– Встань, – хрипло приказал я.
– Бери то, за чем пришел, и уходи, – тихо произнес он, не двигаясь с места.
Снейк по-прежнему сидел на рюкзаке, и на коленях у него покоился автомат, которым он отчего-то так и не воспользовался.
– Встань, – повторил я. – Оружие на землю, руки на затылок. И не вздумай дернуться. Одно движение – и я стреляю.
Бородач тяжело вздохнул. Рука подняла автомат. Я почувствовал, как палец на спусковом крючке становится влажным. Но опасения были напрасными. Снейк неторопливо выставил вперед руку с автоматом и опустил оружие на землю. Затем встал и повернулся ко мне.
На лице его была недовольная мина. «Мне не нравится команда. Мне не нравится капитан. И вообще… Что? Да! Мне вообще ничего не нравится». Кто это сказал? Не помню. Реплика всплыла сама собой, уж очень бородатая рожа к ней подходила.
– Развяжи его.
Снейк нехотя подошел к Хлюпику, легко поднял его на ноги. Поставил, как взрослый мужик ставит на ноги ребенка.
– Быстрее, – поторопил я.
Викингообразный дернул кляп и принялся распутывать узлы на запястьях. Хлюпик закашлялся. Он заходился долго. До хрипоты, до рвоты. Я поспешно оглянулся, не приперся ли кто на голос.
– Спасибо, – просипел Хлюпик, утирая рот освободившейся рукой.
– Потом, – отмахнулся я. – Иди сюда.
Хлюпик послушно направился ко мне. Спотыкаясь и беспрерывно потирая запястья. Не чувствует, что ли? С непривычки от такого онемения страшно становится. Вот когда пару дней связанный поваляешься и знаешь, что даже после такого руки отходят, привыкаешь и успокаиваешься. Главное – чтоб сильнее, чем нужно, не перетянули. Хлюпику и не перетянули. Это меня вязали так, что глаза навыкат. К Хлюпику серьезно никто не относился.
С другой стороны, ему это сейчас утешение слабое, да и не сказал я ему ничего. Ладно, берем свое и уходим. И так уж как-то слишком странно все вышло. На удивление легко, будто подвох какой.
– Бери рюкзак, – велел я Хлюпику.
– Не могу, – пожаловался тот чуть не со слезой в голосе. – Не чувствую ничего. Только колет.
Колет – это хорошо. Вот если б не кололо, тогда да, повод напрячься. В тумане, кажется, что-то мелькнуло. Но я не успел заметить. Снейк переступил с ноги на ногу.
– Не дергайся, – велел я ему. – Одно лишнее движение – и я стреляю.
– Не трогай его!
Все же мне не показалось. Тень там была. Из тумана возникла фигура, приблизилась. Мунлайт шел спокойно и уверенно, поигрывая ножом в левой руке. Кажется, он говорил, что левша, припомнил я, переводя дуло автомата.
9
Мун подошел ближе. Нож в его руке действовал мне на нервы. Его же направленный в брюхо автомат, кажется, не трогал вовсе.
– Не двигайся, – предупредил я. – Стой, где стоишь.
– Здравствуй, жопа, новый год, – фыркнул Мунлайт, но остановился. – Чего тебе опять в голову стукнуло?
– Мне не нравится твой нож, – честно признался я.
Мун ухмыльнулся издевательски:
– А мне твой автомат. Слушай, Угрюмый, ну не дури.
Он снова двинулся ко мне навстречу.
– Стоять! – рявкнул я. – Еще один шаг – и стреляю.
Мун замер, на лице появилось раздражение. Хлюпик жался рядом, нервно разминая запястья. Интересно, он до сих пор не в состоянии шмотки взять или уже забыл все напрочь?
– В чем дело? – сердито поинтересовался Мунлайт.
– Это ты мне объясни, – парировал я.
– А чего объяснять? Я пришел.
– И требуешь, чтобы я не стрелял во врага, – кивнул я на Снейка.
Тот выставил вперед руки. Я дернулся, переводя ствол автомата в его сторону.
– Мужики, мужики, – забасил бородатый. – Кончайте гнать. Я…
– Он… – начал в тон ему Мун, снова начиная двигаться.
– Стоять! – проорал я.
Если мне кто-нибудь прямо сейчас не объяснит, какого хрена здесь происходит, я положу их всех на месте. Я уже собирался потребовать объяснений, когда позади Мунлайта послышались голоса. Мунлайт чертыхнулся в голос. Снейк резко обернулся, и это решило исход дела.
Палец на спуске дрогнул. Автомат плюнул короткой очередью. Бородатый взвыл и повалился на землю. Очередь прошла Снейку по ногам. Мун, так и не посмотрев назад, дернулся ко мне с воплем: «Какого хрена ты делаешь?»
А еще через секунду издалека раздались выстрелы, замелькали тени. Я резко обернулся и, пинками подгоняя Хлюпика, начал отступать. Мунлайт метнулся следом.
Сзади трещали выстрелы, слышались яростные вопли, но видно сейчас никого не было. Хлюпик попытался бежать. Я резко схватил его за плечо и притормозил.
– Не бегать, мать твою. Хочешь жить – иди за мной.
Главное сейчас – оторваться. Шум приближался. Я резко повернул в сторону, шагов через двадцать еще раз.
Злой как черт Мунлайт топал рядом. Не знаю, враг он, сочувствующий или так, пописать вышел, но хотя бы достало ума сейчас молчать в тряпочку, и то радует.
Звуки преследования снова стали нарастать и приближаться. Хлюпик, вопреки приказу, нагнал, поравнялся и топал плечом к плечу.
– Почему мы не…
– Заткнись! – Шепот вышел змеиным, едва слышным, тем не менее настолько агрессивным, что Хлюпик резко отстал, не решившись спорить.
Из тумана выплыл черный силуэт. Я вздрогнул, но тут же успокоился. Дерево. Обойду правее. Дерево осталось в стороне, а потом и вовсе исчезло так же быстро, как и возникло.
Следом за Хлюпиком поотстал Мунлайт. Хоть бы он совсем уже отстал! Я на секунду задумался, хочу ли я этого на самом деле или просто ворчу про себя со злости. Ответа не было. Терять опытного напарника в сложившейся ситуации паршиво. Терять человека, к которому не знаешь как относиться, полезно. С другой стороны, так в тумане станет на одного врага больше. И пока есть вероятность того, что он враг, пусть будет лучше на виду. Так спокойнее. Хотя…
Позади раздались выстрелы. Очень далеко. Вернее, очень глухо. Их подхватили чуть в стороне. Еще и еще. Затем все стихло. Дерево они там, что ли, обстреляли? Или друг на друга наткнулись в тумане? Вот бы перестреляли друг друга сами, всё спокойнее. И руки пачкать не придется.
Я сделал еще один резкий поворот и пошел быстро, как только мог. Но бежать не собирался. Сзади больше не доносилось ни звука. Отстали. Приостановившись, я обернулся. Оба здесь. И Хлюпик, и Мунлайт. Хлюпик руки больше не трет, но так и остался налегке. Урод, хоть бы оружие прихватил. Мунлайт оглянулся и сурово посмотрел мне в глаза.
– Ты чего творишь? – тихо зашипел он. – Со страха совсем крыша съехала? Ты зачем Снейка подстрелил? Я же сказал…
– Я тоже сказал, – быстро и тихо заговорил я. – Сказал, чтоб он не шевелился. Кроме того, жить будет. Похромает немного, потом все будет в порядке. И вообще, что он тебе?
– Притырок, – сказал, как сплюнул Мун. – Если бы не Снейк, ты бы сейчас шлялся хрен знает где со связанными отваливающимися руками и думал, как бы развязаться. Это он мне нож сунул. И бежать помог.
Дурдом. Автомат по-прежнему смотрел Муну в пузо. Я опустил АК и впился пальцами в виски. Кто-нибудь объяснит мне, кто в этом тумане враг, кто друг? Я уже ни черта не понимаю.
Безвольно повисший на ремне «калаш» ощутимо ударился в бок. Мун смотрел зло, как будто я ему по больным мозолям прошелся. С другой стороны, мог бы и объяснить вовремя, что к чему. А то нож ему «маркитантка юная принесла». Вот пусть и не обижается теперь, что маркитантка юная убита. Вернее, ранена.
– И чего мы теперь крадемся? – ядовито продолжал Мун, чувствуя мое смятение. – На цыпочках ходим? Нас гнали, а ты ползешь, как черепаха. Думаешь, тебя так не услышат?
– Да, – поддержал Хлюпик. – Нас ведь поймать могли. Хорошо, что туман.
– Бегать нельзя, – коротко бросил я и, повернувшись к Муну, добавил: – Я «карусель» видел.
Мунлайт присвистнул. Сразу сообразил, что к чему. Хлюпик мялся, борясь с желанием уточнить, о чем речь.
– Где видел? – коротко спросил Мун.
– Здесь где-то, – отмахнулся я. – Тут не разберешь, где находишься, а ты вопросы задаешь, достойные Хлюпика.
Хлюпик насупился. На лице нарисовалось: «А чего сразу Хлюпик?» Но сдержался.
Ладно, хватит на месте топтаться. Показав попутчикам спину, я пошел дальше. Спокойно, размеренно. Не медленно, но и не так быстро, чтоб с разгону влететь в аномалию и не заметить.
– Куда дальше? – спросил Мун.
Я молча взмахнул рукой, указывая прямо. Куда идем, туда и идем. А что еще ответить, если я даже приблизительно не понимаю, где мы? Если упремся в лес – стало быть, явно пришли не туда.
– Значит, за вещами возвращаться передумал, – окликнул Мунлайт.
Отвечать не хотелось. Желание перестрелять бандитов и отыграть свое испарилось. Причем не как туман, который стоял непроглядной стеной и редеть не собирался, а на самом деле испарилось. Автомата хватит, чтобы кое-как добраться до людей. На крайняк у Муна еще нож есть.
Мысль о том, что все это самообман, уверенно лезла в голову и не отступала, как бы ее ни гнали. В самом деле, достаточно одной стайки слепых собак или горстки кадавров, с которыми мы сталкивались по пути сюда, чтобы один автомат стал годен только на то, чтобы по-скорому пристрелить Муна с Хлюпиком, а потом застрелиться самому.
– Угрюмый, – позвал Мун.
Я не отреагировал. Шел, сосредоточенно глядя перед собой. Под ногами захлюпало. Сперва размокшая глина, потом появилась вода. Немного, по щиколотку. Только болота не хватало.
Болота, к слову, мы не проходили. Значит, идем не туда, куда шли. И не туда, откуда пришли. Куда? Хороший вопрос. Ответа я не знал. Знал только, что если упремся в лес, то можно разворачиваться и идти обратно.
– Угрюмый!
Господи, уж лучше бы на аномалию напороться, только б не отвечать.
Волной накатилась апатия. Все к черту, устал. Надоело. Дайте мне выйти отсюда. Верните мне комнату у барыги-бармена, водку с консервами и прогулки за артефактами до Мусорки, ну или еще где-то рядом.
Скоро зима. Я хочу сидеть возле своей буржуйки. Греться огненной водой и забыть имя Хлюпик, с которым связаны только идиотские фантазии о походах к несуществующему Исполнителю желаний и не менее глупые, хоть и благородные, фантазии о том, что кто-то кому-то чем-то обязан. И погоняло Мунлайт, которое напоминает о несусветном раздолбайстве, тотальной неописуемой нелогичности и предательстве, я тоже хочу забыть. Дойти до дома, купить им оружие, снарядить по полной и отправить на все четыре. Пусть дуют хоть к Пьедесталу, хоть к папе римскому, хоть к волшебнику Изумрудного города.