Второй тип поднял свой рюкзак и шустро побежал за ним. Паскаль немного поругался, сплюнул и тоже спустился под землю.
Я скрипнул зубами и беззвучно выругался. Каких-то поганых секунд мне не хватило для реализации шикарного плана. Ну что же за непруха такая?! Сейчас спускаться за ними – смерти подобно. Ждать, пока все уснут, чтобы взять их без шума и пыли, – тоже не вариант. Братва опытная, кто-то в любом случае будет дежурить. И растяжек могут натыкать. Нужно дожидаться утра и там уже импровизировать. И пока я перебирал в голове варианты и матерные выражения, из пещеры вдруг донесся чей-то крик.
Внизу громыхнули заливистые очереди. Одна, другая, третья. Лупили сразу несколько стволов. Я замер и прислушался. По звукам можно было распознать работу двух автоматов и едва различимое стрекотание пистолета-пулемета. Огонь открыли все трое, даже Паскаль. Вот только среди этих громыханий почему-то не было слышно ответки. Возможно, эти придурки потревожили какого-то мутанта. Но зачем же так истерично палить?! Поднятый шум сейчас разлетался по окрестностям и был слышен очень далеко. И если Чичероне был где-то на подходе, то существовала высокая вероятность того, что он уже не рискнет явиться на место встречи. А это не просто плохо, такого второго шанса ни у меня, ни у кого-то другого больше не будет. Нужно было срочно заткнуть этих идиотов, а хоть бы и пулями в спины.
Я кинулся к пещере. Узкий длинный коридор уводил круто вниз, где расширялся и сливался с крупной полостью. В конце этого темного тоннеля мерцал яркий свет – это вспышки непрерывных выстрелов подсвечивали вход в подземный зал. Я преодолел уже половину спуска, когда внизу раздался истошный вопль и замолчал один из автоматов. Потом еще кто-то вскрикнул, и заливистое стрекотание второго автомата сменили отрывистые хлопки пистолетных выстрелов. Пистолет пересчитал все патроны в магазине и замолчал. Теперь шуршал лишь пистолет-пулемет Паскаля. Он затих на секунды перезарядки и вновь тихонечко забубнил. И опять зазвенели прыгающие по камням гильзы. Кто-то внизу вскрикнул и словно кровью захлебнулся. Пистолет-пулемет еще пару раз стрекотнул и замолчал. В возникшей тишине слышны были лишь завывания и невнятные проклятия старого мастера. И вдруг, как финальная точка всей этой подземной какофонии, прозвучал звонкий одиночный выстрел «калаша». Паскаль заткнулся. Я замер как вкопанный. «Калашникова» ни у кого из троих спустившихся не было. И этот выстрел выдал присутствие в подземном зале еще одного человека.
Немного выждав, я продолжил спуск, но ступал очень осторожно, стараясь не задеть ботинком какой-либо камешек. Внизу по-прежнему царила полная тишина. Я терялся в догадках. То, что произошло там, было настоящей полновесной загадкой, и каждый последующий шаг приближал меня к разгадке.
Уже у самого входа в подземный зал я присел на корточки и прижался к стене. На мне все еще был колпак из маскировочной сети, при беглом взгляде на который можно было подумать, что я такой себе вполне обычный кусочек загаженной скалы или поросший мхом валун. Очень медленно, без резких движений, на корточках я и вошел в подземную комнату.
Тепловизор мне не понадобился. В центре просторного зала тихо потрескивал костер. Прямо на дровах стояли две закопченные банки тушенки. Мерцающего огня вполне хватало, чтобы терпимо осветить окружающее пространство. Труп первого наемника растянулся недалеко от меня. Этот тип, видимо, охранял вход, когда началась стрельба. Шлем бойца валялся чуть в стороне. Оттуда, где я засел, было видно, что его голова превратилась в кровавое месиво. Второй наемник лежал в неестественной позе на своем рюкзаке возле костра, а Паскаль скрутился калачиком чуть в стороне на расстеленном спальнике, рядом с остальными вещмешками. Над ним нависла темная фигура в перепачканном грязью изорванном КЗС. Это был в меру упитанный мужичок, он копошился в вещах мастера. Выпотрошив ранец Паскаля, незнакомец принялся за рюкзак, но, вывернув его наизнанку, не удовлетворился и двинул к костру, где на третьем рюкзаке раскорячился мертвый боец.
К этому времени две банки тушенки на огне уже начали пускать пузыри и струйки пара через пробитые в верхних крышках отверстия. Мужик остановился, глянул на них и присел у костра. Сняв ножом одну из банок, он вскрыл ее, снял капюшон и принялся с аппетитом уминать мясо. Мерцание языков пламени осветило его лицо. У меня екнуло сердце, а по жилам разлился колючий холодок. Это лицо я узнал бы в миллионной толпе. Это был Чичероне собственной персоной. Бродяга опередил нас всех, явился на место встречи первым. Теперь бы только не запороть все.
Пока старый сталкер наворачивал тушенку, я прокрался вдоль стены зала и вышел ему в спину; потом, затаив дыхание, приблизился на расстояние в десять метров и поднял автомат. Дальше продвигаться было опасно – все пространство у костра было засыпано мелким щебнем, который под ботинками хрустел весело и громко. И мне ничего не оставалось, как крикнуть в спину сталкеру какую-то грозную фразу. И пока я выбирал, что бы такого оригинального сказануть (ну не «хэнде хох» же), Чичероне отбросил опустевшую банку, скинул труп с рюкзака и с головой занырнул в вещи наемника. Даже автомат свой легкомысленно за спину закинул. И тут я блеснул…
– «Метафизический вариатор» ищешь?! – вспомнил я наконец название найденного в докторском схроне артефакта. – Так он у меня!
Чичероне аж подскочил от неожиданности, бегло осмотрелся и, не заметив меня под камуфляжем, потянулся за своим «калашом».
– Руки! Держи их так, чтобы я видел! – Я встал в полный рост и отработанным рывком закинул маскировочную сеть за спину.
Старый сталкер несколько секунд рассматривал меня с открытым ртом, а потом начал реально чудить. Он наклонился вперед, как-то странно выпучил глаза и махнул пару раз рукой, словно пытался убрать висящую перед ним штору из невидимой паутины. После чего повернулся и неспешно так, стараясь не шуршать гравием, преспокойно потопал к выходу.
– Стой, придурок! – Я выстрелил одиночным ему под ноги; пуля вздернула фонтанчик камней.
Чичероне опять замер и вновь округлил глаза, но на этот раз, судя по выражению его лица, от крайнего удивления. Он повернулся, пристально глянул на меня и начал тужиться – так, словно прямо сейчас решил от всей души и качественно посрать. И опять, после каких-то своих загадочных пассов руками, этот тип нагло повернулся и, словно персонаж какого-то старого тупого мультфильма, крадучись, на цыпочках двинул прочь.
– Ты что, дурак?! – Я полез в кобуру за трофейным пистолетом. – Стоять, я сказал! И пушку брось, идиот! Пристрелю же нахрен!
– Не может быть… – У старого бродяги перекосилось лицо, он сел на валун и начал глупо хихикать, как ненормальный.
Я буквально обалдел от происходящего, а смех Чичероне все нарастал и нарастал, пока не превратился в истерический хохот. Седой бродяга досмеялся до того, что из его глаз потекли слезы. Я ни хрена не мог понять, и это меня пугало не по-детски. Что бы ни значило это странное поведение Чичероне, но я решил не рисковать и на всякий случай стрельнул в него двумя ампулами транквилизатора.
Сталкер умолк и опрокинулся назад. А в наступившей тишине вдруг раздались скрипучие стоны. Я обернулся на источник звука. Паскаль! Старый мудак был все еще жив…
Раз клиент, два клиент
Паскаль, обхватив руками живот, корчился на земле от боли. Пуля Чичероне прошла навылет, не задев позвоночника, но кишки, видимо, порвала хорошо. Я приблизился к стонущему мастеру, присел у изголовья и, сгорая от ненависти, заглянул ему в глаза.
– Привет, дружище, – произнес я, – видишь, как все получилось.
– Но как?.. – выдавил он, превозмогая боль. – Ты же умер… Леонид сказал…
– Лучше ответь, как ты мог так со мной поступить?! – Я ткнул его стволом автомата, потом еще и еще. – Отвечай, гнида!
– Сто лимонов… – простонал мастер. – Леонид нашел клиента, который сто лимонов обещал…
– Так это все из-за денег?
– Больших денег… – кивнул Паскаль и, скрипнув зубами, добавил: – Делай свое дело… стреляй уже…
– Ну уж нет! Так просто не выйдет…
Я обыскал мастера и вытряхнул все барахло из его многочисленных карманов. Он не сопротивлялся, лишь постанывал и держался за кровоточащую рану. А рана была плохая, без срочной медицинской помощи эта сволочь долго не протянет.
– На вот, – закончив обыск, я перевернул Паскаля на спину и сунул ему в рот несколько зерен, – это синий атомный рис. Он немного затянет твои раны. На ноги сразу не встанешь, но хоть не подохнешь в ближайшие минуты.
Ошалевший мастер уставился на меня и захрустел зубами, спешно пережевывая зерна. Я смотрел на него, и мне казалось, что в этих выпученных красных глазах в мерцании костра переливаются не слезы, а страх, материализовавшийся в жидкость. И сколько разных оттенков этого страха я смог различить в его глазах! Мой внутренний зверь довольно рыкнул и вышел из тени на запах смерти.
Паскаль так быстро грыз рис, словно боялся, что я передумаю и вырву уже перемолотые зерна у него изо рта. Мастер не был дураком и понимал, что расплаты за свое злодеяние ему не избежать. Возможно, он догадывался, что лучше бы ему умереть в мучениях от своей раны, чем идти у меня на поводу в пугающую неизвестность. Но Паскаль сейчас так отчаянно хотел жить, что намертво вцепился зубами в эту неожиданную спасительную соломинку. Прошло несколько минут после того, как он проглотил «аномальную таблетку», и все это время я молча смотрел на старого товарища, а он так же молча – на меня. Наконец проявились первые признаки действия зонного лекарства – рана перестала кровоточить.
– Дай гляну! – Я убрал его дрожащие руки с живота и распорол ножом китель. – Смотри-ка, уже почти заросло. Розовенькое мяско…
– Зачем ты мне помогаешь? – промямлил мастер. – Ты хочешь знать, кто наш заказчик?
– И это тоже, но в последнюю очередь. – Я грубо схватил Паскаля, перевернул мордой вниз и стянул его руки за спиной одноразовыми пластиковыми наручниками. – Сейчас у меня остался лишь один вопрос. Сколько?