Возникла короткая пауза, в течение которой успело произойти очень многое: опера бросились к своим столам за запасными обоймами, монстр попытался взять пистолет Неволина, но оружие выпало из его неуклюжих когтистых пальцев, вызвав рык ярости, а Кейт метнулась за его спиной к выходу.
Монстр почувствовал это движение и успел ударить ногой назад. Попал в бедро девушке, и она вновь упала. А открыв глаза, увидела упавший пистолет сержанта прямо перед глазами. Схватила его за мгновение до того, как мощный рывок вздернул ее на ноги, и она оказалась нос к носу со скрытым балаклавой лицом неизвестного.
– Кхеейт!
Его смрадное дыхание заставило ее поморщиться. Но левой рукой она схватила балаклаву и сдернула ее с лица убийцы.
– Доминик?!
На самом деле это уже мало напоминало Доминика, с которым Кейт столько всего прошла вместе. В общем черты сохранились, но губы перекошенного рта вздергивались от здоровенных клыков, которые там уже не помещались. Теплые карие глаза сменились ящероподобными зелеными с узким вертикальным зрачком. Ноздри вывернулись наружу, а кожа, частично покрытая чешуей, напоминала бугристую шкуру жабы.
– Кхееейт!!
Слезы ужаса и горя навернулись на глаза Кейт, силы оставили ее, но свои последние ресурсы она все же потратила с толком – палец несколько раз надавил на спусковой крючок пистолета, прижатого к животу твари. Монстр зашатался, пытаясь сохранить равновесие, но тут по нему вновь открыли ураганный огонь. Он дергался от попаданий, пока не падал, но было видно, что количество постепенно переходит в качество, и вот-вот свинца в организме станет слишком много даже для него.
Кейт стояла как вкопанная, будто силы внезапно отказали ей совсем, или ноги вросли в пол, и неотрывно наблюдала за этим страшным зрелищем. Казалось, операм не хватит и вторых обойм, чтобы свалить монстра, но два попадания в голову все же доконали его, и он рухнул навзничь, опрокинув стул и кулер. По полу потекла вода, смешиваясь с кровью, гноем и слизью.
Только тут Кейт попятилась к двери, где ее наконец вывернуло наизнанку. Перестав содрогаться в рвотных спазмах, она подняла взгляд и увидела, как перезарядивший пистолет рыжий подошел к монстру и направил оружие ему в голову.
– Скажи «Stars», ублюдок! – произнес он непонятную фразу, но выстрелить не успел.
Изо рта твари вылетел длинный, словно у хамелеона, язык с острым концом и вонзился в горло оперу. Тот захрипел и стал заваливаться на бок. И тут Морозов завопил и стал разряжать всю свою обойму в голову твари, превращая ее в месиво. Перестал, только когда сухой щелчок известил об отсутствии патронов, а чудовище перестало содрогаться.
Лейтенант повернулся к Кейт. Он был бледен и тяжело дышал.
– Уходите! Здесь опасно. Я заражен очень серьезной болезнью. Не знаю, сколько мне осталось, но от меня надо держаться подальше.
– В… больницу бы вам, – хрипло прокаркала Кейт, пытаясь вернуть контроль над своим голосом.
– Я разберусь, – криво улыбнулся лейтенант. – Уходите!
И тут Кейт увидела, как нечто, когда-то бывшее ее приятелем Домиником, вдруг зашевелилось на полу. Этого не могло быть – в монстре сидело почти полкило свинца, в том числе и в голове, а он…
– Э-э… – Кейт протянула дрожащую руку в направлении твари.
– Я разберусь! – повторил Морозов. – Уходите же, ну!
И Кейт побежала. Во весь дух. Под аккомпанемент треска выстрелов, рычания и криков.
Глава 33. Виктор
Нам пригнали автобусы. Три штуки. Это отец позаботился. Просто потому, что он знал, кому надо звонить в муниципалитет по таким вопросам. А так бы и я справился – дурное дело нехитрое. Голос включил – и вперед.
Странное чувство… Непривычное. С лидерскими качествами у меня всегда было не очень. А деньги подобный недостаток если и компенсируют, то далеко не полностью. Здесь же по одному моему слову сотни людей готовы идти в бой. И умереть, если понадобится. Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!
Все-таки было во всей этой ситуации что-то аморальное. Если за кем-то идут люди, он должен быть этого достоин. Или хотя бы положение его должно быть таким, чтобы иметь право. И ответственность, соответствующая власти. На деле оно, конечно, далеко не всегда так, но вот когда не наигравшийся толком юнец получает в свое распоряжение кучу народа в качестве оловянных солдатиков или юнитов в компьютерной стратегии – это уже перебор! Да-да, все аргументы отца про обстоятельства, необходимость и меньшее зло были многократно осмыслены, обкатаны в голове до состояния пляжной гальки, признаны состоятельными, но… менее гадко от этого на душе не становилось. Конечно, если объяснить им все по-хорошему, безо всяких там сиренских фокусов, может, кто-то из них и так пошел бы со мной. Добровольно. Но мне нужны все, и мой голос – страховка от отказа.
Я оглянулся на ту часть моей маленькой армии, что ехала вместе со мной в головном автобусе. Самые разные люди. Совсем молодняк, вчерашние, а может, и сегодняшние студенты, опытные мужчины под сорок и за, седые под шестьдесят, но еще вполне крепкие. Работяги и клерки, мускулистые и задохлики, худые и страдающие излишним весом. Объединяли их два момента – все они были мужчинами, гендерно обязанными защищать, и все имели неосторожность клюнуть на замануху о столичном маге. Маг я, да, только сила моя вся в голосе, которому невозможно сопротивляться и который всех их ведет на убой. Все сидели спокойные, уверенные, кто-то даже улыбался. Словно впереди был обычный рабочий день, а не смертельная битва. У всех в глазах – непоколебимая вера в правильность того, на что они идут.
Смотреть на это было выше моих сил. Я отвернулся и произнес в микрофон что-то ободряющее, чтобы продлить действие моего голоса, после чего дал сигнал на остановку. Надо было зайти в другие автобусы, чтобы едущие там бойцы не растеряли веру. Перешел во второй. Вновь стал произносить до тошноты банальные слова про то, что наше дело правое и победа будет за нами, про жен, детей и матерей, что надеются и верят. Самому от себя было противно, хотя, по большому счету, не врал ни в чем. Аудитория, однако, приняла на ура, только что не рукоплескала. Но одобрительные возгласы слышались.
Вышел. Направился к третьему автобусу. Он тоже был почти полон. И уже приближаясь, я понял: что-то не так. Два человека стояли в дверях, чуть ли не прижимаясь к ним. И что-то в их внешности меня настораживало, но сквозь пыльное стекло я не мог разобрать что. А когда двери автобуса раскрылись, эти двое мешками вывалились мне под ноги. Я невольно отпрянул, глядя на них с недоумением и нарастающим страхом. Что за черт?!
Передний попытался встать, изо всех сил уперся в асфальт бледными руками, и мне бросились в глаза его желтые ногти. Не просто с легкой желтизной, которая иногда встречается, особенно у пожилых людей, а ярко-желтые, словно наманикюренные.
– Что с вами?
Он поднял лицо, и я невольно сделал еще шаг назад, хотя желал бы оказаться значительно дальше. На меня словно страшный клоун смотрел. Белое, как сметана, лицо, глаза красные, как у альбиноса, и багровые круги под ними.
– Плооххо! – прохрипел он.
Мягко сказано – вообще жуть! Второй выглядел так же, если не хуже. Болезнь? Заразная? Эпидемия? И что же, у меня сейчас весь третий автобус болен? Пока панические мысли метались в моей голове, как загнанные лани, послышался шум и со стороны первых двух автобусов. Из второго тоже вывалились двое таких же красноглазых. А следом за ними из первого – еще один. Волосы у меня на затылке встали дыбом. Три автобуса. В каждом – люди, зараженные неизвестной болезнью. Как она передается – неизвестно. Возможно, больны уже все в этих трех автобусах… Все? Включая меня??
Я непроизвольно расстегнул пуговицу на рубашке, ощутив острую нехватку воздуха. Еще шаг назад. Что делать? Что?! Паника еще не накрыла меня с головой, но еще чуть-чуть и…
– Эй! – послышались крики из третьего автобуса. – Они же больны! Сделайте что-нибудь!
Ну конечно – третий. Там дольше всего не слышали моего голоса и теперь проявляют независимость. Если я сейчас дрогну, все пойдет прахом. Какие бы эмоции меня ни терзали, как бы совесть ни мучила, к черту все! Надо брать ситуацию под контроль!
– Всем спокойно! – гаркнул я так, чтобы меня слышали и те, кто выглядывал из других автобусов. – Враг применяет специальное излучение, которое действует на людей со слабым иммунитетом. Эти люди дальше не пойдут – для них это опасно. Мы подберем их на обратной дороге. Все по местам – мы должны завершить свою миссию!
Решительно, громко и пафосно. Думаю, что и без моего умения сирены этот призыв сработал бы, но с ним начавшееся было волнение улеглось в считаные секунды. Любопытные, высовывавшиеся в двери, исчезли. Мой отряд на глазах возвращал боеспособность.
Я только собирался скомандовать закрыть двери и продолжить движение, когда из-за угла на большой скорости вырулила серая «Тойота» и подкатила к нам. Оттуда выскочил отец. Вид у него был довольно-таки взъерошенный. И я догадывался о причинах.
Он подошел совсем близко, прежде чем заговорить: нам с ним теперь по понятной причине лучше голос не повышать.
– Болезнь, Витя. Какая-то странная эпидемия. И страшная. У меня восемь больных. Не знаю, насколько она заразна, но подозреваю, что это лишь начало.
– У меня пятеро, – упавшим голосом отозвался я. – А для таких, как мы, она опасна?
– Не думаю. – Впрочем, стальной уверенности в голосе отца я не ощутил. – Это порождение Обломка, а он работает против обычных людей. Такова его основная задача.
– Но если все пойдет по нарастающей, то…
– У нас очень мало времени, сын. Даже меньше, чем мы думали. Не исключено, что через два-три часа от всей нашей армии ничего не останется. Толпа умирающих, едва способных двигаться. Надо спешить, Витя! Штурм начнем в ближайший час.
– А как же Луи?
– Надеюсь, твой друг подтянется. Но если нет, начнем без него. Проклятый Обломок не оставил нам выбора.