В каком-то из прошлых десятилетий были доступны стальные пластины зонных грейферов, ещё в каком-то – не гниющие полимеры, а когда-то и броня сгоревших бэтээров имелась здесь в большом количестве. По стенам этой забегаловки-ночлежки можно было изучать историю монгольской Зоны, ибо она стояла здесь практически с самого начала, чуть ли не с самой даты Посещения.
Скрипучая обломанная вывеска с надписью «УДАРНИК ТР» тоже висела с тех самых пор и пережила множество посетителей харчевни. И с не меньшим успехом она переживёт ещё большее количество соискателей, в разы большее. Счётчик сожранных Зоной жизней здесь не останавливался. Ускорялся или замедлялся, порой практически до нуля, но никогда не останавливался…
Сталкерский посёлок «Росток-1», некогда находившийся перед старым Периметром на границе карантинной зоны, спустя десятилетия оказался глубоко внутри заброшенных и опасных территорий. Очень далеко от современного огневого рубежа, на котором военные уже столько долгих лет методично отстреливали чужеродную живность, настырно рвущуюся в большой мир. В этом поселении худо-бедно выживали местные сталкеры, качественная составляющая которых изменялась в соответствии с трансформациями самой Зоны. Когда-то они были «рыбаки удачи», потом просто бродяги с «калашами», пытающиеся пробиться через орды хищников к урожайным полям инопланетных диковинок; были и так называемые танкисты, которые проделывали то же самое, но не покидая бронированных самоходок… Постепенно, в силу разных обстоятельств, местные сталкеры «мутировали» в нечто среднее.
Прорываться с боями становилось всё накладнее и накладнее. Артефактов в доступных районах оставалось всё меньше и меньше, а пробиваться за ними нужно было всё дальше и дальше. И огромное количество отстреленных боеприпасов могло уже и не окупиться… Отчасти проблему решала индивидуальная броня на основе экзоскелета, которая позволяла игнорировать атаки мелкой мутной швали и давала хорошие шансы выжить при прицельной стрельбе в упор, когда приходилось биться с особо крупными гадами.
Потому калибр огнестрельного оружия, необходимого для успеха рейдов, постепенно рос, а переносимый боезапас уменьшился всего до сотни-полутора единиц – не так уж и много в Зоне водилось крупных мутантов.
А вот большую часть среднего по размерам зверья – атаки которого не проигнорируешь, но патронов на которых жаль, – рубили, кололи, пилили, дробили всякого рода холодным оружием. Даже, можно сказать, электромеханическими установками смерти. Ибо как иначе назвать модификацию дисковой или цепной пилы в особой рамной конструкции, утыканной приваренными лезвиями ножей и увешанной дополнительными механизированными колюще-режущими элементами?
И вот уже несколько поколений местных сталкеров, облачённых в броню и несущих короткоствольную крупнокалиберную пушку с механической рубильной установкой, пафосно назывались паладинами. Хотя, по сути, они были всего-навсего мясниками. Но по мере развития технологий и применением в процессе производства снаряжения новых материалов (в том числе и обработанных артефактов) время паладинов неуклонно иссякало.
Их вытеснял новый тип специфичных «монгол-сталкеров», бойцов в лёгкой, но при этом неимоверно прочной броне, не стесняющей движений, которые на вооружении имели всего лишь пару не затупляющихся клинков из преобразованных «чёрных брызг» с толщиной кромки лезвий всего в одну молекулу. Неудивительно, что этих бродяг, в совершенстве владеющих сборной солянкой боевых искусств, из-за характерной формы мечей и особого покроя артетканевой брони прозвали «самураями». А разношёрстных кадров, занимающихся в монгольской Зоне разбоем и прочими тёмными делишками, соответственно поименовали «ниндзя». Именно самураи и ниндзя сейчас были основными клиентами «Ударника», или «Трушки», как её любили называть молодые…
В помещении харчевни царил сумрак, горели лишь три лампы, уцелевшие в параллельных рядах старых мутных плафонов, а слабый солнечный свет, пробившийся сквозь тучи, едва просачивался через узкие длинные отдушины под самой крышей. Посетителей сегодня было много, но большинство из них завалились отсыпаться в «кемарник», специальную зону за современной звукоизолирующей перегородкой, отсекающей примерно сорок процентов площади; там сохранились трёхэтажные барачные койки.
В сплошь уставленном деревянными столами и табуретами зале сейчас заседали от силы десятка два самураев и парочка паладинов. На стенах висели старые выцветшие фотографии и вырезки из советских и эмэнэровских газет, сохранившиеся со времён здешних зонных первопроходцев. За барной стойкой протирал бокалы толстый старик в цветастом фартуке. Рядом с ним находился раритетный аналоговый проигрыватель, над которым красовались туго набитые «винилом» полки. Но к этому древнему устройству сейчас была подключена нехилая современная акустика. Включи её хозяин на номинальную рабочую мощность, ветхий барак рисковал сложиться карточным домиком, снесённым потоком воздуха из вентилятора.
Но и на минимальной мощности аппаратура настолько усиливала характерно потрескивающее звучание антикварных пластинок, что заседающим в зале самураям приходилось говорить на повышенных тонах и наклоняться к собеседникам, чтобы слышать и быть услышанными…
Вокруг прямоугольного деревянного стола сидели шестеро. Перед каждым из них стояла своя бутылка с излюбленным напитком, а по центру столешницы на здоровенном блюде красовалась обжаренная тушка какой-то дичи, от которой они периодически отрезали себе короткими клинками сочные, румяные кусочки мяса. Эти самураи были облачены в стандартные кимоно из артеткани третьего поколения, способной сдержать пулю, клык или коготь, удар обычного стального клинка. Такой материал уязвим лишь для дробящих ударов, которые способен нанести крупный неповоротливый хищник или боевой молот врага. Но подставиться под такой удар мог разве что неопытный новичок. А таким просто не хватило бы денег на приобретение столь дорогой защиты.
– … и я ка-ак рубанул по его пиле, блин! – вёл свой эмоциональный рассказ самурай в тёмно-зелёном кимоно. – Она бац, и заклинила! Дымяра повалил прямо в его устрашающий рогатый шлем… А он такой на меня пушку давай наставлять…
– Той, которой они всяких там «бронтозавров» валят? – хихикнул самурай в сером.
– Прикинь! – подтвердил рассказчик. – А куда ему за мной угнаться-то в своей тяжеленной броне?! Сама пукалка-то у него под десяток кило, да ещё с коробом на двадцать зарядов и со сменными магазинами, пристёгнутыми к ней… Короче, пока он на меня стволяку свою наведёт, я успевал три раза с линии огня уйти. Поигрался так с ним малёхо и рубанул по пушке! – Для наглядности самурай махнул над столом вакидзаси; румяный окорок, торчащий из запечённой тушки, через кость которого прошло лезвие, обвалился на блюдо. – Как масло оружейную сталь разрубил! Тут он, сука, и обделался!
– Ну и грохнул его? – поинтересовался совсем молоденький самурай в пурпурном кимоно.
– Нет, конечно! Нужно же иметь хоть какое-то уважение к старому отмирающему поколению. Паладинов уже и так не много по Зоне ходит, а иногда от них и польза есть. Когда эти ржавые ведроиды рядом с тобой, то шумом и скрипом оттягивают на себя большинство уродской живности!
– А надо было его хорошенько унизить, чтобы ему стало стыдно сюда заглядывать! – вставил свои пять копеек хорошенько подвыпивший самурай в потёртом чёрном кимоно. – Нефиг соваться всякому сброду в заведение, где благородные самураи трапезничают…
– Ой, не пори чушь! Хочешь сказать, и этих, – рассказчик указал на двух паладинов, отлаживающих в дальнем углу свои механизированные доспехи, – нужно отсюда вышвырнуть?
– Так! Про «порку» здесь ни слова! – вмешался самурай в белом.
– Да-да, «порево» – больная тема! – поддержал его товарищ в нестандартном камуфляжном кимоно. – Как месяц назад в бордель к Тамаре залез матёрый песчаный арахнид, так с бабами в Ростке стало туго совсем…
– А что стряслось-то? – поинтересовался молодой, пурпурный.
– А ничего хорошего, – буркнул самурай в сером. – Под утро залез, гад, когда почти все отсыпались после бурной ночи. Всего за несколько минут перебил всех, даже пьяных клиентов. Обнаружили всё это безобразие лишь к одиннадцати часам. А там что уж осталось?… Сплошь коконы с жиденькой кашицей в кожаных шкурках. Спасать, короче, некого. И до сих пор новых тёлок не завезли, а старые местные сталкерши по нычкам прячутся.
– Ага! – кивнул мужик в тёмно-зелёном. – Не то трахнут, кто где поймать сможет!
Минуту-другую над столом висел лишь истерический групповой хохот. Отпустивший шуточку самурай поднял свой бокал и произнёс двусмысленный тост, после чего все мужики опрокинули в себя содержимое рюмок, кружек, стаканов и бокалов.
– Если все, как ты говоришь, прячутся, тогда что же здесь делает эта фифа? – указал кивком на женщину, сидящую за столиком у стены, самый молодой боец.
Да, там сидела худенькая и невысокая, уже не молодая, но пока ещё не подвявшая, не расплывшаяся от груза прожитых лет дама. Она была облачена в истёртое, потрёпанное кимоно, сработанное из старенькой артеткани первого поколения, нынешний цвет которого сформировала пыль, забившаяся в волокна. Но, несмотря на посредственную и недорогую броню, клинок у этой дамы был из последних моделей, стоимость которого заваливала за пяток ярко-зелёных лаймов. Женщина сидела в полном одиночестве, неспешно попивала из дымящейся пиалы чай и сверлила взглядом пришпиленное к стене чучело чешуйчатого грызлоида.
– А она нарывается на наше мужское внимание! – тут же выдал пьяненький в чёрном.
– Нимфоманка, что ли? – улыбнулся молодой.
– Ых не-е-е, ребяты, – активно замахал руками самурай в камуфляжном кимоно, – к этой лучше не подходить!
– А чё так? – недоверчиво перекривился тип в чёрном.
– Сеня, – камуфляжный кивнул тёмно-зелёному, – расскажи новеньким про нашу здешнюю достопримечательность. У тебя язык подвешен, ты травишь лучше.
– Чего тут рассказывать… – Тёмно-зелёный нервно передёрнулся, как только глянул на эту девицу. – Ну, это… блаженная она, короче. Всё талдычит про какую-то дверь в самом центре Зоны. Говорит, что ей туда нужно позарез, а пробиться в серёдку одному человеку, сами знаете, ваще нереально. Вот и ходит эта лихая тётя в Зону, артефакты дёргает, бабло собирает и всё ищет идиотов, которые согласятся вместе с ней в центр двинуть.