Стены сложены из камней, скреплённых меж собой неким раствором. Вроде глины, но розоватого цвета. И ещё, как оказалось, муравьи выращивают ту же ягоду, которой я насытился в склепе и остатки которой не понадобились, когда попал в дот.
Провожатый уходит, но заявляются двое посыльных и вручают мне полную корзину! У муравьёв, по их заверениям, красная ягода деликатес, типа как у нас чёрная икра. Попробовал угощенье – да, и вкус совпадает с той, что я отведал в склепе.
В муравьином ареале нет рассеянных повсюду участков изменённого пространства, они здесь скорее исключение. Почти нормальные условия достались муравьям. И фауна с флорой внутри туманного кольца другая – не просто по наполнению, а по своим принципам. Но ягода попала оттуда, извне, из-за молочного занавеса, это я констатировал безошибочно… Или туда – отсюда? Может, функцию, так сказать, контрабандиста исполнил один из предыдущих «пришельцев»? И он сумел уйти обратно…
Если я вновь пересеку туманную полосу, куда попаду?
Муравьи явно переоценивают мой аппетит, я не осилил и четверти корзины. Пока я размышляю, слушаю музыку и в процессе сокращаю объём лакомства, наступает конец дня. Отставив корзину, я залезаю в спальник и почти сразу засыпаю. Устал.
В кои-то веки надеялся поспать безмятежно в хорошо охраняемой муравьиной крепости – от самих муравьёв подвоха я почти не ожидаю, а от внешних угроз многолапые бойцы прикроют, – но вновь вмешиваются высшие силы, и я слышу…
«Рождённые в темноте – останутся в темноте. Рождённые в свете – щурятся темноте… Рождённому идти не стоит забывать, для чего он рождён, даже если для этого придётся забыть, кто он такой… Ты отвлёкся от выполнения своей основной миссии! Главная цель не здесь. Туда, куда нужно дойти в конечном итоге, путь долгий, но если ты будешь так часто подвергать свою жизнь опасности, навряд ли дойдёшь, даже с учётом потенциала, который в тебе заложен. Приспосабливайся, взаимодействуй, развивайся…»
«Э-э, извините, что помешал! – внезапно откуда-то вторгся совершенно новый, другой голос. – Не хотелось подслушивать, просто не ожидал, что появлюсь в момент приватной беседы. Но я по экстренному вопросу. В связи с этим прошу сейчас оставить меня один на один с человеком… Прекрасно…»
…Посторонний, вмешавшись, сам того не ведая активизирует некую систему безопасности моего разума. В ответ на него обрушиваются потоки разочарования, непонимания, неопределённости своего места в этом мире. Направленный шквал эмоций, хранимых человеческим подсознанием и в любую секунду готовых выплеснуться наружу. Применение их в застенках разума, всех в большом объёме и целенаправленно, заставило пошатнуться укоренившийся баланс.
У меня в голове происходит сбой. Сначала я вижу и слышу просто «серый шум». Потом неожиданно узреваю себя самого, спящего, метров с двух сверху; ракурс взгляда поднимается ещё выше и выше, и вот я уже вижу округу с высоты птичьего полёта, физически продолжая находиться в человеческом теле… А непрошеный гость, этакий хитрец, ретируется, как только на него хлынул ударный поток, в последний момент ускользает из разгорающегося пожара!
Но как только у меня внутри гасится мысленное пламя и подсознание более-менее успокаивается, я возвращаюсь вниз, и этот новый собеседник тоже.
Вообще у меня подобный сбой в мозгах уже случался, когда впервые послышались голоса, уже ставшие «родными». Но тогда это было не настолько ошеломительно, сейчас же нежданное вмешательство дополнительного собеседника одним махом вышибло равновесие. Силён, однако!
«Итак, продолжим…» – скорее сообщает, чем спрашивает он. Я чувствую, как сваи в моей голове вибрируют, ходят ходуном и распадаются на части. Отвечаю враждебному существу просто криком, мощнейшей концентрированной волной, разумеется, ментальной, которую он тем не менее принимает, даже не «покачнувшись».
Комментирует:
«Н-да, не такой приём я ожидал… Но тебе всё равно придётся меня выслушать. Иначе с птицами ничего не выйдет!»
«С какими… птицами?» – отвечаю мысленно, растерянно. Поглощённый внутренней схваткой подсознания и сознания, я отставил за ненадобностью события и переживания, которые сменялись снаружи. Но память подсказывает ответ на вопрос. Не зря же я собирал информацию.
Незваный собеседник, которому удалось прервать мой контакт с «инструктирующим голосом», не таит факта, что он один из тех самых муравьёв, считающихся исчезнувшими, приверженцев концепции «открытого неба». Находится ли он где-то на огромном расстоянии от меня, или витает в воздухе бесплотным призраком, пока ещё непонятно. Контактёр назначает мне встречу через два дня и показывает место, где мне и спутникам, оставшимся со мной к тому моменту, нужно будет находиться.
Сообщив об этом, он прерывает связь, и остаток ночи, мягко говоря, испорчен. Спать я уже не могу, впрочем, в данный момент оно и хорошо, не придётся дослушивать нотации «инструктора» об отклонении от миссии. Я и сам знаю, толку-то констатировать очевидное…
Когда брезжит рассвет, я присоединяюсь к Цепкому, Бравому, Бегунье и Мастакам. Всё моё снаряжение мне вернули, я полностью экипирован и вооружён. Мы отправляемся в дорогу.
Бравый в группе идёт авангардным, мы с Цепким за ним, Мастаки замыкающими. Бегунья держится на добрую полусотню метров спереди, выполняя обязанности разведчицы. Женские особи у муравьёв меньше размерами, примерно с десятилетнего человеческого ребёнка, и существенно более шустрые. Завидев какую-нибудь опасность, она предупредит.
В таком порядке мы добираемся до подножия скальной гряды примерно к полудню, когда уже вовсю сияет солнце. Сначала мы отдаляемся от самого города; потом долго идём засаженными полями, тянущимися на километры, где ряды выращиваемого злака разделяются меж собой узенькими тропинками, а сами растения выше роста человека или муравья; далее спускаемся в подземный ход и проходим некоторое расстояние понизу; вылезаем наверх у самой кромки тумана, «срезав» путь.
Нам даже фартит не повстречаться возле млечной завесы с жуками-злыднями, хотя мы к этому готовы. Уже когда отходим от зависшего тумана, сталкиваемся с тремя панцирными – габаритными сухопутными черепахами. Они неповоротливы, но кровожадны и злобны. Причём заходят с фланга. Бегунья как-то проскочила вперёд, а вот нам, основной группе, не повезло сойтись с монстрами. В схватке мы побеждаем и обходимся без потерь, но измотаны страшно, и утекло много драгоценного времени.
Вымахавшие до размеров мусорного бака черепахи, как мне сообщают спутники, тоже в каком-то смысле разумны, но на конкурентоспособную муравьям цивилизацию не претендуют, они немногочисленны, телепатией не владеют, а обитают преимущественно в пещерах у подножий скал.
Панцири у них окрашены серым, а потому неподвижную черепаху, целиком спрятавшуюся «в домик», вполне можно спутать с какой-нибудь глыбой, которых до фига и больше разбросано по округе. В горах же случаются обвалы, и тяжеловесные гостинцы долетают сюда, к подножию.
Когда мы преодолеваем последние шаги к подножию, солнце не пригревает, а печёт. Видимо, оно вознамерилось иссушить в нас последние капли жизненного сока.
Я отправляю ментальный посыл напарнику:
«Эй, Цепкий, ты ещё не превратился в шашлык?»
«Не-ет…»
Судя по тому, как вяло и тихо звучит ответ, жара пагубно воздействует и на муравьёв.
«Не угасай, приятель! Ты же не хочешь склеить ласты ещё до начала главного испытания?»
Я подбадриваю солдата, хотя у самого уже заплетаются ноги.
«Стара-аюсь…»
Как только мы добираемся к подошве ближайшей горы, Бравый падает и лежит без движения. Помедлив в раздумье, я решаюсь вколоть ему дозу адреналина из аптечки, и боец вскакивает. Подействовало, надо же! Главное, не убило. В награду я жадно прикладываюсь к ёмкости с водой, вдоволь пьют и спутники.
Переведя дух в тени, мы начинаем подъём.
Предварительно, ещё в городе, я разобрался, что и как с альпинистским комплектом, и при помощи него гораздо легче взбираться наверх. Высота таит новые преграды и новые обретения.
Моим ловким напарникам никакие дополнительные «примочки» для восхождения не требуются, им своих лап достаточно, чтобы не только не отставать, но даже перегонять меня. Вообще мне вроде не присуща боязнь высоты, но когда я продвигаюсь вверх по отвесной скале, страх внутри нарастает леденящий.
Чувствую каждое колебание верёвки ветром, каждый метр разверзшейся внизу пропасти, каждую шероховатость на поверхности стены. Одно дело, когда смотришь в бездну, твёрдо стоя на ногах, другое – когда болтаешься над пастью смерти, доверив свою жизнь Провидению. Однако во второй половине пути ввысь страх улетучивается. Он сменяется пустотой и безразличием.
Нет у меня права бояться, когда страх может отнять драгоценные силы.
На особо сложном этапе пути, когда скала пошла совсем гладкая и отвесная, почти девяносто градусов, без уклона, мы теряем одного из Мастаков, не Младшего. Он случайно соскользнул и тут же канул, исчез внизу. Его последний мысленный крик пронзает нас, все пятеро застываем, прилепившись к стене, боясь дышать…
Скалолазание – опасное занятие, в чём мы получили возможность лишний раз увериться. Трагическая и нелепая – вот какая гибель была уготована одному из членов нашей группы. Что ж, каждому – своё, его час настал. Покойся с миром, напарник!
Точней, как веруют муравьи, счастливого пути на следующий уровень.
Я растерялся.
Ещё бы!
Вот она, конечная? Совсем маленькая, наполовину заброшенная станция, в округе ничегошеньки нет, сплошной лес да лес. Последняя остановка маршрута на этой старой линии давно не ремонтировалась; в результате не только полузабыта, едва ли не покинута цивилизацией, а вдобавок полуразрушена.
Для меня подобная заброшенность как-то непривычна. В моей стране бережно относятся к памятникам старины и как минимум основательно их консервируют. Хотя сей пункт назначения вроде как функционирует до сих пор, поезда сюда пусть нечасто, через два дня на третий, но приходят.