Чего-то в этом роде я подспудно ожидаю с самого начала дороги. Только поэтому и успеваю перехватить руль у потерявшего сознание таксиста. Машина виляет, но на дороге удерживается, а я, добравшись ногой до педали тормоза, давлю на нее со всей силы. Еще раз вильнув, мы все же задеваем бордюр, подскакиваем на нем и замираем как вкопанные в паре метров от ближайшего фонарного столба.
Пока я перевожу дыхание, Рита хватает таксиста за воротник и тянет его назад, пока он не откидывается на спинку водительского сиденья. Мне открывается очень бледное, покрытое испариной лицо с красными глазами и багровой кожей вокруг них. Для краткой поездки перемена поистине разительная. Живот водителя едва вздымается от слабого, прерывистого дыхания. И пальцы подрагивают. А ногти на них ядовито-желтого цвета. Жив еще. Если это жизнь, конечно.
– Чума! – произносит Рита. – Во всех смыслах.
К счастью, рядом обнаружился продуктовый магазин, из которого мы позвонили в «Скорую». Ответ не сильно вдохновил: «Ждите – все на вызовах». Похоже, эпидемия в городе идет полным ходом. Там же мы справились о том, как попасть на улицу Энтузиастов. Оказалось, что тут уже совсем недалеко. Когда мы подходили к нужному дому, нам навстречу пронеслась «Скорая». Дурные предчувствия сделались еще явственнее…
Подъездов в доме два. Это вгоняет в ступор – о том, что помимо номера дома неплохо бы знать номер квартиры, я как-то подумать не удосужился. На одном из подъездов снят и не поставлен на место доводчик железной двери, и она распахнута. Похоже, «Скорая» наведывалась именно сюда. Полагаемся на удачу, идем в этот подъезд. Тем более у него на лавочке сидят две женщины хорошо за семьдесят и что-то оживленно обсуждают. Рассудив, что после таксистов самые осведомленные люди – это бабушки у подъездов, подхожу к ним, заранее сделав обеспокоенное лицо, что в сложившихся обстоятельствах оказалось совсем не сложно.
– Здравствуйте, а не подскажете, к кому «Скорая» приезжала?
– Так к Сафроновой из девятнадцатой, – охотно рассказывает одна из старушек. – Ужасть что творится! Болезнь какая-то новая. Грипп вроде мутирует.
– Да ладно тебе, Петровна! – возражает вторая. – Какой там грипп? Ты где такой грипп видела? Бледная страшно, да глаза красные и вокруг них от такие фонари! – Она сразу показывает, какие. Действительно впечатляет. – И дочка ейная такая же! Пидемия прямо!
– Дочка? – вклиниваюсь я в словесный поток.
– Ну да, – энергично кивает та, что не Петровна. – Погостить приехала недавно. А тут… – Она сокрушенно качает головой. – Уж думаю, раз такие дела, может, мне к сыну в Иркутск уехать, пока оно тут не устаканится?
Эх, бабушка, не выйдет у тебя уехать. Хотя, если ты уже заражена, для Иркутска это к лучшему.
– Так ить я ж спрашивала, – вмешивается Петровна. – Автобусы-то не ходють.
– Как не ходють?! – тут же начинает хлопать крыльями не-Петровна.
Обо мне обе тут же забывают, так что вновь приходится перебивать, чтобы задать еще один важный вопрос.
– А муж ее дочки не приезжал ли часом? Друг он мой.
– Видеть не видели, – отвечает Петровна. – А только шумел тут недавно кто-то наверху, на четвертом этаже. В дверь долбился. Я уж выходить не стала, от греха. Мало ли…
– А может, то и не он был вовсе. – Ее подруге явно не терпится вернуться к автобусной теме. – А к Палычу из восемнадцатой кто приходил. Поди знай. Так ты на автовокзал ходила?
Мы с Ритой отворачиваемся и ныряем в подъезд. Вероятность того, что Сафронова из девятнадцатой и есть теща нашего Родиона, очень высокая. Поэтому я мрачен, а моя спутница очень старается не выглядеть в стиле я-же-тебе-говорила, но получается у нее не ахти.
Поднимаемся по лестнице, хотя я уже не очень понимаю зачем. Родиона тут уже нет: ушел или чего похуже. Жену его и тещу увезли на «Скорой». Куда он мог податься после такого, если, конечно, сам еще не заражен? Может, это знает Палыч из восемнадцатой? Да, точно, надо спросить его – похоже, это последняя ниточка к Родиону.
Звоню в восемнадцатую. Не открывают долго, и когда уже хочется плюнуть и уйти, кто-то наконец подходит. Открывает дверь, но не полностью – она остается на цепочке. В щели лицо человека под шестьдесят, хмурое, настороженное и осунувшееся. К счастью, глаза не красные и багровых кругов под ними нет. И с ногтями вроде нормально все. Впрочем, у таксиста тоже поначалу не было всех этих признаков.
– Здравствуйте, мы к соседке вашей. Ее зять Родион – наш друг. А говорят, ее с дочерью на «Скорой» увезли. Мы беспокоимся и…
Цепочка лязгает, и дверь распахивается раньше, чем я успеваю договорить.
– Жеваный крот, да тут такое творится! Заходите скорее, ну! Выручать парня надо!
Глава 31. Сыщик
Внутри аномалии
– Гребаный Экибастуз! – Нина Кармацких была в бешенстве.
– Не работает? – меланхолично осведомился Дмитрий.
– Нет, блин, я так ругаюсь из любви к искусству!
– Ну, было бы наивно надеяться, что Обломки не будут прогрессировать, а так и останутся на уровне Краснотайгинска.
– Вот спасибо, блин, утешил! Мне реально намного легче стало!
– Не путай функционал. – На фоне нервного возбуждения Нины спокойствие Дмитрия выглядело особенно возмутительно. – За утешениями – не ко мне. У меня другие задачи.
– Ну да, – пробормотала Кармацких. – Как я могла забыть!
– Я так полагаю, должен существовать план «Б». АПБР ко всему подходит основательно. Или я не прав?
– Да есть он, есть! – с досадой отозвалась Нина. – Только…
Она махнула рукой.
– Надо подойти совсем близко?
– Ближе некуда! Обломок в замке, в подземелье. Три заряда. Три проводных кнопочных пульта там же. Возможность выставить замедление. План подземелий и путь до замка прилагаются на офлайновых картах. Мне прислали, когда я была по ту сторону.
– Тебе нельзя туда, – бесцветным голосом озвучил ее мысли «лояльный». – Слишком близко к Обломку. Излучение…
– Я должна! – отчаянно выкрикнула Кармацких. – Приказ мне – мне и выполнять!
– Это самоубийство.
– Вколю себе антинову. Профилактически. Это поможет продержаться какое-то время и не оставит… последствий.
– Ну-ну… Хозяин – барин.
– А что у тебя?
– Как я и предполагал. Односторонняя проходимость. Войти можно, выйти нельзя. Обломок изолировал город. Полностью. Зона принципиально нового типа.
У Нины свело скулы.
– Зачем это ему? Обычно Зона открыта. Более того – она стремится расширяться.
– Ему зачем-то нужно замкнутое пространство. Не знаю. Эксперименты, возможно. Он что-то готовит. Что-то серьезное…
– И мерзкое, – мрачно закончила Нина.
– Наверняка.
Они помолчали. Причем, судя по виду «лояльного», он провалился в какое-то свое «нигде», и его оттуда надо было выковыривать.
– И что, ничего нельзя сделать с этой… односторонней проходимостью?
Дмитрий ответил не сразу, словно рубильник переключения «астрал – реал» слегка заклинило.
– Что-то можно. Но это выход только наполовину. Если, конечно, ты все еще намерена выполнить задание и у тебя не завалялся в кармане портативный телепорт.
– То есть?
– Я, пожалуй, смогу вскрыть аномалию с этой стороны. Но для этого, во-первых, нам нужно предельно ослабить, а лучше ликвидировать воздействие Обломка на пространство, а во-вторых – находиться здесь, у границы аномалии.
– И?..
Он вздохнул.
– Поясняю. – Слова «для тупых» не прозвучали, но в тоне «лояльного» читались достаточно явственно. – Мы просто не успеем. На сколько максимально ты сможешь выставить замедлитель?
– Двадцать минут. Там не часовой механизм. На конкретное время его не выставишь. Просто таймер.
– Интересно, кстати, почему. Впрочем, не важно. Это, – он обвел рукой вокруг, – не совсем наш мир. Это пространственный карман, созданный Обломком. Когда мы его законсервируем, карман просто схлопнется. За двадцать минут от замка до границы аномалии мы не добежим и даже не доедем, учитывая, что из подвалов еще выбраться надо. Вопросы есть?
Какие уж тут вопросы!
– Гребаный Экибастуз! – прозвучало с тихим отчаянием.
– Нам нужна машина, – сказала Нина Кармацких.
– Все же решила попытаться? – Дмитрий скептичен.
– У нас нет выбора.
– Это у меня нет выбора. У тебя есть. Пока есть. Ты еще можешь предоставить все мне и остаться здесь, у границы, благо тут интенсивность излучения пока невысокая. Мне нужно приблизительно полчаса, чтобы подготовить все для вскрытия аномалии. Отдай мне антинову и данные, как найти пульты. Когда я сделаю все, что нужно, и пространственный карман начнет коллапсировать, тебя должно выбросить наружу… теоретически.
– Нет.
Наградой за этот односложный ответ стала очередная страшноватая улыбка «лояльного».
– Не доверяешь мне?
Она заколебалась.
– Не то чтобы… Но это мое задание, и я обязана убедиться, что все будет выполнено как нужно.
– Убедиться и умереть?
– Если придется.
– Знаешь же, что придется.
– Тебе-то что за дело? – с досадой бросила Нина.
Дмитрий пожал плечами.
– Ты – мой напарник.
– Спасибо… наверное. Но своего решения я не изменю.
– Как хочешь. Тогда вакцинируйся прямо сейчас. Дальше фон будет сильнее.
Нина кивнула и достала из рюкзака инъектор, заряженный ампулой антиновы. «Лояльный» отвернулся, имитируя безразличие, а может, и действительно его испытывая. Вогнав в себя дозу и спрятав инъектор, Кармацких ощутила удивительную легкость, словно тем самым сожгла за собой мосты, и вариантов больше не осталось. Во всяком случае, ей нравилось думать так. Она всегда любила определенность. Судьбоносные решения давались ей нелегко.
– Пошли, – скучно сказал Дмитрий. – Вон там стоянка. Разживемся транспортом.
– Угоним?
– Я бы назвал это реквизицией. Или предпочитаешь искать здесь пункт проката?
Кармацких невольно улыбнулась и отрицательно качнула головой. Аргумент убойный. Никогда она не была ханжой и начинать перед лицом смерти не собиралась. В конце концов, местным их транспортные средства при любом раскладе уже не пригодятся.