Никто из нас не имеет понятия, откуда такие существа и технологии берутся, но сомнения в том, что они рождаются в нашем мире, давно одолевают всех бойцов отряда! А объекты лезут и лезут, пришельцы они, попаданцы, гости из будущего или кто ещё. То тут, то там выскакивают, как чёртики из коробочек. И кому-то же приходится выступать против них, пытаться пресечь происки, вот мы и оказались солдатами на этой тайной войне…
– Вот. Клади голову сюда. А теперь спи, – снова этот женский голос.
…Проснувшись, Крайт ощутил влажное тепло и сильный, резкий запах трав и цветов. Взгляд был направлен точно туда, где стена соединялась с потолком.
Он понял, что лежит на спине.
– Проснулся, – послышался голос Руты. – Привет, герой.
– Привет, – пробормотал Крайт и тут понял, что лежит в лохани, наполненной тёплой водой. Абсолютно голый. Хорошо ещё, что обильная шапка пены скрывала его от взглядов, не то засмущался бы.
– Кто? Кто меня сюда положил?! – возмутился Крайт.
– Это тонизирующая ванна. Она поможет восстановить силы, – проигнорировав вопрос, сказала Рута.
– Кто меня сюда положил?! – не успокаивался Крайт. – Меня раздели и положили сюда! Кто?
– Какая тебе разница? Ты стесняешься своего размера?
Он не нашёлся, что сказать. Хватанул воздух открытым ртом и заткнулся. Действительно, как мальчуган стеснительный, которого застукали за чем-то непристойным.
– Давай уже вылезай, – поторопила его Рута. – Пятый час лежишь…
– Пятый?! – Крайт несколько обалдел.
– Да, – кивнула Рута. – Организм-то у тебя не железный. Ты же человек, разве нет?
Он промолчал. Хотел бы и сам узнать точный ответ на этот вопрос. Простые человеки уж точно не телепортируются из одной в другую точку пространства, как неожиданно для самого себя сделал он, когда рванул на помощь Руте, одолеваемой потоками насекомых.
Переодевшись в заботливо принесённый напарницей чистый, пахнущий травой балахон, на ощупь оказавшийся удивительно приятным, Крайт словно заново родился. Все тяготы, пережитые за последние несколько суток, наконец перестали набивать его голову мыслями.
Рута проводила его в одну из хибар и наказала сидеть там, никуда не выходить. А чтобы он не заскучал, принесла ему несколько старых газет и пару книг. Крайт в общем-то и не горел желанием покидать тёплую уютную комнатушку, он так устал, что желал только одного – покоя. И у него сейчас наконец-то появилась такая возможность. К счастью, мерзких позывов чёрной рвоты больше не возникало, будто что-то таившееся в нём тёмное, леденящее, жуткое взяло и отпустило…
Просматривая замусоленные газетные страницы, Крайт сперва испытал настоящее блаженство: он любил читать, хотя не часто имел возможность, и вот сейчас получилось удовлетворить свою любовь. А потом он испытал шок. Газеты были датированы годами, в которых должны будут жить его потомки, буде таковые случились, пока жил дома! Крайта передёрнуло. «Щас бы грамм двести хлопнуть!..» – мысленно пожелал он.
Из этих газет Крайт узнал многое. Оказалось, в частности, что Сидни Кросби провёл всю карьеру в Питтсбурге и повесил коньки на гвоздь в сорок лет. После окончания карьеры игрока член Зала хоккейной славы встал у руля «Пингвинов» и добился с ними прекрасного результата – две «чашки» за четыре года. А вот Александр Овечкин так и не смог стать обладателем заветного перстня: три финала и два полуфинала в составе Вашингтона и Филадельфии. Это что касается хоккея.
Из газет Крайт узнал много чего ещё. Настолько, что чуть ли не расхотел найти способ вернуться домой. Жить, зная, какой абздац случится в будущем, – участь незавидная.
Книги он бросал читать на десятой странице. Сопли про трудности любви между девушкой и вампиром, а во второй книге между ними и оборотнем его по-плохому впечатлили.
Дверь тихо скрипнула. В комнату вошла Рута.
– Не скучаешь?
– Читать про своё будущее – занятие не скучное, – отшутился он.
– Ну… – Рута пожала плечами.
На её лице было написано, что зря она вообще дала ему эти газеты. Такого шока можно и не выдержать. К счастью, психика Крайта оказалась прочной.
– Что теперь будем делать?
– Давай подождём утра, – предложила девушка.
– Утро вечера мудренее? – с кривой улыбочкой уточнил Крайт.
– Что? – не поняла Рута.
– Да так. – Он прикрыл глаза. – Старая русская поговорка.
Рута вытащила из кожаной сумки три «светящихся цветка» и, расставив их по комнате, брызнула водой. Растения активизировались, помещение погрузилось в мягкий, приятный глазу свет. Судя по усиливающемуся запаху, цветы не только светились, но испускали аромат.
Крайт развалился на полу и едва слышно простонал. Приятное освещение, умиротворяющий запах, тепло, уютно, рядом, чего уж греха таить, красивая соблазнительная женщина – чем не счастье для усталого путника?
Рута тем временем принялась стелить плетёные травяные матрацы. Крайту жуть как не хотелось вставать, но он пересилил-таки лень – надо помочь напарнице. В конце концов, она устала не меньше.
– Ну вот, готово, – удовлетворённо произнесла девушка. – Бери следующий.
– Рута… – тихо позвал её Крайт.
– Да?
– А ты, выходит, принцесса? – спросил он и пояснил: – Раз уж дочь главной…
– Не принцесса больше, – покачала головой она. – Я бросила семью и ушла.
– Понятно.
– Власть в пределах отдельно взятого, обособленного закутка – не моё. Мне ближе возможность сделать весь мир чуточку лучше. В итоге я и выбрала иную дорогу, – объяснила она, – возможно, ведущую в никуда.
– Ясно, ясно. – Крайт то ли осудил, то ли, наоборот, поддержал её решение.
Во время разглаживания матраца Рута чересчур резко дёрнула его на себя, что незамедлительно отдалось болью в простреленной, ещё не зажившей руке. Она сквозь зубы застонала.
– Что такое? – подскочил к ней Крайт.
– Рана… – выдавила она.
Крайт аккуратно взялся за углы матраца и так же аккуратно вытащил их из её пальцев. Затем расстелил матрац и усадил на него Руту. Та не сопротивлялась.
– Уже не болит, – соврала она.
– Рута… Я должен кое-что сказать тебе, – извиняющимся тоном начал он.
– Говори. Не волнуйся, – без особого рвения ответила она.
– Твоя рука… – едва слышно произнёс Крайт. – Это я стрелял тогда, через дверь.
Он легонько коснулся повязки подушечками пальцев, но правая половина ворота балахона всё равно соскользнула, обнажив и плечо, и верх правой груди.
– Прости меня! – воскликнул Крайт голосом раскаявшегося грешника и, ухватив опавшую часть одеяния, попытался вернуть её на место.
Рута вдруг схватила его за запястье. Причём так сильно, что в руке Крайта что-то даже хрустнуло.
– Заткнись, – шепнула девушка.
Ни он, ни она не смогли бы объяснить, почему вдруг одновременно решили заключить друг друга в объятия, упасть на только что расстеленный матрац, стянуть одеяния и наконец сблизиться телами.
ОНА корчилась от бессилия.
Потому что при всём желании остановить это не могла!
Несмотря на всё своё воскрешённое всемогущество.
Что угодно смогла бы, хоть залить всё поселение огнём и всех уничтожить, но вынудить их оторваться друг от дружки добровольно – нет.
И неудивительно, что вновь почувствовала себя одинокой, лишённой тепла, замерзающей… Погружающейся в небытие…
Ни к чему сверхсила, если в этом мире о НЕЙ больше некому и вспомнить…
10. Сокровища памяти
Громкость телевизора стояла почти на максимуме, но даже это не могло помочь мне отделаться от разного рода опасений. Говоря про мою безопасность, лжеофисник был достаточно убедителен, однако в его тоне присутствовала некая недосказанность. Он что-то скрывал. Что?
На всякую старуху бывает проруха, и у моей пресловутой психологической устойчивости есть свои пределы, пусть и крайне высокие, но…
После обеда я перестал считать, сколько раз прокрутил в голове беседу с представителями некоей таинственной структуры. Волнение разыгралось не на шутку: беспрерывное курение, хождение из угла в угол, совершенно ненужное перекладывание предметов с места на место. Любой, кто работал на правительство, знает методы и средства работодателя, а вышедшая на меня контора наверняка играет одну из главных ролей в спектакле о «расстановке сил в природе». На какое-то время я даже позабыл о дневнике матери.
Вспомнил о нём, а заодно и о сестре, лишь тогда, когда звонил Дарине. В ответ – тишина, вернее, длинные гудки.
Каждый день – это сотни сражений: с окружающей действительностью, с самим собой, с личной и общественной жизнью… У сегодняшних моих сражений успех переменный. Если поединки с дневником и с лжеофисниками мне удалось свести к ничьей (хотя насчёт второго поединка я не уверен), то ворота личной жизни остаются нераспечатанными. Ну, ничего. Раз бросил – не забил, два – не забил, а вот на третий раз – забью. Главное, не опускать руки, и тогда шайба обязательно окажется в сетке.
Пребывание в доме становилось просто невыносимым. Для того чтобы хоть как-то отвлечься, я вышел на улицу и принялся бесцельно бродить по тротуарам. Но в конце концов мне надоело и это.
Посмотрев на часы, я решил пойти к сестре. Пешком. Получасовая прогулка мне если и не поможет, то наверняка не повредит.
Уже подходя к больнице, я снова посмотрел на часы и вдруг понял, что посетителей начнут пускать аж через три с лишним часа. Даже странно, что я «потерялся» со временем. Нервы, нервы… в них вся проблема. Когда сильно нервничаешь, можно упустить самое очевидное.
Промах с ощущением времени я расценил как очередную оплеуху. И автор сей оплеухи – я сам, ведь никто не мешал мне смотреть на часы и прикидывать время. Удары бывают разные: от судьбы, от любимой женщины, от врага… Но самые обидные – от себя самого.
Я так сильно разозлился на свою «разобранность», что решил принять безотлагательные меры. Сильно затянувшись табачным дымом, поднёс тлеющую сигарету к левой ладони и, выдохнув, стал медленно тушить её. Руку прострелила боль, кожа зашипела… По-моему, даже палёным запахло.