В первое мгновение почему-то захотелось крикнуть: «Мое, отдай!» – и начать с Муном драку. Я замотал головой, вытряхивая остатки звона, и распрямился. Поле боя было усыпано собачьими трупами. Раз, два, три, четыре, пять…
Хлюпик сидел у дерева. Лицо бледное, перекореженное гримасой страдания. Рядом возился Мун. И валялись собачьи останки. Семь, восемь, девять…
Сталкер уже бросил мой рюкзак, вытащив оттуда упаковку с набором медикаментов. Раскуроченная дорогостоящая аптечка валялась тут же. Пальцы Муна поспешно достали ампулу, вытянули шприц. Стеклянный кончик хрустнул и отломился. Внутрь ампулы наверняка посыпались мелкие осколки. Хотя и не настолько мелкие, чтобы попасть оттуда в шприц.
Мун набрал лекарство, поднял шприц кверху иглой, надавил на поршень, выгоняя лишний воздух. После чего безо всяких сантиментов с размаху всобачил иглу в бедро Хлюпику. Тот поморщился, отвел взгляд в сторону.
Иголок, что ли, боится? Хотя знавал я людей и покрепче, которые могли смотреть на любые зверства и растерзанные трупы, но отводили взгляд при виде входящей в тело тоненькой безобидной иголки. Впрочем, к Хлюпику это не относится.
– Это от бешенства? – робко спросил он.
– Чтоб не сдохнуть, – отмахнулся Мун. – Бешенством они не болеют. А если и болеют, то на людей это не распространяется. Вон, на Угрюмого посмотри. Зачем его кусать? Он и без того бешеный.
Очень хотелось ответить. Но сил не было. Зато голова потихоньку начинала очищаться от посторонних шумов, и мозг делал робкие попытки вернуться к адекватной работе. Но пока успешно справлялся только с подсчетом собачьих трупов.
Тридцать два, тридцать три…
– Никогда не видел столько собак, – поделился наблюдением Мунлайт, собирая расхристанную аптечку. – Интересно, с чего они так накинулись?
Чертов балабол, из-за него сбился со счета.
А чего собаки накинулись, я, кажется, догадывался. Не зря же они за нами шли от самой «Чести». Кружили возле Захаровской лаборатории, перли практически от «Смоли». Зона не простила мне стажировку Хлюпика и наш импровизированный тир. Видимо, попыталась отыграть свое.
Мун запихал остатки аптечки в упаковку, задержался на чем-то взглядом, присвистнул. Прежде чем убирать аптечку в рюкзак, посмотрел на меня.
– Слушай, Угрюмый, а зачем тебе аспирин?
– Аспирин с водкой мешать нельзя, – поделился познаниями Хлюпик. – Кровь сворачиваться перестает.
– По хрену, – отмахнулся Мунлайт. – Тут аспирином никто не лечится, кроме Угрюмого. Только водкой. Нет такой болячки, которую нельзя было бы вылечить водкой. Разве что венерические.
Я отобрал у Муна рюкзак, в который он только что пихнул остатки лекарств. Щелкнул застежками.
– Хорош скабрезничать, – буркнул нехотя. – Аптечка штатная, от ученых. Не знаю, на кой там аспирин, но есть много чего полезного.
– Я заметил, – ухмыльнулся Мун. – Ты как, тупить закончил? У нас Хлюпика погрызли.
– Сильно?
Хлюпик попытался подняться на ноги, чтобы продемонстрировать, что укусили его не сильно, но Мун пресек попытку.
– В бок вцепилась, – пожаловался парень. – С боку зашла, а я и не заметил. А когда заметил, поздно было, прыгнула уже. Я от боли автомат опустил. Чуть ногу себе не прострелил. Если бы не Мунлайт…
– Нормально, – оборвал поток душевных излияний сталкер. – До свадьбы заживет. Посидим?
Я покачал головой:
– Чего сидеть? Ждать, когда еще какая дрянь попрет? Топать надо.
Мун был явно не согласен. По лицу видно. Искал предлог остаться и не находил. Если мое состояние после общения с «дрожью земли» и прогрызенный бок Хлюпика не повод, то придумать отмазку ему в самом деле будет трудно. Невозможно.
– Ладно, – неохотно согласился он. – Веди.
И посмотрел назад. Точно посмотрел. Теперь я готов был поклясться в этом. Еще бы понять, что он там хочет увидеть.
17
Местность становилась все более дикой. Заросли гуще. Под ногами стелился легкий туман. Рассеянный, но сырость, тем не менее, делала свое дело. А может, просто усталости прибавилось. Так или иначе, нога ныла все сильнее.
Раненый Хлюпик оказался не так сильно покусан. Во всяком случае, калекой себя не чувствовал и пер довольно бодро. Второе дыхание открылось, не иначе. А вот Мунлайт шкандыбал позади с непривычно мрачной миной. Чего это шутника на думки пробило?
На пригорок забрались легко. В горку, хоть умный ее и обойдет, я лез умышленно. Сверху открывался чудесный вид на окрестности. В стороне виднелась база «Воли», чуть дальше деревушка, про нее говорили, что там у циклопов чуть ли не гнездовище. Не знаю, насколько это правда, но соваться туда, один черт, не тянет.
А еще дальше, если бы не лесной массив, можно было бы углядеть саму Припять. Темную громаду брошенного города. Мертвый город – жуткое зрелище. Впрочем, сейчас там, если верить слухам, группировка маньяков с чу́дным названием «Пьедестал». Кроме того, где-то там, говорят, мозги выжигают. Так что в Припять идти я не собирался. Да и вообще в гору полез не для того, чтобы городом любоваться.
Я поднес к глазам бинокль, чуть подстроил и медленно начал поворачиваться от Припяти в сторону, с которой мы пришли. Впрочем, и там я никого не углядел. Может, у меня и в самом деле паранойя?
Что-то мелькнуло, а потом накатилось мутной волной, смазывая изображение. Я вздрогнул, отпрянул и опустил бинокль. Прямо передо мной стоял Мун и расплывался в едкой улыбке.
– Чего увидел? – полюбопытствовал он.
Я покачал головой – ничего, мол. И неспешно двинулся вперед под горку. Хлюпик привычно потопал следом. Что-то он притих. Не к добру это.
В низине туман стал гуще, мир вокруг подернулся легкой молочной дымкой. Из молока проступали темные силуэты ближних деревьев, дальние терялись. Эдак и заблудиться недолго.
Хлюпик зябко повел плечами. Но этого оказалось недостаточно, и он содрогнулся чуть ли не всем телом.
– Холодно?
– Противно, – отозвался Хлюпик. – Долго еще?
– Немного осталось, – отозвался сзади Мунлайт. – Скоро Припять, а там не так сыро, как в этой… лесополосе. Там город все-таки.
– Мы не пойдем в Припять, – тихо, но отчетливо произнес я.
Мунлайт остановился. Я слышал, как оборвались его шаги. А следом притормозил и Хлюпик. Не понимая, что произошло, завертел головой, разрываясь между мной и Муном.
Пришлось остановиться и обернуться. Хлюпик выглядел жалко. Будто ребенок, у которого разругались папа и мама. А он ведь любит обоих, и оба для него большие, добрые и непогрешимые. И вот теперь они разругались, а он бессилен принять чью-то сторону.
Сталкер, напротив, таил в себе агрессию.
– Ты чего, Угрюмый, контуженый? – В голосе Муна звучала сейчас не насмешка, а угроза. – «Дрожь земли» до судороги пробрала? Ты чего такое плетешь?
– Мы не пойдем через Припять, – спокойно повторил я, наслаждаясь реакцией в тайне ото всех, включая себя самого. – Обойдем стороной.
Мунлайт поглядел на меня как на сумасшедшего.
– Там никто никогда не ходил, – проговорил он. – Это самоубийство.
– А лезть на Арену, подписываясь на три тура, это не самоубийство? – парировал я. – А ломиться через «Волю», два кордона и Припять, где орудует «Пьедестал», это не самоубийство? А переться в самое дерьмовое место Зоны, где мозги, по слухам, в кисель превращаются, за тем, что, возможно, даже не существует…
– Это другое, – огрызнулся Мун. – Это… другое! Тут все понятно и известно. И есть шанс, что тебя не убьют. А там… Кто знает, что там?
– Судя по карте, лес, – пожал я плечами.
– Судя по карте, – передразнил сталкер. – А на самом деле? Этого ведь не знает никто.
Я оглядел своих спутников. Контрастная парочка. Один покраснел и готов в любой момент взорваться, второй бледный и подавленный.
– Знаешь, Угрюмый, – проговорил наконец Мунлайт. – Когда ты за каким-то лешим поволок нас в обход через «Смоль», я промолчал. Когда ты протащил нас лесом мимо «Воли», я и голоса не подал. Но вокруг Припяти идти… Ну тя нах.
Я ответил кивком, мол, понято-принято. Поглядел на Муна. Всё? Теперь можно идти? Не тут-то было.
– Мы идем через Припять, Угрюмый. – Мунлайт выразительно посмотрел на Хлюпика, добавил: – Там безопаснее.
Черта с два там безопаснее. Там «пьедесталовцы». Пристрелят и как звать не поинтересуются. В одном Мун прав: что там, в обход Припяти, не знает никто. Потому и пугает это «в обход». Неизвестность.
А дальше – дело вкуса. Он считает, что лучше чесать по известному маршруту с вероятностью на успех в десятую долю процента. Я считаю, что в неизвестности процент на удачу больше.
– Я иду в обход, – коротко бросил я. – Там нет «пьедесталовцев».
Говорить что-то еще я не собирался. Все уже сказано. Зачем лишние слова? Их и без того уже наболтали больше, чем надо. А вот время на осмысление и принятие решения им все же нужно.
В тишине я присел на корточки и подтянул шнуровку на ботинке, хоть она и без того была нормально затянута. Минуты капали в вечность. Ветер шевелил траву. Вдали что-то ухнуло, хлопнуло и затихло. Как будто неведомая зверюшка напала на сталкера. А дальше то ли он ее, то ли она его. В любом случае одного из столкнувшихся в Зоне уже нет.
Перешнуровав второй ботинок, я поднялся и пошел вниз по склону. Демократии не будет. Решения принимать должен кто-то один. И либо они сейчас примут мое решение, либо пойдут своей дорогой. Во втором случае я просто вернусь обратно на базу, нажрусь за упокой души сталкера Мунлайта и примкнувшего к нему Хлюпика и завалюсь спать. А наутро проснусь никому ничем не обязанный. Без долгов.
И все закрутится сызнова. Походы в Зону, большей частью вокруг Мусорки, артефакты, таскаемые барыге-бармену за «стандартные» четверть цены, дерьмовая водка, тоска по мечте и мечта о новом смысле всего этого серого, квелого существования.
Планы на возвращение закончились, как только сзади зашуршали шаги. Поспешные, суетливые, излишне шумные. Хлюпик.