– Растяжку поставил? – осведомился Гризли.
Латинос усмехнулся, буркнул:
– Что-то вроде…
– Не знал за тобой таких способностей.
Лопес посмотрел на него черными, непроницаемыми глазами.
– Ты много чего не знал, русский, – тихо произнес он. – Да и не хотел знать. Была бы понюшка, а там хоть потоп…
– А ты, значит, о мировых проблемах печешься?
– На мировые мне плевать, – отозвался тот. – А вот ты, русский, если хочешь и дальше кокс получать, должен сделать так, чтобы данные о Бродяге Дике не попали в загребущие клешни Краба.
– Ты свихнулся, Лопес, – бросил Гризли и отвернулся.
– Вижу, ты меня понял, – сказал латинос. – Детали обсудим позже.
– Что вы там топчетесь, троглодиты? – окликнул их главарь. – Тащите сюда свои волосатые задницы. Картоха что-то нашел…
«Кажется, это было в каком-то фильме…» – подумала Ким, глядя на блестящий купол, состоящий из множества стеклянистых нитей.
Нити крепились к скалам, а может, росли прямо из них, переплетаясь друг с другом и образуя причудливые кружева, напоминающие морозные узоры на окнах. Только узоры эти были объемными. Они вбирали в себя свет и сияли алмазными переливами, создавая впечатление чего-то праздничного, словно облепленные грязью и кровью сталкеры вдруг вышли к пряничному домику с леденцовыми окнами. Но стоило приблизиться к «домику» вплотную, как впечатление праздничного рассеивалось, уступая место мистическому ужасу пополам с горечью обманутых ожиданий.
Папаша Линкольн, который всегда был настороже, сначала обстучал стеклянистую массу, привязанной к бечевке гайкой. Узорный купол отвечал на прикосновения металла вовсе не звоном, как этого подсознательно ожидали люди – гайка словно бы стукалась о жгуты полупрозрачной резины. Никаких опасных аномалий простукивание не выявило. Тогда главарь потрогал непонятное образование рукой в перчатке. Ничего не произошло. Папаша Линкольн внимательно осмотрел перчатку, потом махнул остальным, ожидающим его вердикта по-одаль.
– Идите сюда! Кажется, эта хрень безопасна…
Сталкеры приблизились. Ким украдкой вытащила телефон, включила на видеозапись. Впрочем, на нее никто не обращал внимания. Купол притягивал взгляд, будто неподвижные зрачки удава. Издали он напоминал верхушку исполинского яйца, врытого в почву, но вблизи становилось ясно, что толщина его «скорлупы» неоднородна. У земли она была толще и практически непроницаема для взгляда. К верхушке «скорлупа» истончалась, словно кто-то специально оставил в ней смотровые окна.
Строгов почувствовал, что в нем просыпается чисто научное любопытство. Ему не терпелось заглянуть внутрь. Он поискал взглядом, что бы такое использовать в качестве подставки, но ничего подходящего не обнаружил. Тогда он обратился к Навуходоносору:
– А ну-ка, браток, подсади…
– Чего? – тупо переспросил тот.
– Подсади, говорю, дубина! Хочу вон в то окошко заглянуть…
– Нашел дурака, медведя подсаживать, – пробурчал Навуходоносор.
– Давай вместе! – предложил Злой. – Пусть глянет одним глазком, он же физик.
Навуходоносор покосился на Папашу Линкольна, тот согласно кивнул. Тогда тощий, но жилистый сталкер вздохнул и подставил натруженные лапищи. Злой – тоже. Гризли расшнуровал ботинки, оперся на сталкерские плечи, подпрыгнул и утвердился стопами в шерстяных носках на заскорузлых ладонях товарищей.
– Ровно держите! – прикрикнул он сверху.
– Командует еще, – отозвался Навуходоносор. – Пялься в свое окошко, пока мы добрые…
– Ты там давай быстрей, – поддержал его Злой.
Гризли, с двух сторон заслонив лицо ладонями, всмотрелся в пронизанную солнечным светом внутренность яйца и почти сразу же наткнулся на отчаянный взгляд Торопыги Плюмбума.
– Что там видишь, Гризли? – спросил Папаша Линкольн.
Вместо ответа русский оттолкнулся от яйца, сделал в воздухе сальто, спрыгнул на землю.
– Эффектно! – оценила Ким.
Гризли в изнеможении опустился на корточки, попросил хриплым голосом:
– Дайте закурить!
Картоха немедленно раскурил сигарету, сунул приятелю в губы. Гризли закрыл глаза, с наслаждением затянулся. Сталкеры подошли к нему и тоже опустились на корточки.
– Ну! Рассказывай! – потребовал главарь.
– Там что-то вроде коконов… – проговорил Строгов. – А в них… сталкеры…
– Как сталкеры?
– Живые?
Физик покачал головой.
– Не понять, – сказал он. – На мертвых, во всяком случае непохожи…
– А кто именно? – уточнил Папаша Линкольн.
– Я узнал Торопыгу Плюмбума, – ответил Гризли.
– Эх… Торопыжина… – вздохнул Картоха. – Угораздило же тебя…
– И Кабана Кента, – продолжал русский. – И Безмозглого Лю. И Истеричку Сару. И Брандашмыга… Других я не знаю… Мне кажется, они были до меня…
Злой присвистнул.
– Выходит, эта дрянь давно людей жрет…
– Она не жрет… – задумчиво сказал Строгов. – Это похоже на окукливание… Люди лишь гусеницы. Теперь им пришло время окуклиться… А завтра, кто знает, может из них выведутся бабочки…
– Бабочки! – заорал Злой, вскакивая. – Эта погань изуродовала моего ребенка… Она наслала на город упырей-счастливчиков… А теперь делает из честных сталкеров каких-то гребаных насекомых!
– Злой! – крикнул Папаша Линкольн, первым почуявший неладное. – Остынь!
– Остыну… щас…
Злой сорвал с плеча «М-16» и дал по гнездовью будущих «бабочек» очередь. Пули с чмоканьем вонзались в скорлупу, не причиняя видимого вреда. Навуходоносор бросился к Злому отнимать винтовку, но не успел. Яйцо-гнездо вдруг выстрелило одной из своих стеклянистых нитей, словно хамелеон языком. Нить пробила горло сталкера по кличке Злой насквозь, и он упал замертво, обливаясь кровью.
– Рвем когти, сталкеры! – заорал Папаша Линкольн и, пригибаясь, кинулся под прикрытие скал.
Интерлюдия десятая
Джеймс Вебер Линкольн 1989 года рождения.
Поступил в клинику 12.02.2008 г.
Диагноз: параноидная шизофрения, непрерывный тип течения.
Умер 09.07.2012 г. между 4–5 часами утра, находясь в своей палате.
Причина смерти: асфиксия рвотными массами.
Тело передано в морг.
Глава 11Неожиданные результаты
Зона Посещения: коттеджный поселок
«Радужные озера-2»
Поначалу они решили, что видят мираж.
Над озером с ядовито-зеленой водой колыхалась мглистая шапка испарений. Три полуразрушенных дождями и временем причала нависали над мелкой волной. А дальше, за озером, за обросшими малахитовым мхом трубами насосной станции, что громоздилась на противоположном берегу, виднелись дрожащие в туманном воздухе крыши. Крыши самые разные: мансардные, вальмовые, сводчатые, куполообразные. С изящными башенками, с флигелями, с дымовыми трубами. Как будто вчера крытые разноцветной черепицей – обыкновенной и мягкой, битумной. Ким была готова поспорить, что с высоты она видела развалины. И теперь по какой-то прихоти Зоны время словно повернуло вспять, и особняки ожили.
– Тот самый элитный поселок для богатеев? – Строгов прижал ладонь козырьком ко лбу.
Папаша Линкольн пожал плечами.
– Пацаном я рыбачил на этом озере. Частенько приезжал сюда на велосипеде. Никакого поселка не было.
– Я же говорю – новострой, – обронил Картоха, потягивая сигарету. – «Радужные озера-2». Но вообще – аномалией пахнет.
– Аномалия или нет, – проворчал Навуходоносор. – Но следы ведут в ту сторону.
Ким опустила взгляд. Действительно, на сухой траве, на мягкой земле виднелись четкие отпечатки. Все те же косолапые ноги… не ноги, а ласты. Или скорее шины грузовика с четким рисунком протектора, повернутые друг к другу.
Поверх следов Дика тянулись отпечатки меньшего размера, как будто за неуловимым обитателем Зоны прошли несколько человек. Ким поднялась на мыски кроссовок, осмотрелась по сторонам и увидела на берегу возле самой воды оттиск человеческой ноги.
– Мы здесь не одни! – объявила она и указала пальцем на свою находку.
Строгов сейчас же запустил в ту сторону гайку на бечевке. Папаша Линкольн перебежал за ней, словно кот, погнавшийся за мышью.
– Нет, вы только полюбуйтесь!
Ким поспешила к главарю.
– Что там?
Сталкеры обступили след. Его оставил человек, прошедший босиком. У этого сталкера, рискнувшего бродить по Зоне без обуви, было семь пальцев.
– Точно не кто-то из наших, – озвучил общую мысль Навуходоносор.
– Не нравится мне все это, – сказал, разминая исцеленную руку, Картоха.
Папаша Линкольн перевел взгляд на праздничные крыши, прикрытые полупрозрачной тенью от легкого облачка.
– Сайлент Хилл какой-то… Придется идти.
– Вот еще какой-то отпечаток, – сообщил Навуходоносор.
Сталкеры уставились на след, похожий формой на рогалик. У человека, оставившего его, на ноге было всего два пальца, которые делали ступню похожей на клешню. Ким невольно отступила, ей стало жутко. Строгов вытащил револьвер, проверил, есть ли патроны в барабане, и снова сунул ствол за пояс.
– Собак-мутантов мы уже видели, – сказал он. – Можно предположить, что кто-то…
– Чушь, – покачал головой Папаша Линкольн. – Зона необитаема.
– Зона меняется, – возразил Строгов.
– И, в конце концов, мы никогда не забирались так далеко, – добавил Навуходоносор.
Сталкеры уставились на Лопеса, который с таким же интересом, как и остальные, изучал отпечаток «клешни».
– Что? Я? – всполошился он, когда понял, что на него все смотрят. – Ничего такого не знаю. В первый раз вижу.
Папаша Линкольн принял решение:
– Покурить, по глотку воды, по печенюшке – и вперед. Гризли, поведешь. Не устал?
– Нет, Папаша, – Строгов присел. Сунул в губы сигарету, осмотрел, щурясь, горизонт. След Дика вел через несколько черных проплешин. Скорее всего, там притаился «разрядник». Странно только, что остальная трава не выгорела, ведь она сухая, как порох, но это – Зона, у Зоны свои причуды. Чуть в стороне виднелся корпус исследовательского робота Института. Это был U-5 – еще один механический сталкер, отправленный в центральную часть Зоны и бесследно пропавший, едва преодолел перевал. У робота не было конечностей. Кто-то поступил с институтским автоматом так же, как злой ребенок, который отрывает мухе лапы.