Сначала я удивляюсь, да так, что не смог разобраться, о чём это он, собственно, однако смысл до меня доходит-таки. Явно с развитием разума раса муравьёв получила и неизбежное «осложнение» – тягу размышлять о «высоких материях».
«Ты говоришь о фантазии. Да, многие из нас тоже несут в себе это бремя. Почему-то я и подумать не мог, что вы тоже, – наконец отвечаю я. – Постой, а тебе никогда не хотелось поделиться особенно яркими из этих картин, что приходят к тебе?»
«Хм-м… ну, разве что когда явится что-то совсем уж сто́ящее и захватывающее… или один раз, когда я хотел родить детей от одной самки, но она почему-то не удостоила меня должным вниманием, это было давно, я тогда наелся дурманящих плодов, и меня обуяли желания. Образами, овладевшими мной тогда, я и хотел поделиться с этой самкой, но не смог сформулировать их в ментальный импульс. В этом-то и основная загвоздка. Некоторые из моих собратьев тоже рассказывали о подобных размышлениях, но осмысленно передать оные ни у кого не получалось. То, что чувствуешь, не получается передать так, чтоб и другие почувствовали…»
«А не подбросить ли мне идею братьям по разуму?!»
Это соображение я собеседнику не отправляю, оно техническое, для личного пользования.
Зато отправляю Цепкому сообщение о том, как можно отразить внутренние фантастичные думы и переживания во внешней среде. Ввести обозначения для разных знаков, переслать их всем, кто в теме, и так общаться и делиться, оставляя вовне и воспринимая извне.
Знаки хоть палочкой на земле чертить, главное, чтобы их знали все и могли идентифицировать между собой. Иной, внешний способ контакта помимо ментального, допускающий какой-никакой обмен ещё и «странными размышлениями». Плодами фантазии то есть.
«А что-о-о, – теперь очередь удивляться Цепкому, – интересная мысль!»
Не то слово интересная, Цепкий!.. Знал бы ты, насколько огромный потенциал заложен в этой идее. Но я удерживаюсь от того, чтобы ему рассказать о перспективах.
Пусть идёт своим чередом. Я только подготовил почву для информационной революции, исполнил роль своеобразного Прометея из другого мира. Не только же огонь можно принести «людям»…
Образ гигантского мускулистого мужчины, в одной руке держащего факел и прикованного цепями к скале, – таким представлялся мне Прометей с детства. Я задумываюсь о том, по каким альтернативным путям развития могло бы пойти человечество, не случись в определённые моменты неких ключевых событий или эти события произошли бы позже либо раньше того срока, когда они реально произошли. Обуздание огня, приручение зверей, освоение земледелия… Вполне вероятно, что, если бы это всё имело другой характер, наша цивилизация сформировалась бы аналогично той, что у этих муравьёв.
А сильно ли мы отличаемся?.. Не можем ли мы в будущем стать такими, как они, а они – такими, как мы? Этакий обмен разумами… Существует ли вообще та цивилизация, к которой я думаю, что принадлежу? Может, всё, что есть в памяти до моего появления здесь, на ненормальной территории, – просто абсурдные фантазии?..
Запутываюсь в мыслях и не замечаю, как сон таки добирается до моего взбудораженного сознания…
«Подъём!!!»
Часовой ввинтил в мою голову острый тревожный импульс, и я, вмиг проснувшись и мобилизовавшись, пулей вылетаю из спальника.
На нас пикируют летуны! Они стремительными торпедами снижаются, а нам убежать некуда, мы отрезаны от спасения на открытом горном карнизе. Но в принципе шанс одолеть противника имеется… Не ожидал я так рано прямого столкновения с врагом, надеялся, что получится дальше пройти незамеченными.
Лихорадочно соображаю, как лучше: давать отпор нападающим сплочённой группой или рассредоточиться по всему «пятачку», чтобы драконы хреновы тоже разделились… Один на один с летающим гадом любому из нас, признаться, ловить нечего, а сомкнувшись, все рядом мы будем как муха под колпаком. Правильное решение – рассредоточиться, но взаимодействовать.
Численность противника составляет четыре особи. Когда один из драконов пролетает чуть ли не в паре метров над поверхностью платформы, Цепкий подныривает под него и каким-то хитрым тычком увесистой дубинки выбивает летучего из равновесия.
Бравый бросает дротик с роговым наконечником, который отскакивает от брони, покрывающей башку сбитого с толку врага. За этим дротиком следует второй, а потом третий и четвёртый. Бравый мечет их с интервалом в секунду – поразительная скорость!
Вреда они не наносят, но летун свирепеет и бросается в атаку, наметив себе в качестве первоочерёдных мишеней метателя дротиков и муравья с дубинкой. И вновь Цепкий наносит сокрушительный удар, а Бравый продолжает метать… Видимо, такая у них отработанная тактическая схема – Цепкий исхитряется и каким-то образом на недолгое время выводит дракона из строя, из нормального боеспособного состояния, а Бравый пытается попасть ему в глаза. Конечно, с ходу засадить дротик в глаз даже опытному метателю вряд ли удастся, но со второй-третьей попытки, при должном везении – вполне реально.
Бегунья в это время отвлекает ещё двух врагов, виртуозно уходит от нападения то одного, то другого смертоносного создания, вынуждая их проскакивать мимо себя. «Танцует», перемещаясь по всей площадке, а Мастак тоже времени даром не теряет – подобием короткого меча, выточенным из осколка твёрдого камня, он дерётся с четвёртым летуном. Да так яростно, словно за двоих – себя и другого Мастака.
С начала нападения миновало от силы полминуты.
Сориентировавшись, я вступаю в схватку, участвуя то тут, то там. Сначала один из драконов, обманутый быстрой Бегуньей, кидается на меня, так как в этот момент нас разделяет всего несколько шагов, но я в упор выпускаю в него очередь из «Викинга», и летун с истерическим визгом отскакивает. Не ожидал такого отпора, гад?!
А я уже спешу на подмогу Бравому и Цепкому, которым никак не удаётся нашпиговать глаза самой крупной твари. Подхватываю кассетный разрядник, лежащий возле спальника, и влепляю из «Теслы» в дракона энергетический удар на полной мощности.
Прежде мне ещё не доводилось применять это оружие на максимуме, но предыдущий опыт наблюдения за летающими бестиями сподвигает задействовать наиболее тяжёлую артиллерию, какая есть в наличии. Ночь озаряется вспышкой, бронированного летуна отбрасывает прочь, и он душераздирающе воет.
Живучий, сволочь, как-то он умудряется не обрушиться, держится в воздухе и орёт, как сирена. Второй разряд – и сирена захлёбывается, броня пробита, тварь поджарена, крылья подламываются, враг срывается и камнем рушится вниз.
Тут раздаётся грохот, и меня по голове со страшной силой что-то бабахает! Дальнейшее происходит стремительно, сперва помрачнение перед глазами, мелькает обрывок мысли, что это летун меня приложил, потом я вижу ночное небо, и сверху рушатся камни, за ними опускаются сверху ещё две новоприбывшие твари… Удары камней по карнизу, одним из них только что задело меня, чувствую, что голова и волосы мокрые, там кровь… Не успевая очухаться, стреляю в драконов, но промазываю, низкая скорострельность «кассетника» работает не на меня… Одного летуна прямо надо мной сбивает Цепкий. Я поднимаюсь на ноги, голова невыносимо трещит, словно вот-вот разойдётся по швам… Мне относительно повезло, камень долбанул небольшой, размером с головку сыра и без острых граней.
В многострадальной черепной коробке пульсирует страх: обвал, надо уносить ноги! Хотя если обвал, нам уже точно конец. По инерции отбегаю ближе к краю площадки. Камни перестают падать, наверно, это драконы, задев скалу, спровоцировали обрушение. Бросаю полный отчаяния взгляд в пространство за краем и… за изгибом склона примечаю едва заметную дыру чуть больше человеческого роста, ведущую внутрь, в толщу горы.
Обернувшись, вижу тварь, приближающуюся ко мне по прямой траектории. Соприкосновения с ней не избежать, хотя тело уже само, инстинктивно, прянуло в сторону… выпускаю очередь из пистолета-пулемёта, чтобы она хоть немного притормозила монстра и смягчила ту страшную силу, с которой он ударит по мне… Меня сбивает многотонный грузовик – жуткая боль, я отлетаю и ощущаю под собой пропасть, судорожно пытаюсь вцепиться во что-то руками. Делаю это очень вовремя – пальцы смыкаются на выступе, и я висну на кромке карниза, с которого чуть не сверзился. Напрягаю мышцы и рвусь обратно – половина тела наверху. Адресую всем муравьям ментальный посыл: сообщаю о норе, открывшейся моему взгляду в скале.
Вход не расположен сразу рядом с балконом, но к нему тянется едва заметная кромка, по которой можно, можно перебраться… Хрен знает, что нас там поджидает, но стоит попробовать отступить этим путём.
Цепкий сейчас сошёлся в схватке с тварью, которую сшиб, в беспощадном единоборстве. И ни я, ни Бравый не можем вмешаться, темп схватки соразмерных по габаритам муравья и дракона бешеный, поэтому слишком высока вероятность случайно навредить нашему товарищу.
Гляжу вниз, в бездну, – гад, что едва не уронил меня вниз, возвращается оттуда, из пропасти. Переступив через страх, я вдруг перестаю держаться за кромку и прыгаю вниз, в черноту, чтобы мгновение спустя… оказаться прямо между крыльев летуна, не ожидавшего такого поворота! Это моя месть ему за отличный «Викинг», который гад сплющил в бесполезный кусок металла и отправил в распростёршуюся под каменным карнизом зияющую черноту.
Когда я наваливаюсь ему на спину, мы с драконом сначала проваливаемся вниз, потом он заполошно машет крыльями, и мы опять поднимаемся, и то, что происходит между нами, похлеще приручения необъезженного мустанга.
Бестия с недюжинным упорством пытается меня скинуть, дёргается, трепыхается с дикими амплитудами и интенсивностью. Тем не менее, когда мы взмываем и оказываемся над площадкой, я всё ещё не упал и по своей воле спрыгиваю со спины твари, оставив на башке подарок в виде порции пластиковой взрывчатки.
Высота великовата, я сильно рискую и скорее всего покалечился бы на фиг, если бы промахнулся мимо спины другого летуна. Но прыжок точен, спрыгиваю я точнёхонько на того дракона, который крутится вокруг Мастака. Вот и второй враг тоже отягощён взрывным брикетом с установленным по умолчанию таймером.