Пока сталкер, преодолевший треть тяжёлого пути, отдыхал в прохладном гроте, компанию ему составили два «прилипальца». Эти пушистые восьмилапые зверьки, похожие на хорьков, имели милые розовые носики и чёрные глазки-бусинки. Между их лапок имелись кожистые перепонки, как у белок-летяг, а на самих лапках торчали мелкие острые коготки, позволяющие зверькам шустро бегать по отвесным скалам. Чем питаются эти милые с виду создания, было неизвестно, они совсем не имели ртов и обратно противоположных по назначению отверстий. Кто-то из научников, подвизавшихся при Троте, когда-то предположил, что эти забавные мутанты подпитываются энергией, которую вырабатывает человеческое тело или тело любого другого живого существа, позволившего себя коснуться. Потому, мол, они и трутся, в том числе об людей, как кошки, лишённые ласки. Потрутся-потрутся и, насытившись, сваливают. А если при этом их ещё и рукой гладить, то отстанут в два раза быстрее. Короче, редчайшее исключение из зонных правил – почти безобидный, если его не обижать, мутант.
Сталкеры-новички, впервые встретив на спуске или подъёме такое создание, конечно, пугались. Кто-то хватал этих милашек и швырял вниз. Но «прилипальцы» тут же расправляли свои лапки-крылышки, планировали назад к скале и очень быстро вскарабкивались по ней обратно к перепуганному бродяге, чтобы довести его до инфаркта своим урчанием и обтиранием.
Были, конечно, и несознательные, грубые чурбаны, которые пытались убить «няшек», но в этом случае незадачливые сталкеры получали очень жёсткий урок, который запоминали на всю оставшуюся жизнь. Защитный механизм зверьков срабатывал безотказно. Если «прилипальца» сильно сжать рукой, придавить ногой или же прострелить, то из него во все стороны брызгают мощные струи ферментов, которые воняют похлеще секреций скунса и не смываются в течение месяца-двух…
Проводив взглядом двух подпитавшихся его добровольными ласками зверьков, человек собрался и продолжил подъём. Больше на его пути не встретилось ни мутантов, ни спускающихся навстречу бродяг. И всё же раз десять после очередного неудачного рывка сталкер зависал на волоске, а точнее, на двух пальцах от смерти, но… зонная удача вновь и вновь улыбалась ему, и до верхней кромки человек добрался, лишь слегка подмочив от испуга штаны. Даже «эффект перехода» – возникающий при пересечении границы кругов набор болезненных ощущений, нахлынувших где-то на второй половине подъёма, – удалось перенести почти без стонов, скорчившись на подвернувшемся уступе.
Но сразу за этой самой кромкой, когда, сделав последний сильный рывок, сталкер выбросил себя через край и очутился на горизонтальной поверхности третьего круга, вместо радостного чувства облегчения его поджидал совершенно неожиданный, крайне неприятный и, что страшней всего, совершенно не засечённый зонной чуйкой сюрприз…
Чьи-то крепкие безжалостные руки схватили его за шиворот и, не дав опомниться, скрутили в бараний рог, тонкими прочными путами захлестнув руки и ноги обессиленного восходителя…
– Попался, который кусался! – удовлетворённо констатировал тот, кто поджидал наверху. Опрокинутый наземь и скрученный восходитель извивался, пытаясь освободиться от пут, которые перетянули его конечности. Но попытки найти слабину потерпели крах. Слабины не оказалось.
Мужчина, схвативший и связавший его, поднялся с земли, отступил, встал в паре шагов и разглядывал пойманного с гадливым выражением на лице. Так смотрят на уродливое насекомое, перевёрнутое кверху лапками, корчащееся и дёргающееся.
Он дождался момента, когда валяющийся поймёт бесперспективность попыток освободиться, выдохнется, остановится и наконец-то замрёт. Лишь тогда, веско и громко, чтобы гарантированно перекрыть шум ветра и прочие звуки Зоны, провозгласил:
– Трот круглый! Вот мы и встретились!
В этот момент захваченный лежал на боку, согнувшись, и голова его развернулась затылком к говорившему. Услышав голос мужчины, он вздрогнул, будто его ужалила мутаоса. И вывернул голову лицом к стоящему, чтобы увидеть…
– С-с-с… – издал его рот придушенное сипение, но это было не просто нечленораздельное исторжение звука, а начало высказывания, которое после краткой полусекундной паузы продолжилось словами: – Сергей Анато… – снова пауза, судорожное сглатывание, и наконец завершилось почти неслышным: – … ольич…
На большее сил у скрученного не хватило. Он прерывисто втягивал и выпускал воздух, и в эту минуту физиономия его разительно напоминала рыбью, с круглыми глазами и беззвучно разеваемым и закрываемым ртом.
– Ты думал, что убил меня? Не дождёшься, Максюша, – мягко, почти ласково произнёс человек, выпрямившийся во весь рост. – Удачи не хватит.
– Ты у… умер… – исторг поименованный уменьшительным от Максима; глотка его всё ещё была перехвачена страхом, непониманием, удивлением. – Я поп… пал… в-в…
– Не-а! Ты промахнулся, двоечник. Я ж говорю, удача тебе изменила.
– Ты приш… ол… мсти… ить… убь… ош…
– Э не-ет! Просто убить тебя было бы слишком лёгким наказанием за предательство…
– Зачем я тебе?! – нашёл силы выкрикнуть Макс. Голос у него прорезался, он извернулся, вытянулся на земле, заскрёб ногами, перевернулся на другой бок, лицом к высящемуся над ним.
– Да лично мне ты теперь и на хрен не сдался! Карьерист зонорощенный, енералишко Вульф, ё-моё… Но тебе повезло, хоть и не заслужил такого дара. Ты его, конечно, всеми силёнками пытался превратить в проклятие, уступая желанию выдраться из грязи в князи, но не успел вытравить, кое-что осталось. Универсальная сила, бывает, проявляется даже у тех, кто всегда пёр по единственной колее собственного эгоистичного желания обскакать всех проч…
– Закни-и-сь, сволочь! Я верой и правдой родине служи-и-ил!! – надсаживаясь, чуть ли не завопил лежащий. Он конвульсивно задёргался, снова пытаясь не то освободиться от пут, не то встать.
– Ага, во-во, ей самой, ненаглядной… – Стоящий на ногах человек саркастически улыбнулся распростёртому извивающемуся «червяку». – Играй, играй святую невинность, это твоё излюбленное занятие… Ну, ничего, послужишь, послужишь теперь человечеству. Наказание такое за подлость и измену, с помощью которых ты протаптывал свой путь по костям и по головам… Тьфу! – Человек смачно сплюнул, едва не попав слюной в лежащего. – Ты был моей самой большой ошибкой, если не единственной. С тобой я фатально просчитался. Но что случилось, то случилось. Менять прошлое можно, но я решил, что не стоит. Ученик научил учителя, спасибо за урок… Так вот, предстоит тебе наконец-то не только для себя любимого постараться, но и для других людей. Закоренелому себялюбцу, молящемуся на собственную самость, пожалуй, самое то в качестве приговора! Опять же, будет шанс перековаться, вдруг выживешь, потом на свободу с чистой совестью. Помнишь, так говорили твои братцы по духу? Ну, те, что строили карьеры верту…
– Команди-ир!! – взвизгнул Макс. – Я верил, что ты переметнулся!
– Фонтан закрой! Мутакрысиный король тебе командир. Я тебя давно разжаловал и вычеркнул из списков личного состава отдела. Нечего предателю стоять в одном строю с Доком и другими погибшими бойцами, настоящими героями, которые торили тропу раньше, чтобы идущие следом смогли пробраться в самое логово врага и дать решающий бой. Героям вся слава, а ты к ним не относился изначально, как выяснилось.
– Я не предатель! Я всё делал ради того, во что верю! – лихорадочно частил опрокинутый Палеев. – У меня свой взгляд на происходящее, и…
– Засунь своё мнение знаешь куда? Даже сейчас – напомнить, чем занимаешься, с-сука? Ищешь комнату желаний, или машину желаний, или шар, или долину, не важно, короче, не в названии суть! Ищешь ты её, падла, потому что переполнен жаждой обрести неограниченную власть… Единоличную! Властелин мира, чтоб тебе пусто было! И ради этого готов запродаться чёрту, дьяволу, инопланетянам, кому угодно…
– Я не желаю людям плох-х-хого! – страстно, с придыханием исторг лежащий и засучил связанными ногами.
– Не вякай уже, задолбали твои лживые оправдания… Но у тебя есть одно свойство, которое питает твою силу. Как все самообольщающиеся трусы, ты обладаешь феноменальной, почти не дающей осечек чуйкой находить слабое звено в любой цепи. Слабую точку, слабое место… Ты не сидишь в долгих раздумьях и сопоставлениях фактов, а просто знаешь вдруг, где нужно ударить, чтобы пошли трещины и рухнула стенка. Причём редкие неудачи и ошибки только оттачивают и усиливают способность. И если у простых эгоцентристов она дозированная, то у тебя уже просто-таки полноразмерная, иначе бы ты давно сдох, учитывая все эскапады, в которые вляпывался, пытаясь исполнить главное своё желание. Ты научился без промаха попадать в точку. Вот этот твой дар послужит отмычкой, когда новая, формируемая мной команда пойдёт в рейд, чтобы…
– Я готов, да, я готов помочь! – заторопился согласиться лежащий; с безапелляционными утверждениями стоящего на ногах он не спорил, признав их обоснованность. – Но у меня есть услови…
– Хватит показывать свою суть во всей красе! Я ею налюбовался до тошноты. Ты был моей слабой точкой, сам знаешь… Пора выдвигаться. – Стоящий наклонился, развязал лежащему ноги, схватил его за плечи и рывком поднял с земли; поставил рядом с собой, придержал, помог установить равновесие. – Я и так для тебя исключение сделал, вишь, целую душеспасительную беседу провёл. Исключительно припоминая былые заслуги. Бонус тому, кто меня убивал. Знаешь, я тебе даже благодарен. Удалось вполне официально исчезнуть. Потом столько всего случилось, что тебе и не снилось даже при всём твоём богатом опыте ходок. Но главное, нашлось подтверждение всему, что я предчуял, и нащупалась дорога, по которой незаметно для врага можно зайти с тыла.
…Мимо, над самой головой, с душераздирающим воем пронёсся мутаволк. Бедолага отбился от стаи, не нашёл где закопаться или норы, чтобы в неё влезть.
Началось. С этой секунды в эпицентр понесутся не только отламывающиеся куски растений, но и живые существа, по каким-то причинам не успевшие спрятаться, схорониться, зашхериться. Одним словом, поставить между собой и пятым кругом непреодолимый барьер, лишить своё тело возможности поддаться биомагнитному притяжению.