Но обстоятельства вынудили открыться и попробовать довериться… Раз уж эта неравнодушная к нему женщина по-прежнему здесь, просто невозможно проигнорировать удачную встречу.
Увидев лицо Жива, легендарного вольного сталкера, на которого два года назад объявили охоту лидеры основных кланов Трота, Мила растерянно прошептала:
– А я тебя похоронила и оплакала…
Это правда, до этой минуты он был для неё мёртвым. Примерно через десять месяцев после начала охоты на него Жив инспирировал собственную смерть и организовал всё так, чтобы информация о гибели разошлась по Зоне. С того момента он среди людей с «непокрытой» головой не ходил, только в капюшоне или в шлеме, и вообще появлялся на людях как можно реже. Таким образом, уже месяцев четырнадцать для Милы и всех, кто его знал раньше, официально он – труп. Главное, что и для тех, кто его хотел прикончить на самом деле, – тоже.
Достаточный срок, чтобы о нём позабыли. Подходящий срок, чтобы выдержать паузу и отомстить. Месть – блюдо, которое подаётся на стол холодным, не правда ли?
Разговор с Милой получился нелёгким и длился не пять минут. В запертую дверь несколько раз ломились сталкеры, жаждущие попасть на приём, но хозяйка кабинета делала вид, что отсутствует на рабочем месте, и не открывала.
Когда спустя полтора часа Жив, набросив на голову капюшон, выскользнул в коридор, в комнате осталась его добровольная союзница. На данный момент единственная человеческая особь во всём Троте, для которой он – живой.
Будет ли это обстоятельство влиять на развитие их личных отношений, ведомо лишь Зоне. Мила верит, что повлияет, и разочаровывать подругу ни в коем случае нельзя. Кто бы спорил, она прелестная женщина, Жив охотно остался бы с ней… но его ходка ведёт к совершенно другой цели. Обратной смыслу слова «остаться».
По календарю большого мира наступила осень. Внутри Зоны нормальные сезоны не имели такого значения, как за пределами. Летом в любой момент могла до нуля упасть температура, а зимой вдруг полыхнуть на несколько часов жарищей, Сахара обзавидуется. Хотя некое подобие смены времён года наблюдалось. Зимой всё-таки мрачней всего, а летом порой настоящие солнечные деньки случались…
Жив допрашивал «санитара». За крайнюю неделю уже третий пленный, которого он захватил. В укромном местечке – ветхом заброшенном сарае, окружённом практически непроницаемой цепью локалок, – он пробовал разные средства, чтобы развязать языки захваченным. Первый оказался слабым и почти сразу подох, второй ничего ценного не выдал. Целью Жива являлась любая информация о местоположении главарей клана или хотя бы тех «санитаров», которые заправляли на базах группировки, разбросанных по Троту.
Вышедший на тропу мести Жив отлавливал не только членов этой организации, но и «раскованных», их основных конкурентов; информация о клане анархистов его интересовала в не меньшей степени. Убитый им два года назад Кистень, как выяснилось, являлся гораздо более крупным деятелем, чем даже Жив о нём знал. Каналы поставок с Большой земли в Трот в немалой степени контролировались этим старичком, для понту прикидывавшимся обычным торговцем, и его гибель создала серьёзные проблемы многим заинтересованным лицам.
Первоначально награда за голову убийцы барыги составляла не такую уж солидную сумму, но её стоило умножить на два – от одной группировки и столько же от другой. Но даже умноженный, гонорар не фантастический – учитывая, что его предлагали за устранение матёрого убийцы… Однако немало нашлось желающих, посчитавших, что им будут совсем не лишними предложенные призы. А для участников группировок охота на Жива вообще превратилась в священный долг. Им дополнительно сулилось не только денежное вознаграждение, но и повышение статуса в клановой системе.
Через полгода гонорар был существенно увеличен. Кому-то в клановых верхах наверняка хотелось превратить его в показательную жертву, неотвратимо подвергнутую возмездию. Чтоб другим неповадно было. До Жива мало кто доставлял группировкам столько проблем. Поквитаться с ним стало для них делом чести.
С самого начала Жив вынужден был уйти в глубокое подполье. В лагерях и у торговцев-перекупщиков он появлялся в крайних случаях и всячески маскировался. Менял одежду, сливался с общей массой бродяг. От всех старых знакомых держался подальше, не доверяя им, ну и дабы не вводить во искушение… Когда плату за его голову увеличили, тем более не осталось шансов, что ему помогут те, кто с ним ходил в напарниках или кому он сам неоднократно помогал. «Это Трот, детка», а не парк развлечений.
Вот почему лучшим вариантом маскировки чистильщик счёл свою собственную смерть, для чего «организовал» подходящий полуобугленный труп, снабдив его своими узнаваемыми признаками и вещичками…
Чем дольше никто не просечёт, что он воскрес, тем больше он успеет выведать. Навалить кучу трупов – ещё успеется, когда настанет время приступить к экзекуциям, а пока он специально, точечно отлавливал «языков». В живых никого из пленных не оставлял, но выбор им давал: расколоться и умереть безболезненно либо зверски помучиться перед смертью. Останки потом уничтожал с помощью абнормалей.
Проблема в том, что не так уж много членов кланов обладают достоверной информацией о лидерах. По умолчанию подразумевалось, что всем известно: кланы кому-то подчиняются, на то и организованные группировки. Однако точно знать, что это за персоны, не всем дано. Вот и попробуй ухватить того, не знаю кого.
Именно этим он и занимается уже несколько недель, снова выйдя на тропу войны. А на прошлой неделе прокололся, угодил в засаду, и его ранил в ногу снайпер. Пришлось использовать заветный козырь, подлинный артефакт «дупликатор». Этот зонник на непродолжительный период создавал точную объёмную копию обладателя, активировавшего его, которая бегала туда-сюда и отвлекала на себя внимание. Пока устроившие засаду бандиты занимались дублем, Жив обработал рану и ретировался… В общем, он чудом ушёл из той передряги живым, ценой была утрата ИО, редчайшего по сегодняшним временам, когда аутентичные инопланетные артефакты превратились в исключение из правил. Подавляющее большинство абнормальных зонников теперь – мутированные земные вещи и субстанции.
После этого боестолкновения по Зоне поползли слухи о появлении неизвестного сталкера, бессмертного физически. По нему в упор лупят из всех стволов, а он бегает. В него летят пули и заряды, а он не падает! Его хотят изрешетить, а он целёхонек! Рождалась новая легенда… вдобавок к другой легенде, уже укоренившейся за более чем годовой период, прошедший с момента «смерти», подтверждённой полуобугленным трупом.
В Троте появился миф о героическом вольном бродяге по прозвищу Жив, отважно бросившем вызов кланам и павшем в неравной борьбе. Сталкерская молва предпочла скромно позабыть о том, как за ним гонялись все кому не лень, снедаемые жаждой заполучить награды от кланов. «Покойный» Жив к этому времени превратился в настоящую легенду Зоны, приобретя славу куда более пафосную, чем «при жизни».
На войне как на войне. Жив разрезал истекающему кровью «санитару» ещё один палец, вдоль. Пленник отчаянно вопил бы от боли, если бы его рот не был залеплен скотчем.
– Когда захочешь исповедаться, просто кивни. – Сталкер ударил жертву под дых. И приступил к следующему пальцу.
Кивать «санитар» не смог бы при всём желании; он вырубился от шока. Жив пощупал – слабый пульс есть. Можно было бы сделать перерыв, если б не ощущение приближающегося Захвата. Сталкер не был уверен, что этот сарай достаточно надёжен, чтобы выдержать напор ураганного ветра. Может в самый неподходящий момент разорваться, будто он из бумаги, а не из дерева. Поэтому необходимо искать другое укрытие [7].
Жив привёл пленника в чувство с помощью зонника, сходного по воздействию с нашатырём, и хлёстких ударов по щекам.
– Успокойся, нож больше не хочет твоих пальцев, – сообщил, «утешив» пленника. – Теперь он возьмётся за твои гениталии, – «обрадовал» и приступил к изложению красочных подробностей: – Сначала разрежет левое яй…
Из глаз «санитара» хлынули слёзы, уже не от боли даже, а от страха. Он отчаянно замотал головой, замычал, задёргался, и Жив отлепил скотч, предложив:
– Даю последний шанс.
– У-у-у-у-у-у! Не на-а-адо!.. Не убива-ай… у-у-у-у! – вперемежку с рыданиями исторг пытаемый. – У меня на-а… Большой земле сестра-а-а маленька… а-а-а… не убивай, прошу-у-у-у-у…
– У тебя есть что сказать о командирах?
– Е-е-есть… я скаж-жу… только не убива… ай…
– Говори, слушаю.
– Пообещай… что не убьёшь, ы-ыуа-а!.. – всхлипнул пленник, залитый кровью, соплями, слюнями и, судя по вони, обильно уделавшийся.
– Не убью, – спокойно заверил Жив. – Обещаю, если скажешь что-то стоящее.
– К северу отсюда… километров пять, там, где бор заканчивается… Недалеко от базы… палаточный лагерь… – прерывисто исторгал «санитар», выменивая свою жизнь ценой предательства. – Там будет… встреча с главным… Он лично передаст указания… тому, кто на месте командует…
– Когда?
– Завтра… вечером…
– Ну, вот и всё, а ты боялся, – ласково сказал Жив и прикончил «языка» ударом клинка в сердце.
На данный момент пленник заслужил избавление от боли.
– Завтра посмотрим, по праву ли, – проворчал мститель, борющийся за выживание всеми доступными методами.
Затем он вытер клинок, спрятал в ножны, подхватил снарягу и убрался наружу, отвязав и потянув за собой труп, чтобы бросить его в локальную область разновидности «домна». После этого сразу на юго-запад, к пещере в локации Стонущие Скалы. Чем скорее удастся попасть в гарантированное укрытие и переждать Захват, тем выше вероятность, что и дальше совпадёт с именем.
Информация, за которой он охотился, раздобыта. Один из захваченных всё же кое-что ценное знал и подсказал перспективный вариант развития событий.