– Хорошо, – кивнул я и приблизился на полшага, – только сначала подумай сам. Твоя рана в животе все равно не заживет. И ты это отлично понимаешь. И никто тебя тащить сейчас через Зону не будет – это ты тоже осознаешь. А вечно угрожать гранатой и не спать у тебя же не выйдет.
– И что же теперь?! – Бродяга молящим взглядом уставился на меня, как на свою последнюю надежду. – Что мне делать, Бурый? Как быть?
– Есть вариант, – я обнадеживающе кивнул и приблизился еще на полшага, – он не прост, но вполне позволит тебе выжить. Сейчас тебе никто и ничто не сможет помочь, но в будущем… А в будущем может быть все что угодно. В будущем люди вполне себе смогут излечивать самые серьезные раны и… и они когда-нибудь научатся вскрывать «тайм-ауты».
– Так это что же ты мне предлагаешь?! – Димка слегка офигел. – Нырнуть в «тайм-аут» и оставаться там до востребования?
– Это первый вариант, – я продолжал ездить по его ушам, – но есть вариант еще лучше.
– И какой?..
Заторможенный болью, размышлениями и легким шоком от перспективы оказаться погруженным в «измененку» бродяга и не заметил, как подпустил меня к себе слишком близко. А в этот момент моя правая рука уже извлекла из чехла острое зазубренное лезвие.
– Да элементарный!
Я махнул рукой, как будто пытался указать на что-то справа от бродяги, и тем самым увел в сторону его взгляд. В следующий миг я сделал молниеносный выпад. У меня вышло практически одновременно обхватить своими пальцами Димкины, сжимающие гранату, и мощным взмахом правой руки отсечь ему кисть в районе запястья.
Охнувший от неожиданности бродяга только и успел открыть рот, наблюдая, как из обрубка его руки брызнули багровые струйки. Второй удар ножа последовал сразу же за первым и раскроил Димону горло так глубоко, что я смог увидеть шейные позвонки. Воздух со свистом вырвался из разреза. Бедолага целой рукой потянулся к карману, пытаясь вытащить из него еще что-то смертоносное, но я тут же придавил ботинком его кисть к острым камням и отпустил ее лишь тогда, когда закончилась его предсмертная агония в лужице крови.
Я смотрел в его глаза и наблюдал, как быстро и неотвратимо вытекает из них жизнь. Но в этот самый момент меня накрыло легкое замешательство от осознания того, что только что первый раз за всю мою карьеру была исполнена «фигура высшего пилотажа». По сути, я сейчас у всех на глазах казнил грешного ублюдка, и никто так ничего и не понял и совершенно ничего мне за это не будет! Мало того, мой авторитет в эти же секунды пробил новый потолок. Теперь все эти упыри, стоящие вокруг меня, все эти убогие засранцы, которым я только что спас жизнь, кардинально сменят мнение обо мне. И что бы им до этого ни втирал про меня Замполит, они это забудут из чувства благодарности, из совестливого ощущения, что должны мне, обязаны жизнью. А это уже поможет мне стать для них своим и в нужный момент нанести выверенный удар в спину.
Но одобрительно хлопали меня по плечам и восхищались моей находчивостью и решительностью недолго. Из-за скалы к нам вырулила четверка наших пацанов с носилками. Народ глянул на все это дело, покосился на только что убитого мной бродягу и пугливо расползся по сторонам, подальше от возвращающихся ребят. Та порция регенеранта, которую я отгрузил Молчуну, ему не помогла. Мой напарник все еще лежал на носилках. И только что случившееся вполне могло повториться, но не обязательно с таким же «счастливым» финалом.
Я вернул нож на место и осторожно убрал с гранаты отрубленную кисть, перехватив пальцами рычаг. Не говоря ни слова, взглядом и кивками я подал знак двум самым крепким сталкерам и жестами велел им идти за мной. Пацаны сначала глянули на меня с сомнением и страхом, но потом, когда я указал пальцем на ближайший «тайм-аут», поняли мою задумку и уверенно засеменили за мной навстречу идущим.
– Что тут у вас стряслось? – с трудом выдавил из себя Молчун, увидев трупы вояк и наших ребят.
– Не поверишь, – спокойно произнес я, – им досталось больше, чем нам.
– Да куда уж больше… – Мой напарник попытался рассмеяться, но тут же скривился от боли из-за поломанных ребер.
– Ставьте его тут, пацаны, дальше мы сами. – Я отпустил четверых носильщиков и наклонился над Молчуном. – Что-то чувствуешь, дружище? – Я вонзил булавку в его ногу.
– Нет, братишка, – покачал головой тот, после чего глянул на меня как-то обреченно и спросил: – Все так плохо?
– Ты мне веришь? – ответил я вопросом на вопрос.
– А есть выбор?
Я кивнул ждущим моей команды крепышам. Пацаны быстро подхватили носилки и без раскачиваний одним мощным броском отправили моего напарника в ближайший «тайм-аут». Брезентовые носилки вместе с телом немного пролетели и зависли в воздухе над землей. Одной «живой статуей» в ущелье стало больше. И все это время взгляд Молчуна был таким же измученным и обреченным. Бродяга пристально смотрел только на меня одного, даже сейчас, когда выпал из нашей реальности.
– Прости, друг… – Я тяжело вздохнул и отправил следом за ним гранату, которую продержал все это время в руке.
– И на фига ты это сделал? – поинтересовался один из парней. – А вдруг и вправду мы когда-то научимся эти аномалии вскрывать, ну, как ты сказал. Тогда бы ему кто-то и помог бы. А ты ему и этого шанса не оставил.
– В сказки веришь? – Я повернулся к вопрошающему. – У него позвоночник сломан. А теперь представь, что он, как и эти солдафоны, – я кивнул в сторону трупов, – сам по себе выпадет из аномалии через годик-другой. Никого вокруг нет, кроме мутантов, которым он даже не сможет помешать сожрать себя живьем. И пределом его мечтаний тогда станет быстрая смерть. Но при тех раскладах она ему не светит. А так он и понять ничего не успеет и отойдет себе спокойно, даже с какой-то надеждой в душе.
Я мысленно сам себе плюнул в рожу, настолько было сейчас неприятно врать и выкручиваться, прикрывая свои истинные мотивы и намерения. И пусть Молчун был хорошим напарником, но принятое мной решение обмену и возврату не подлежит. Все в этом отряде должны умереть.
А пока народ приходил в себя после всех этих встрясок, ко мне невзначай подошел Чичероне и отозвал в сторонку на пару слов.
– Ты это, Бурый, притормози немного, – прямой наводкой в лоб выдал он, – я понимаю, что у тебя руки чешутся покрошить тут всех на оливье, но давай завязывай с этим. Нам в бункере еще минимум десять человек нужны будут. Поверь мне, когда спустишься в тот ад, сам же пожалеешь, что нас так мало туда добралось. Там лишних стволов точно не будет.
– Минимум десять, говоришь? – Я осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что никто не подслушивает, и решил не отнекиваться. – Так нас тут девятнадцать человек – еще крошить и крошить.
– Я серьезно – кончай. – Чичероне наклонился ко мне и тихо зашипел: – Еще неизвестно, сколько человек в «долине смерти» и на «поле чудес» ляжет. Лучше оставь все, что ты себе задумал, напоследок. Как только спустимся вниз и все там сделаем, я тебе и сам помогу этих голодранцев замочить. А пока притормози, иначе сдам тебя с потрохами. Или думаешь, я не догадался, что это ты военных из «тайм-аута» выпустил своими «черными брызгами»?
– Не сдашь, – я желчно оскалился, – никто тебе не поверит. Единственный свидетель, который видел, как я «тайм-ауты» использую, списан, – я кивнул в сторону застывшего в «измененке» Молчуна, – а самих бусинок у меня уже и не осталось. Так что не выйдет у тебя доказать свои бредни. А твои переживания насчет количества стволов так вообще непонятны. Забыл, что ли, про отряд Замполита, который к нам на помощь возле бункера подтянется?
– Ну да, подтянется, – хмыкнул бродяга, – прямиком с того света прибежит…
– Чего?.. – опешил я, не понимая, откуда Чичероне смог узнать о судьбе оставшихся в приюте бойцов.
– Вот только не надо… – Старый лис немного выждал, пока мимо нас проходила пара бродяг, а потом тихо продолжил: – Ты можешь провести любого в этом отряде, но не меня. Поверить, что сломалась самая надежная в Зоне рация, может только тот, кто такую вещь первый раз в руках держит. А потом, зачем сам вызвался провожать Васькиного гонца? Не для того ли, чтобы убрать его? Не для того ли, чтобы наш барыга не смог узнать, что помощи уже не будет?
– С чего это вдруг не будет?.. – так же тихо прошипел я, все еще думая, что Чичероне берет меня на понт, пытается запудрить мозги, чтобы я сам признался в содеянном.
– Зачем, думаешь, я там, в подземном складе, наверх все ящики со взрывчаткой выложил? Зачем я их открыл и на видное место вместе с детонаторами положил? А? Решил, что сам придумал взорвать то поганое место к чертям собачьим? Нет, дружок, к этой мысли я тебя ненавязчиво подтолкнул. Да и то только потому, что знал: меня без вариантов будут обыскивать и найдут тот детонатор, а вот тебя – нет.
– Если это все правда, выходит, что и ты настолько же причастен к уничтожению приюта, как и я. И сдавать меня Замполиту не в твоих интересах. Если спалят меня, то я тебя за собой утяну. Так что в любом случае приказывать мне ты не можешь. И даже наоборот, это я тобой могу вертеть, как хочу…
– Бурый, ты на рожон-то не лезь, – буркнул старый бродяга, развернулся и через плечо добавил: – А то вдруг я пересмотрю все свои обещания и этой ночью решу просто понаблюдать за твоим припадком. И следующей ночью, и следующей…
Я сморщился от недовольства и лишь зубами скрипнул. В самом деле, он же в моей башке поковырялся. А вдруг приступы начнут меня каждую ночь плющить? И вдруг теперь их не заглушат даже самые изощренные мои казни? Неприятно было осознавать, что этот плут крепко держит меня за хозяйство, но пока он не исполнит свое обещание и не доведет меня до хранилища инопланетных артефактов, что-либо отрезать от него и ему же это скормить я не могу. Внутри от чувства обиды и острого неудовлетворения мой внутренний зверь заскулил, словно жалкая побитая дворняжка…
Новая прошивка
Нож с вороненым лезвием просвистел в воздухе и, пролетев через всю лабораторию, впился мне в живот. Но я не вскрикнул от боли, а лишь крепче стиснул зубы и с ненавистью уставился на ликующих охранников. На глаза невольно навернулись слезы. Сейчас будет еще один бросок. Второй полупьяный военный, объявив, что теперь его очередь, достал свой клинок. Он размахнулся и со всей дури метнул его в меня. Лезвие впилось под ключицу. На радость четырем ублюдкам в форме из меня брызнул приличный фонтан крови. Струя била секунд десять, после чего напор упал. Рана постепенно начала зарастать.