– Угрюмый.
– Ну чего еще? – не выдержал я.
– Не туда идем, – с легкой издевкой сообщил Мунлайт.
– Идите куда хотите, – буркнул я.
– Угрюмый, – опасливо вмешался Хлюпик. – Ты чего?
Я повернулся и рубанул взглядом по обоим.
Ничего! Надоело! Все! К чертовой матери! И главное – какого хрена? Все орали, что Угрюмый – это такая нелюдимая сволочь, которая никому не доверяет и живет где-то там, сам в себе. Теперь получается, что ни хрена подобного. Угрюмый – это наивный доверчивый идиот, которым вертят как хотят. Все и каждый.
Один тащит к Пьедесталу, сам даже не удосужился сказать, зачем мы туда премся. Надо, видите ли. Зачем? За квартиру в сталинской высотке. Да не за квартиру я его туда потащил, а потому, что человека в нем увидел. А он? Что он увидел во мне? Универсальное средство достижения цели.
Другой тащится к Пьедесталу, потом оказывается, что Исполнитель желаний ему не нужен, а просто он сдал меня с потрохами. Или Пьедестал и сталинская хата все-таки нужны? Потом он помогает мне бежать, потом снова чуть не сдает. Оказывается, не сдает. Зато имеет наглость делать меня в чем-то виноватым. Хорошего человека я, видишь ли, подстрелил.
Этот «хороший человек» уже третий. Шапочное знакомство. Не скажу, что я к нему плохо относился или хорошо. Сталкер и сталкер. Но почему-то этот сталкер, этот хороший человек, рубаха-парень вдруг оказывается в компании бандитов, которые готовы меня отправить на тот свет. И я виноват, что его покалечил.
А я, как самая недоверчивая, нелюдимая, угрюмая сволочь, всем им верю. Иду неизвестно куда, неизвестно зачем. Подыхаю десять раз на дню. Не за деньги, а исключительно из человеческого расположения. И за это об меня ноги вытирают. Все вместе и каждый в отдельности.
– Все сказал? – поинтересовался Мунлайт.
Я озверело посмотрел на него и только теперь понял, что давно уже говорю в полный голос. Совсем нервы сдали, если уже настолько за языком не слежу.
– Связки побереги, – не дождавшись ответа, посоветовал Мун. – Здесь сыро, ветер. А ты так напрягаешься. Мы тебя поняли. Теперь поделись идеей, мы налево или направо поворачиваем?
Я лишь устало махнул рукой и повернул налево. Еще какое-то время под ногами хлюпало, потом зачавкала размякшая глина. Я глубоко дышал. Считал до трех. Потом до пяти, до десяти. Не отпускало.
Не то усталость, не то ощущение неясной опасности. Что-то шло не так. В какой-то момент показалось даже, что в ушах свистит, как тогда в подвале.
– Слушай, Хлюпик, – подал голос Мунлайт. – А все-таки?
– Чего?
– Вот на фига ты сюда приперся? Угрюмый понятно, чего в Зоне делает. Ему место концентрации дерьма до зарезу нужно. У него иначе особенности реальности с внутренними потребностями не гармонируют.
Голос его звучал на одной ноте. Слова плыли и проплывали, не задерживаясь в голове. Я слушал Зону, а не сталкера. Но сталкер бубнил, а Зона молчала, и затишье меня настораживало.
– Со мной тоже все ясно, – продолжал Мун.
– Не все, – огрызнулся Хлюпик. – Чего тебя сюда принесло?
– А ты как думаешь?
– Деньги? – предположил Хлюпик.
– Деньги, – глухо повторил Мунлайт. Голос его едва заметно дрогнул. – Нехай будут деньги. А ты? Чего ты сюда приперся?
Хлюпик не ответил. Только сопел и пер вперед, чавкая глиной.
Я вслушался в тишину, однако вокруг по-прежнему не было ничего, кроме ощущений и тумана. Можно было снова списать все на паранойю, но ощущения меня еще не подводили. Даже в ситуации с Муном, как показала практика.
– Ты в чудеса веришь? – спросил Хлюпик.
– В смысле? – опешил Мун.
– В прямом. Вот бывает ситуация, когда выхода нет. Никакого. И надеяться остается только на чудо. Понимаешь?
– Безвыходная ситуация – это ситуация, выход из которой тебе не нравится, – заученно проговорил Мун.
– Хорошо. Выход тебе не нравится, – согласился Хлюпик. – И ты хочешь найти другой выход. Тот, которого нет. И веришь, что это возможно.
– Ну? – поторопил Мун.
– Вот за этим я здесь, – отозвался Хлюпик. – Мне нужен Пьедестал, потому что другого выхода нет. Осталось только в чудо верить. Ситуация такая, что…
– Тихо, – оборвал его я.
Хлюпик мгновенно заткнулся. Напрягся Мунлайт. Я чувствовал его напряжение каждой клеточкой спинного мозга. А еще я чувствовал, что за нами давно следят. Даже сквозь туман. И сейчас мы на грани какой-то черты, за которой нас уже не ждет ничего хорошего. Наверное, так дикий зверь чует чужую территорию. Вот до этого места можно идти, а дальше – смерть. Впрочем, не знаю. Это не знание, а скорее фантазии, придумки.
Я остановился. Вскидывая автомат, попятился. Наткнулся на Хлюпика и чуть не выстрелил. Спас предохранитель. Чертыхнувшись, поставил на одиночные и отступил еще.
На этот раз впереди было не дерево и не Васька Кабан. Если только это не очередной бред, вступивший мне в голову. Рефлекторно потянул носом. Ноздри защипало изнутри от запаха сырости и гнили.
Нет, это был не бред. Фигура впереди покачнулась. Я выстрелил на опережение, но промахнулся. Он выскочил из тумана. Уродливый, сутулый, с букетом не то щупалец, не то хоботков, не то соплей вместо носа и рта. Циклоп!
Стоявший позади Мун отпихнул раззявившего рот Хлюпика. Выкинул перед собой руку с ножом. Бесполезно, но на автомате чего только не сделаешь.
Лезвие разрезало воздух. Мутант пронесся мимо и отлетел обратно в туман. Не далеко. Ровно настолько, чтобы видеть жертву, а жертвой сейчас были мы трое.
Циклоп развернулся, показывая нам страшную, как смертный грех, харю.
В каком-то старом фильме – кажется, про пиратов – был такой персонаж, у которого ниже глаз на половину рожи рос кусок осьминога. Ни носа, ни глотки, только щупальца. Вот если того персонажа раздеть донага и хорошенько изуродовать, то вполне себе циклоп выйдет. А вообще, знали бы создатели того фильма, что их придумка будет разгуливать нагишом где-то под Чернобылем, да не одна, а с соплеменниками… Интересно, что бы они на это сказали?
Палец лег на спуск. Я выстрелил. Потом еще и еще. Циклоп уходил от пуль молниеносными движениями. Как искусный тореадор от безмозглого быка.
Мунлайт сориентировался довольно быстро. Схватив Хлюпика за шиворот, потащил в сторону. Все правильно: если нельзя сопротивляться – можно убежать. И тот дурак, кто скажет, что бегать – трусость. Не зазорно убегать от лавины или извергающегося вулкана. Оставаться и махать на извержение кулаком – глупость. Такая же глупость – пытаться справиться с циклопом голыми руками. А с одним ножом в руках – это, считай, голыми руками. От циклопа и убегать безоружным почти невозможно. А смерть от его лапок страшная, лютая. Так что какой уж тут стыд.
Тварь увидела маневр, осознала, видимо, что жертва может убежать, и бросилась наперерез. Я выстрелил. Мимо. А, черт!
Не время считать патроны. Перевел предохранитель на беглый огонь. Хоть и понимал, что потом пожалею, но если сейчас пожалеть, то «потом» может не наступить вовсе. Снова выстрелил, стараясь предугадать движение циклопа.
Стрекотнула очередь. Руку повело отдачей. Циклоп дернулся, взвыл и, изменив траекторию, скрылся в тумане. Муна с Хлюпиком я тоже теперь не видел. Зато где-то рядом, совсем недалеко, кто-то утробно взрыкивал. Явно не сталкер и уж тем более не Хлюпик.
Вертясь, как раскрученный волчок, я поспешил туда, где исчезли Мун с Хлюпиком. Где они сейчас? И звать ведь нельзя. Только крикни – сразу все сбегутся. И циклоп, и Васька сотоварищи. Хотя эти могут и на выстрелы прискакать, если, конечно, их слышали. А выстрелы – не бубнеж, их издалека слышно. И хотя здесь понятие «издалека» тоже субъективно, а все-таки.
Циклопа я встретил раньше, чем своих попутчиков. Тварь с «щуплой» физиономией выскочила на меня вдруг. Я подпрыгнул и выстрелил. С перепугу опять промазал.
Мутант тоже не был готов к нашей встрече. Он промчался мимо меня. Вот только скорость не сбросил и на полном ходу перешел в режим «стелс». Просто растворился. На этот раз не в тумане, а прямо в воздухе.
«Стелс» – название для этого состояния не официальное. Но среди сталкеров закрепилось. Как это называют и объясняют ученые умники, понятия не имею. Так же как не знаю, каким образом создается этот эффект. Может, это телепатия, может, мимикрия, может, оптический обман зрения. Но то, что циклопы умеют при желании исчезать безо всяких шапок-невидимок, – факт.
Отбежав чуть в сторону, я оглянулся. Никого. Прислушался. Вокруг шуршало, шлепало, двигалось что-то невидимое в тумане, а может, и вовсе невидимое. Движение ощущалось теперь с нескольких сторон.
Постоянно оглядываясь, я двинулся в направлении, где, по моим прикидкам, могли находиться Мун с Хлюпиком. Главное теперь – не ошибиться и не найти вместо них циклопа. Лучше сдохнуть под гидравлическим прессом, чем в объятьях этого кровососа.
Сам я циклопа за едой не видел, но если верить рассказам, то жертву он не убивает. Просто впивается своими щупальцами в шею и парализует. А потом из живого человека, который даже мизинцем пошевелить не в состоянии, высасывает все жизненные соки до последней капли.
От выпитого циклопом человека остается сушеная тушка, похожая на мумию из музея имени русско-африканского поэта. Но это случается не сразу. Циклоп меру в еде знает. Потому может сожрать свою жертву за один раз, только если две недели ничего не ел. В противном случае поедание может растянуться надолго. Человек при этом остается парализованным, но в полном сознании. Какие мучения он чувствует, одному аллаху ведомо, но я лично предпочел бы этого не знать. Лучше подыхать час в руках самого изощренного садиста, чем умирать неделями, будучи завтраком, обедом и ужином кровососущего гурмана.
Впереди что-то замельтешило. Вернее, кто-то. Провернувшись вокруг своей оси и еще раз окинув взглядом окрестности, насколько позволяла видимость, я ломанулся вперед.
Мне повезло, это были свои. Мунлайт упорно шел вперед, стреляя взглядом по сторонам и волоча за собой вяло упирающегося Хлюпика. Вот только обрадоваться я не успел.