке. Держитесь! Помним про вас. Только дождитесь помощи!».
Письмо громко зачитали, едва достали из контейнера. Стоило последним словам затихнуть, площадь взорвалась громогласным: «Ура»! Вика молча развернулась, поднялась в свою комнату и легла на кровать, уставившись в потолок. Так она пролежала сутки, и сдвинуть, растормошить её не смогли ни отец, ни Лида, ни кто-либо ещё. На следующий день встала, спустилась в оружейную — там как раз разбирались с присланными винтовками и автоматами. Молча взяла коробку с патронами, снайперскую винтовку и ушла её пристреливать. Сначала на мишени, потом на стороживших монастырь насекомособаках. К вечеру со стороны могло показаться, будто всё прошло, будто всё по-прежнему. Вика даже шутила сама или смеялась на чьи-то шутки. Только улыбка теперь выглядела «по европейски» — дань традиции и правилам вежливости, за которыми прятались незаживающие раны души.
Глава 9
Первые числа августа принесли с собой отвратительную погоду. Если июль не в пример прошлым годам выдался жаркий и ясный, то последний месяц лета вдруг надумал поиграть в осень. Температура воздуха колебалась между семнадцатью и пятнадцатью градусами, небо затянула сплошная пелена туч от горизонта до горизонта. Не переставая гудел ветер, высасывал из-под одежды тепло. Вот только всё равно приходилось стоять на стенах. Пётр и Маша засекли странную активность инопланетного зверья. Поэтому все умевшие стрелять с рассвета приготовились к обороне.
Фёдор поёжился от слишком уж холодного порыва. На верхней площадке надвратной башни продувало даже в плаще. С завистью посмотрел на отца Василия и помогавшего ему с пулемётом монаха. Ряса держала непогоду куда лучше его одежды, больше подходящей ездить на машине да сдавать в гардероб в каком-нибудь ресторане. Чтобы хоть как-то отвлечься от холода, Фёдор заговорил:
— Эх, жаль, так и нет связи.
Отец Василий грустно ответил:
— Самому обидно, что рация оказалась именно в третьем контейнере. Но сами понимаете, шансов…
Фёдор кивнул. Зверьё словно знало, что такое контейнер. Стоило сброшенному грузу коснуться земли, как несколько гориллоидов тут же подбежали и оттащили контейнер подальше. Затем появилась доселе невиданная тварь, похожая на большую улитку с множеством лапок. Сухопутный моллюск облизал стальную оболочку, гориллоиды немедленно разломали её на куски, словно глиняный кувшин. Содержимое, в том числе и присланную рацию, мгновенно разнесли в пух и прах. После чего ушли, демонстративно оставив разбитое оборудование и испорченные лекарства напротив ворот.
— Всё равно жаль… Вы слышите?! — Фёдор ошарашенно замер, прислушиваясь к далёкому звуку. Несмело улыбнулся. — Это же…
— Совершенно верно.
Отец Василий ответил вроде бы спокойным, даже немножко вальяжным тоном… Враз напрягшиеся руки и ставшее неподвижным лицо его всё равно выдали. Сохранить внешнее самообладание священник сумел лишь чудовищным усилием воли.
— Если меня не подводит память, и я узнал звук, то рядом с монастырём идёт стрельба.
— Помощь! — радостно воскликнул монах и хлопнул рукой по бойнице.
В это время с колокольни загрохотала винтовка. Вика явно что-то заметила и вступила в бой. Отец Василий ругнулся себе под нос, вытащил свисток и пронзительно засвистел. Заранее придуманный знак «оружие наизготовку». Сам же встал за пулемёт и кивнул помощнику, чтобы приготовился подавать ленту. Фёдор пристроился к другой бойнице, мысленно посетовав, что больше народу на башню не впихнуть. Жалко, очень уж хороший отсюда открывался обзор.
В нервном ожидании прошло минут десять, и повисшее в воздухе напряжение можно было черпать ложкой. Фёдору казалось, что он даже дышит через раз. Частая стрельба с колокольни затихла, если не считать редких одиночных выстрелов. И даже не знаешь, радоваться этому или нет. Вика больше не видит угрозы — хорошо, тишина бьёт по нервам — плохо.
Выматывающая пауза закончилась, когда совсем близко, в лесу, откуда выходила дорога к монастырю, снова раздалась стрельба, грохнул взрыв… На дороге, выстроившись треугольником, показались три БТР с десантом на броне! На стенах люди взорвались радостным:
— Ура!
Но тут же смолкли. Судя по всему, военные отбивались от преследователей — со стены не видно, но экипажам и десанту хорошо заметно. И доехать просто так на БТР не рассчитывали. Ближняя к монастырю машина дала очередь, расстреливая сбросивших маскировку и кинувшихся наперерез псевдособак-часовых. И тут же десантники начали спрыгивать на землю, готовясь отступать с боем.
— Ах же твою мать! — выругался Фёдор.
И первым открыл отсекающий огонь по лесу вслепую. Отец Василий засвистел, призывая стрелять… Но люди сообразили и сами. С колокольни опять загрохотала снайперка, со стен начали бить в сторону леса из автоматов. Несколько секунд спустя к ним присоединился пулемёт. Военные мгновенно оценили изменившуюся ситуацию. Десант тут же взобрался на броню и на всей скорости, какую были способны из себя выжать, машины рванули к воротам. Створки ненадолго распахнулись, впуская людей. На лугу тем временем ухнул взрыв, потом ещё один, и ещё — это начала бить по площадям катапульта.
Едва все три БТР оказались внутри стен, а ворота сомкнулись, отец Василий опять засвистел в свисток, подавая команду «прекратить огонь». Когда всё затихло, священник с радостной улыбкой посмотрел на остальных, поставил пулемёт, хлопнул себя по колену и сказал:
— Вот кажется на сегодня и всё. Понятно теперь, что там бурлило. Ну что? Пойдём знакомиться?
Фёдор в ответ только кивнул, так как от внезапного счастья и облегчения горло стиснуло, не получалось выжать из себя ни слова. Зато вся усталость, всё нервное напряжение последних недель вдруг материализовались, тяжёлым грузом повисли на плечах. Ноги подкашивались. Монах и отец Василий обеспокоенно переглянулись. Фёдор махнул рукой и сумел выдавить из себя:
— Да ничего я, в порядке. Устал просто. Вы идите, а я сейчас передохну и догоню.
Когда Фёдор спустился вниз, всё уже кипело. Из БТРов выгружали раненых, остальных солдат обнимали, не спрашивая тащили в столовую обедать. Отец Василий и игумен стояли возле одной из машин. Рядом двое военных: высокий, с острыми скулами и ранней сединой в русых волосах майор, и, навскидку ровесник Фёдора, на полголовы его ниже, кряжистый тёмненький татарин со знаками различия лейтенанта. Увидев, кто подошёл, отец Василий махнул в его сторону и представил:
— Начальник нашей гражданской администрации, Фёдор Иванович Капитонов.
Майор протянул руку — знакомиться.
— Майор Константин Хмельницкий. А это мой заместитель, лейтенант Фарид Салимжанов.
В это время к отцу подбежала Вика. Быстро окинула площадь взглядом, оценила количество раненых. Тут же отдала винтовку отцу и умчалась к Лиде в операционную. Майор и лейтенант проводили девушку взглядами, затем Хмельницкий спросил:
— Это и есть ваш снайпер?
— Да, — все трое ответили в один голос.
— Тогда мы считайте все её должники по гроб. Думали кирдык, пара километров осталось, но не дойдём. Впоролись в минное поле, новая дрянь, только недавно появилась. Живые мины. Своих не трогают, а людей… Дальше и сверху налетели, и по земле навалились. И тут видим — раз, и за пару минут небо чистое. А снайпер уже дальше принялся нам проход пробивать.
Фарид взволнованно добавил фразу по-татарски, потом извиняюще улыбнулся и перевёл:
— Наша машина так вообще только благодаря вашему снайперу и уцелела. Выпрыгивает эта дрянь из земли, с двух метров — не успеешь ничего. И тут бах — и прямо в полёте её. Взрывной жир так и брызнул, и броню, и нас окатило. Только детонатор-то уже того, пулей пробило.
Отец Василий пожал плечами:
— У вас будет возможность поблагодарить. Но завтра. Медиков у нас кот наплакал, а Вика ещё и медсестра. Так что…
В это время рядом с командирами встал запыхавшийся Пётр. Его пост был на противоположной стене, и видно было, что всё дорогу мальчишка нёсся сломя голову.
— Дядя Фёдор, дядя Василий. Докладываю. Всё чисто, успокоилось.
Фёдор, настоятель и священник переглянулись.
— Значит так, майор. У вас рация есть?
Хмельницкий кивнул.
— Хорошо, а то наша к нам не долетела. Разбили на глазах проклятые. Давайте сообщайте, что вы добрались, размещайте своих людей, отсыпайтесь. А завтра обсудим новости с Большой земли. Надо пользоваться моментом, пока тихо.
— Но я должен… — попытался майор.
Отец Василий резко отрезал:
— На себя посмотрите. Краше в гроб кладут. Сколько вы не спали? Двое суток? Трое? Так что давайте размещайте бойцов, кормите их, ведите в баню. Отоспитесь. Сколько ждали, ещё денёк подождём. Зато если с утра опять какая пакость заглянет, вы нам пригодитесь свежими и бодрыми.
Майор посмотрел на своего заместителя, тот на несколько секунд ушёл в себя, словно прислушался к чему-то далёкому. Кивнул. Хмельницкий вздохнул и полез в одну из машин, коротко пояснив, что там рация. Потом отправился вместе с настоятелем в трапезную к остальным бойцам.
Совещание на следующий день собрали в кабинете настоятеля. Впятером — на встречу с командирами монастыря майор захватил своего лейтенанта-заместителя. Стоило всем рассесться вокруг стола, Фёдор задал мучивший всех вопрос:
— Как дела? Там…
Майор помрачнел:
— Плохо. Вторжение идёт полосой двести пятьдесят — триста километров вдоль Волги. Саратов, Тольятти, Самара теперь мёртвые города. Что там творилось при эвакуации…
Майора передёрнуло от воспоминаний.
— Особенно пока не знали, как бороться с тварями, которые мозги выворачивают. Да и сейчас их птицы-бомбёры за пределы полосы вторжения километров шестьдесят залетают. На границе вторжения всё «дышит». Постоянно «языки» выбрасывает, самый дальний чуть не в сотне кил