8
Разумеется, я не успел. Не мог успеть. Так называемая Арена находилась совсем рядом. Будь у меня хоть реактивный двигатель в заднице, я не успел бы оказаться там раньше Муна. Надежда была только на то, что по дороге он встретит кого-нибудь и застрянет, сцепившись языками или запив. Как назло, он никого не встретил.
Арена располагалась в здании напротив вывески «Сто град». Только если до входа в бар нужно было пройти долгий извилистый путь по лабиринту мелких закоулков, то вход на Арену был вот он. Два шага – и ты внутри.
Я почти вбежал туда, в эту дверь под вывеску. Сзади задыхался ничего не понимающий Хлюпик. Черт с ним, не до него.
За дверью обнаружился маленький предбанник. Слева от входа тянулся ряд узких пеналообразных шкафчиков. Справа в дальнем углу зиял черный провал дверного проема. Створки не было. Зато стоял амбал, перекрывающий проход.
Прежде я был здесь лишь один раз. Несколько лет назад. С тех пор тут ничего не изменилось. Кажется, даже мордоворот тот же самый. Я шагнул ему навстречу.
– Хочешь попытать счастья? – с брезгливым любопытством поинтересовался он, перекрывая дорогу.
– Я похож на мясо? – парировал я. – Мне нужно знать, кто сегодня участвует. Мунлайт заявлен?
Мордоворот принял степенный вид и полез в нагрудный карман. На свет божий показался потрепанный блокнот и огрызок карандаша. Его пальцы, торчащие из бойцовских перчаток, принялись неторопливо перевертывать странички. Вот ведь зараза, а то так не помнит. Значимость показывает? Ну-ну, еще десять секунд – и я его убью.
Глубокий вдох. Я стиснул зубы. Скулы свело судорогой. Раз, два, три…
– Заявлен в трех раундах, – поведал амбал и, хохотнув, добавил: – Самоубийца.
Я молча припечатал его взглядом. Не знаю, как это выглядело со стороны, но мордоворот подавился смешком, закашлялся и буркнул, пряча глаза:
– Его выход с третьего раунда. Еще успеете посмотреть.
Я кивнул и вышел на воздух. Запрокинул голову. Отчего-то захотелось дождя. Ливня. Чтоб хлестал в лицо тугими, как из брандспойта, струями. Чтобы смыть это все, забыть. А потом начать все заново. С чистого листа. Всю жизнь, чтоб ни прошлого, ни настоящего. Чтоб ни ЧЗО, ни Арены, ни других сталкерских забав. Ни Мунлайта, ни бармена, ни Хлюпика…
– А что случилось-то?
Я посмотрел на Хлюпика. Тот выдержал взгляд:
– Я подумал, прежде чем спрашивать. И полагаю, что это тот случай, когда мне нужно знать. Что такого страшного в этой арене? Что вообще за арена такая?
Что такое Арена? Хороший вопрос. С одной стороны, это просто сталкерская забава. С другой стороны, это фактически Зона в миниатюре. Правда, без аномалий и артефактов, но с тем же самым человеческим дерьмом. Здесь есть идиоты, которые за деньги играют со смертью и дохнут, так денег и не получив. Есть подонки, которые наживают деньги на идиотах. Есть азарт, риск и везение.
Я снова подставил лицо небу. Проклятого дождя не было. Даже тошнотворной мороси.
– Угрюмый, – позвал Хлюпик.
Он стоял, смотрел на меня и ждал ответа.
– Знаешь, что такое гладиаторские бои?
– Знаю, конечно.
– Вот и здесь то же самое, – мрачно поделился я. – Берут, к примеру, двух человек, дают им по одинаковому пистолету. В каждом пистолете обойма на восемь патронов. И запускают на Арену. Зрители ставки делают. Кто кого.
Я замолчал.
– И что? – поторопил жаждущий продолжения Хлюпик.
– И все. Один с Арены сам выходит, другого выносят вперед ногами.
Хлюпик опешил.
– Но ведь это же убийство!
– Какой догадливый, – пробурчал я не без сарказма. – Надо же, в Зоне – и вдруг убивают! Открытие какое!
Я снова запрокинул голову. Хотелось смотреть куда угодно, только бы всего этого не видеть. Лучше серое тоскливое небо, чем это дерьмо бесконечное на земле. Ушел бы от всего этого в монахи богу служить, жаль только, попам не верю.
– Одно дело в Зоне, – донесся голос со стороны, – а другое – вот так. Неужели кто-то в этом участвует?
Участвует. Целые толпы на трибунах. Некоторые здесь практически живут. Как на ипподроме. Таблички выстраивают. Расчеты делают. Доходы подсчитывают. И зарабатывают на этом мясе не хуже, чем завсегдатаи ипподрома на лошадках. И тех, которые на Арену выходят, хватает. Дураков, желающих денег на халяву, много. Вот только из двух дураков одному достанется денежка, а другому пуля. Так что шансов на удачу уже пятьдесят процентов. А если взять в расчет, что в боях участвуют и постоянные гости Арены…
– Участвует, – буркнул я. – Мунлайт твой участвует. Сегодня. В трех раундах.
– И что это значит?
– Это значит, что если его пристрелят, то ты в Зону без меня пойдешь, – рыкнул я.
Хлюпик отшатнулся. Насупился. На физиономии проступило обиженное выражение.
– Почему сразу пристрелят?
– Может, и не сразу. – Я апатично пожал плечами. – Если его с первого раза не пристрелят, то у него в запасе еще два. А если его и с третьего раза не убьют, то я его на выходе сам пришибу. Сволочь!
На трибуне было не протолкнуться. Хотя, если по чести, то никакая это оказалась не трибуна, а коридор. С одной стороны коридора находились окна, другой стороной выходящие на огромное складское помещение. Собственно, это помещение и было Ареной. Окна располагались в нем под самым потолком, и зрителей снизу не было видно. Для вышедших на Арену наблюдатели находились где-то очень далеко. За пределами досягаемости. Для посетителей же все, что происходило внизу, виделось как на ладони.
К окнам прилипли в ожидании зрелища десятки человек. Хлеба и зрелищ. Века пройдут, тысячелетия – а народ будет радоваться куску хлеба и кровавому шоу. Люди!
Грубовато работая локтями, я пробился к окну. Посторонился, давая возможность толкающемуся сзади Хлюпику занять место рядом. Тот мгновенно приник к окошку. Начал вглядываться в расставленные лабиринтом ящики, словно ожидая увидеть за одним из них знакомую рожу с бороденкой-подковкой.
Только напрасно таращился. Людей внизу пока не было. Зато великолепно просматривались хитро расставленные груды ящиков. Огромные, выше человеческого роста.
Хрипло треснуло. Ожили динамики, расставленные по периметру коридора.
– Раз-раз, – буднично поведал унылый голос. – Работает.
Щелкнуло, потом снова, и динамики опять заговорили, но теперь уже другим голосом – излишне жизнерадостным, полным задорного напора.
– И еще одна порция радиоактивного мяса-а-а-а!!! – взревел голос.
«Трибуна» подхватила невменяемым ревом. Со спины надавили. Я со всей дури саданул назад локтем, но напор не уменьшился.
– Слева кусок мяса по кличке Крест! – рявкнул динамик.
В левом конце зала, возле стенки, появилась фигурка. Я прозевал момент, когда он вышел, но выглядел потенциальный противник обреченно. И я расслабился.
– Справа сталкер Мунла-а-а-айт! – взвыл динамик.
Зрители снова дико взревели. Голос, усиленный техникой, тем временем шутливо пояснял:
– Еще вчера он пел вам песенки, а сегодня его песенка спета. Как же он докатился до жизни такой?
Мун тем временем шел вдоль правой стены. Дойдя до ее середины, он остановился и приветственно вскинул руку с пистолетом.
– Он будет стрелять? – тихо спросил Хлюпик.
Я кивнул.
– Но ведь это убийство.
– А ты хочешь, чтоб убили его? Мир жесток. Хочешь жить – учись убивать.
– И это цивилизованный мир, – тоскливо шмыгнул носом Хлюпик.
– Это Зона, – отозвался я, думая о том, что между Ареной, Зоной и «цивилизованным миром» нет по сути никакой разницы. Масштабы разве что другие. И нюансы в правилах игры чуть разнятся.
Динамик продолжал бубнить что-то про пистолеты, про схватку и про то, как каждый из зрителей может оказаться на месте тех, кто сейчас на Арене. Он даже выдал какую-то сентенцию на тему изменчивости фортуны.
Хлюпик смотрел вниз с ужасом.
– Схватка начинается! Пое-е-е-ехали!!! – прокричал голос.
В тот же миг фигуры пришли в движение, а зрители притихли.
Названный Крестом бросился вперед, споткнулся, но удержался на ногах. Добравшись до ближайшего ящика, он прижался к нему спиной и поднял на изготовку руку с пистолетом.
Мунлайт тем временем легко добрался до начала ящичного лабиринта и исчез с обратной от зрителей стороны. Где он теперь находится и где окажется в следующий момент, предположить было невозможно.
Я посмотрел на Хлюпика. Тот глядел вниз полными страдания глазами. Зубами закусил и нещадно мял нижнюю губу. Волнуется Хлюпик. Понимаю. Я тоже волновался. Если Мунлайта пристрелят, то больше мне в Зону тянуть некого. Так, как Муна, я никого здесь толком не знаю. Разве что барыгу-бармена, но того на аномальную территорию силком не затянешь. Да и компаньон из него такой же, как из Хлюпика. А с незнакомым человеком я тем более в ЧЗО не пойду.
Трибуна замерла в ожидании. Стоял, вжавшись спиной в ящики, Крест. Вслушивался в происходящее. Что-то мелькнуло и снова исчезло справа между ящиками. А потом в тишине негромко засвистели: «Moonlight and vodka…»
Кто-то напряженно хихикнул на трибуне. Крест расслабился и, прижимаясь к ящику, двинулся вперед на звук с пистолетом на изготовку. Свист на мгновение оборвался, его подхватил знакомый голос:
– Moonlight and vodka, takes me away,
Midnight in Moscow is lunchtime in L.A.[4]
Голос не стоял на месте, из чего можно было сделать вывод, что Мунлайт передвигается. А при том, что пел он не замолкая, вычислить направление его передвижений не составляло никакого труда. И хотя никто не видел, за каким именно ящиком находится сейчас Мунлайт, вся трибуна могла хотя бы примерно ткнуть пальцем и не ошибиться.
– Что он делает? – не сдержался кто-то.
Ответа не последовало. Трибуна замерла в ожидании.
Крест шел на голос, готовый в любое мгновение выпустить всю обойму, только бы певец попал на глаза.