Она пожала плечами.
– Пожалуйста, только без «мисс»…
– Ок! Тогда Дейли знакомься… – Папаша Линкольн стал по очереди показывать на ухмыляющихся сталкеров. – Вон тот громила – Злой. Кличка исчерпывающая характеристика для него. Этого юного ниггера… – он показал на Мартина, которые строил Ким глазки, как давней знакомой… – мы зовем Кучерявым. Думаю, не надо пояснять почему. Твоего приятеля мы все называем Гризли – он настоящий медведь. А этот вот скромник в углу – Картоха… Если не считать Гризли, Картоха самый умный из нас. Этот араб у нас зовется по-царски… Навуходоносор поклонись девушке… – Тощий сталкер, заросший курчавой, черной бородой, кивнул. – Ну вот и вся компания… Садись, Дейли, к столу. Хочется есть – ешь. Хочется пить – пей. Главное держи уши открытыми. Будем совещаться.
Сталкеры потеснились, и Ким уселась между Мартином-Кучерявым и Строговым-Гризли. Кто-то протянул ей только что вскрытую банку с пивом, кто-то подвинул чистую тарелку. Есть Ким не хотелось, но из вежливости она пригубила теплого, отвратительного на вкус пива. На нее никто не обращал внимания, потому что Папаша Линкольн вывел на экран большого телевизора, который служил монитором навороченному компьютеру, плохонькую спутниковую карту Хармонтской Зоны. Хозяин квартиры взял лазерную указку, принялся елозить красной точкой по изображению, намечая маршрут движения группы. Специфическая сталкерская терминология так и сыпалась из него. Другие участники поддакивали, вставляли свои замечания и предложения. Ким ровным счетом ничего не понимала, но старательно слушала.
Вдруг она поняла, что в комнате есть еще кто-то. Увлеченные обсуждением, сталкеры ничего не замечали, но Ким явственно ощутила присутствие постороннего. Она повертела головой, пытаясь обнаружить таинственного невидимку, но тщетно. И это незримое, но явственное пребывание в комнате чужака показалось Ким страшнее всех счастливчиков вместе взятых. Она хлебнула пива, чтобы промочить внезапно пересохшее горло, схватила Гризли за рукав и резко дернула.
– Что с тобой? – спросил русский.
– Мы не одни… – пролепетала она.
– Конечно, крош…
Гризли осекся на полуслове. Зашелестели плотные портьеры, занавешивающие окно, и перед остолбеневшими сталкерами возник высохший, черный как уголь, едва подернутый седой золой, старик. Ким мгновенно узнала его – это был нищий с бульвара, который под гитару распевал религиозные гимны.
– Не помешал? – осведомился он бесцветным голосом.
– Гуталин! – в тоне Папаши Линкольна совсем не чувствовалось удивления.
Кучерявый Мартин подсуетился, подал старику стул, но Гуталин словно и не заметил этой лакейской любезности. Он прохаживался вдоль стен гостиной, увешанных картинами и полками с разными безделушками. Папаша Линкольн напряженно наблюдал за ним, видимо, не ждал от незваного гостя ничего хорошего.
– Умеешь ты жить, Вебер, – проговорил старик, игнорируя правила конспирации. – Нажил добра на сатанинских дарах… Как будто не знаешь, что все обретенное в Зоне – есть дьявольский соблазн и пропуск в геенну огненную…
– Знаю, Гуталин, – отозвался Папаша Линкольн, – но человек слаб, а я, признаться, люблю все изящное.
– Водится за тобой такой грешок… – продолжал старый негр. – Впрочем, сатана могущественен, он и не такие души улавливает в свои сети… А с твоей душонкой он продешевил… Пропуск в ад тебе выписали еще на Кубе, Вебер, где тебя давно бы скормили акулам, если бы не нашлись заступники в Пентагоне…
– Кто сам без греха…
– Да, вы все тут грешники, – произнес Гуталин тем же бесцветным голосом, – включая эту белую мисс… Крокодилы тоже чувствуют боль, детка… Их невинные души взывают об отмщении…
Кимберли Стюарт хотела постучать себя по лбу, но Строгов вовремя перехватил ее руку. От проницательного взгляда страшноватого старика не укрылось и это.
– Заступник… хе-хе… – хихикнул он. – Нравится тебе девочка – понимаю… Но кокс тебе нравится больше, русский… И ради лишней понюшки ты продашь кого угодно… Зачем ты тащишь это дитя на заклание, а, Майкл? Думаешь, ее менструальная кровь угодна твоему черному богу?..
Гризли засопел, стискивая кулак.
– Ладно, не тряситесь, дьяволовы отродья, – снисходительно проговорил Гуталин. – Я пришел не для того, чтобы вас исповедовать… Мой заблудший брат Лопес по неразумению своему обещал вас провести тайными тоннелями праведных… Я уже наложил на него епитимью… Однако препятствовать вам в греховных ваших устремлениях я не намерен… Мне ничего не стоило бы смиренно упросить своих братьев покарать святотатцев каленым свинцом, но одна из причин, по которой я не сделаю этого, достойна уважения… Ты! – он ткнул скрюченным пальцем в могучую грудь Папаши Линкольна. – Ты хочешь испросить у диавольской Зоны своего сына?! – Вебер кивнул. – Ты испросишь его… И все вы испросите – найдете то, что жаждете, и обретете то, что ищите… Я помогу, ибо такова воля пославшего мя…
Гуталин осенил себя косым крестом.
– Через час мои братья будут ждать вас у Сухого тоннеля, – сказал он совершенно обыкновенным голосом. – Потрудитесь не опаздывать.
Он бесшумно скользнул за портьеру. Что-то сухо щелкнуло, и в комнату ворвался сквозняк. Загадочный вожак террористического подполья ушел через окно.
– Чертов сумасшедший фанатик… – прошипел Папаша Линокольн.
И все присутствующие, за исключением русского физика и американской журналистки, загомонили.
– А ты еще и наркоман, оказывается, – проговорила Ким, не глядя на белого от гнева Строгова.
– А ты, я вижу, истребительница редких видов, – парировал он.
– Господи, и откуда он все знает?..
– Даже то, что у тебя месячные, – добавил русский.
И они нервно расхохотались.
– А ну заткнитесь все! – рявкнул хозяин квартиры. – Вы что, не слышали?! Через час всем быть у Сухого тоннеля. А ну шевелитесь, сталкеры… Дозиметры, металлоискатели и прочую лабудень не брать! Идем налегке. Жратва, вода, гайки. Гризли, подбери для Дейли комбез в моей кладовке… Кучерявый, ты будешь приглядывать за ней. Начнешь зыркать в сторону хабара, гляделки выдеру… Злой, Навуходоносор – вам следить за ребятами Гуталина, чтобы они какую-нибудь подлянку не выкинули… У нас в этот раз особая ходка, смекаете?
– Как это – особая? – непонимающе воззрился на него Кучерявый Мартин.
– Тупой ниггер… – в сердцах выразился Папаша Линкольн. – Его черное величество Гуталин Первый Полоумный решил нас наградить главным сатанинским даром, по его мнению…
– Ты хочешь сказать, Папаша, – проговорил Гризли, – что нас выведут на Золотой Шар?
– Вот, все же не зря у тебя высшее образование, русский медведь. Соображаешь!
– Все ясно, – понурился Михаил Строгов. – Гуталин решил обрушить на сей погрязший в грехах мир наши потаенные желания…
Интерлюдия восьмая
«Возможно, это моя последняя запись. Я, Кимберли Раймонда Стюарт, внештатная сотрудница газеты «Дейли Телеграф». Этой ночью я отправляюсь в Зону в составе большой группы опытных сталкеров. Мне удалось добиться того, зачем я приехала в Хармонт из Нью-Йорка…
Ради чего я это делаю? Ради чего рискую жизнью?
Мне трудно найти вразумительный ответ. Хармонт поразил меня. Этот город существует как будто вне привычного пространства и времени. Здесь я увидела, насколько пыльной и неприглядной может быть изнанка жизни. Бессмысленный теракт на дороге и гибель четырех военнослужащих… Покинутые кварталы и дома с заколоченными окнами… Нечеловеческие глаза девочки-мутанта Мыши… Крики людей, которые гибли на улицах, когда их рвали на части, заходясь хохотом, счастливчики. А теперь еще – Зона. Территория смертельно опасных аномалий. Территория, не приспособленная для жизни человека. И все же я иду туда.
Ради денег? Нет. Ради удостоверения штатного сотрудника? Нет. Ради ударного материала? Нет, нет и еще раз нет.
Я могу обманывать себя, всякий раз ища своим действиям логичные объяснения.
На самом деле, все, похоже, не так.
Зона притягивает меня. Зона зовет меня. И я иду туда, потому что чувствую, что в конце концов я должна там оказаться…»
Глава 9Сопротивление среды
Восточная окраина Хармонта, Сухой тоннель,
далее – Зона Посещения
Сухой тоннель брал начало за городом. Там, в унылой, обработанной гербицидами местности, находились заброшенные очистные сооружения Хармонта. Дно каналов, одетых в размытый дождями бетон, было покрыто растрескавшимся илом гнилостного серо-зеленого цвета. Проржавевшие до дыр шлюзы и фильтры, пустые, если не считать осадка с неприятным химическим запахом, септики и отстойники… Открытые нараспашку двери, обычно запертые на висячий замок, и черная глотка входа в главный коллектор.
Ким шла, прислушиваясь, как под подошвами ее кроссовок трещит и похрустывает циновка, сплетенная из стелящихся по земле мертвых трав. Сталкеры же двигались совершенно бесшумно, будто были невесомы. Даже от похожего на борова Злого не было ни шороха. И хотя не светил ни один ручной фонарь, все ступали уверенно, точно видели ночью так же хорошо, как и днем. Чувства обострились; вскоре Ким удалось подстроиться под общий ритм движения, а ее взгляд начал выхватывать в звездной, но безлунной ночи, все новые и новые детали.
И все же для нее стало неожиданностью, когда из-за полузасыпанных землей баков септиков выскользнули такие же бесшумные, как и отряд Папаши Линкольна, силуэты. В мгновение ока сталкеры оказались в кольце. Ким испуганно вздохнула и невольно вцепилась Строгову в локоть. Навуходоносор вскинул дробовик, но Папаша перехватил ружье и увел ствол вниз.
– Это не понадобится… – проворчал главарь.
– Да. Гуталин сказал, что Конец Света уже близок… – проговорили с сильным акцентом; Ким узнала этот голос – он принадлежал Андре Лопесу. – Армия Тьмы направилась в Зону, чтобы воссоединиться со своим нечистым владыкой. И белая женщина с вами, как в пророчестве…
– Христа ради, кто тебя так отделал, Андре? – спросил вполголоса Строгов.