— Что?
— Ты говорила — тебя позвали, чтобы объяснить. Я думал, может, они мысленно захотят с тобой пообщаться.
— Нет, пока ничего. — И тут же невпопад добавила: — Жаль, здесь Макса нет.
Она подняла глаза, когда он пошевельнулся: он как-то странно, медлительно повернул голову, будто хотел взглянуть на неё. Но поворот так и не закончил. Глаз его Юля не увидела. А потом сообразила, что её последняя фраза прозвучала неопределённо. Знала о себе: в экстремальных ситуациях может высказаться косноязычно, бессвязно, а то и не договаривая. Валерий, наверное, и не понял, что она имела в виду, вспомнив вдруг о Максе. А здесь и сейчас и так хватает туману. И объяснила:
— Он же ауры видит. Может, увидел бы во всём этом что-то, чего не видим мы.
— Юля, я готов ударить. А ты? Готова вернуть нас?
— На анализ слоёв мне нужно минуты две, — сказала девушка и виновато призналась: — Я немного испугалась и не подумала посмотреть раньше.
— Ладно. Считаю две минуты.
Она шагнула чуть сбоку, не отпуская ладоней с его талии и жалея, что страшно оторвать хотя бы одну из них от Стрелка, чтобы закрыться от пыли.
Когда перед глазами появилось пустое пространство самих руин, она уставилась в него, пытаясь сосредоточиться на главном. Слой, второй. Эту группу пройти легко, потому что маленькая. Но при выходе после следующей группы пространств Валерию станет плохо. «Зато он быстро соберёт силы, — мысленно возразила Юля себе. — Как недавно, когда мы только-только попали сюда. А уж в защищённом месте восстановиться ему легко…»
— Уходим, — решительно сказала она — и завизжала от ужаса, отпрыгивая подальше от стены, за которой прятались.
Руки инстинктивно били по брюкам, глаза до ощутимой боли выпятились на чёрные корявые пятипалые пиявки, быстро ползущие с земли на ноги. До этих извивающихся тощих тел дотрагиваться страшно, но надо сбить их, пока они не доползли доверху. И девушка вскрикивала и плакала, сбивая ненавистных жутких тварей с себя, забыв обо всём… Сначала она вытаптывала подползающих, при этом лупя себя по ногам. Но вскоре она не могла пошевельнуться, только кричала и рыдала, видя, как вся земля под ногами оказалась заполонённой чёрными червями о пять отростков, которые шевелились и шевелились, энергично двигаясь вперёд — вползая на её ноги, на тело… Они были такими тяжёлыми, что, раз опустив ногу в этот кишащий чёрными извивами кошмар, она больше не сумела поднять её. И, покачиваясь в попытках удержаться на ногах, только безнадёжно сбивала «пальцы» с живота и с груди. Только изгибалась от ужаса, когда чувствовала, как по тёплой коже спины ползут холодные важные твари. Только стыла глазами на тяжёлом двигающемся месиве, в котором стояла по колено… по бедро…
А потом… Она только задирала подбородок и выла, глядя ослепшими от слёз глазами в ничто, прижав к груди руки, по которым твари уже добирались до лица…
Что-то больно ударило под мышками.
А потом она взлетела, и её плотно прижали к чьему-то тёплому телу.
— Смотри на меня! — жёстко сказали чуть не в губы ей. — Юля, смотри на меня! Я рядом! Ну же!
Проморгавшись от слёз, девушка поняла, что её притиснул к себе Валерий. Задыхаясь и заикаясь, она мельком удивилась, что он чист от червей. Потом — поразилась тому, что он не побрезговал подойти к ней и взять её на руки, не охлопывая, чтобы освободить от червей. И лишь под конец осмелилась скоситься на свои плечи, странно лёгкие и пустые, а потом взглянуть и вперёд и вниз, за его плечо, — на землю за ними и вокруг них.
Чёрных пятипалых червей не было.
Вокруг простирались всё те же развалины, и черви всё так же резво извивались в стороне, изображая на уцелевших стенах мелкие волны.
Остаточно содрогаясь от уходящей истерики, всё ещё частя сухим дыханием, она горячо выдохнула Стрелку прямо в ухо:
— На меня… напали… — И снова заревела, крепко обняв его за шею, когда поняла, что всё, что она видела и чувствовала, — всего лишь внушение.
Когда очередной припадок закончился — а ничем иным Юля его не могла считать, — она ещё сумела удивиться, что Стрелок терпеливо выждал, пока она выплачется. А потом он задал вопрос, из-за которого слёзы высохли немедленно, а сама девушка сумела разозлиться:
— Зачем они с тобой это сделали?
Глядя в его высветленно-слепые, но тем не менее пронизывающие глаза, она хотела рявкнуть на него: «А мне откуда знать?!» Но замерла. Он прав. Её напугали, внушив, что на неё набросились полчища червей. Зачем? Какую цель преследовало чудовище, пригнавшее с собой пятипалых червей?
Настроение мгновенно сменилось. Наверное, нервный плач помог так быстро перейти от одного эмоционального состояния к другому.
— Отпусти меня! — насморочным голосом велела она.
— Уверена?
— Да. И не трогай меня.
Под последним она имела в виду, что её тело должно быть… автономно от его прикосновений. Неизвестно, как он её понял, но на землю опустил сразу.
— Если им это для чего-то нужно, значит, это будет скоро, — заикаясь, проговорила она и чуть не ойкнула, когда ногой опять попала на мелкий камешек.
Валерий серьёзно кивнул и чуть протянул к ней руку: показывал, что готов подхватить её? Этот жест здорово успокоил.
Юля, насколько смогла, расслабила плечи и запрокинула голову кверху.
Тело чудовища всё продолжало опускаться, и теперь было видно, что оно слегка пятнисто. «Как у лягушки!» — мстительно подумала девушка. Правда, пятна были несколько необычные и складывались в знакомый почему-то узор.
Если чудовище собиралось опускаться до упора — до разрушенных стен, ему придётся в таком темпе ещё долго двигаться: стены-то настолько низки, что до них…
Резко опустила голову. И схватилась обеими руками за живот, который будто осторожно проткнули и из которого будто медленно потянули… кишку! Пока ещё изумлённая, девушка зажимала и зажимала место, тянущее не болью, но слабостью, от которой начинали подкашиваться колени.
— Это — я вижу! — дёрнул её за руку Валерий. А потом поспешно схватил за другую.
— И что — это? — с трудом выдохнула Юля.
— Помнишь, Алексеич сказал — насчёт перемещения сил? Из тебя тащат силу! Всё. Хватит. Вытаскивай нас отсюда! Сумеешь?
На последних мгновениях перехода в следующее пространство Юля оглянулась — как будто специально, чтобы увидеть: Стрелок, словно приветствуя, резко поднял кулак к пятнистому телу чудовища. И с визгом проскочила в слой. Не внутренности выпали, которых она бессознательно опасалась. Сверху посыпались всё те же пятипалые черви — живые. Последнее, что она унесла в памяти: половина выпавшего немедленно превращалась в сухие кожурки, невесомым ветром уносимые в неизвестность.
Девушка хотела было высказать всё, что она думает о состоянии мозгов Стрелка, который теперь уже точно отнесён ею к «деткам из песочницы». Увы… Время и сила для переходов заканчивались.
Они прошли первый двойной слой, остановились передохнуть перед следующим концентратом, но вовремя оглянулись.
— Драпаем!
И рванули изо всех сил.
Из слоёв, откуда они только что выскочили, хлынула волна в мелкий рубчик, влажно шевелящийся и ощутимо, на каком-то подсознательном уровне, — голодный. Снова взвизгнув, теперь уже Юля дёрнула Валерия за руку, втаскивая в слойный концентрат. Правда, снова оглянулась на его жест и успела заметить, как он выбросил руку в обратном направлении — и часть рвущейся за ними чёрной волны мгновенно высохла, разлетевшись сухими чёрными шкурками! Ошалев от его силищи, девушка от неожиданности только сжала его ладонь…
И прыгнула в комнату, чуть не ударившись под колени краем кровати!
Зато Стрелок, сосредоточенный на погоне, не успел сообразить, куда они выпали, и неплохо так стукнулся ногами о ту же кровать, на которую тут же свалился, не удержавшись. Стремительно вскочил, обернувшись опять-таки в обратном направлении, снова выставив свободную руку в готовности стрелять.
Но сюда, в дом Алексеича, защищённый от любого ментального воздействия, твари проникнуть уже не могли. Разве что перейдя по той же ментальной дорожке сна. Но в таком виде, будучи бесплотными, причинить вреда они никому бы не сумели.
В неярком свете лампы они переглянулись.
Юля первым делом обратила внимание, что ладонь Валерия не сжимает её руку, а очень сильно расслаблена. И сам пару раз пошатнулся. Всё ещё на взводе, она заставила его сесть на кровать и велела:
— Подожди.
Кинулась к столу рядом и быстро налила в стакан из пакета апельсиновый сок. Ещё в университете купила. Поднесла ему. К стакану он приник так, что чуть не захлёбывался. Юля заставила его остановиться только раз — когда дополнила стакан соком и тут же, свалившись рядом с Валерием, сама вцепилась зубами в отрезанный уголок пакета, вытягивая сок и наслаждаясь его свежестью и сладостью. Через минуту оба шумно дышали, глядя на стакан и пачку.
— Там немного осталось, — устало сказала девушка.
— Слишком сладко, — вздохнул он, не отрывая взгляда от пакета.
Больше не спрашивая, она вылила ему в стакан остатки сока. Проследила, как он выпил и некоторое время, тяжело ссутулившись, смотрел на стену напротив почти бессмысленными от усталости глазами.
Потом зашевелился и встал. На стене аптечка. Юля-то уже привыкла к притупленно ноющей боли и не замечала ничего, но Валерий помнил. Вернулся к кровати с бинтами и парой пузырьков. Какой-то жидкостью он сначала промыл порез на стопе, причём девушка ёжилась и слабо ворчала, что щекотно. Затем осторожно смазал йодом, отчего она зашипела и чуть не дёрнула ногой, а он лишь недовольно прикрикнул на неё. И лишь затем туго забинтовал стопу.
Мозги кипят. Тело требует расслабиться и поспать. Разум требует бодрствовать. Глаза закрываются… Сначала в туалет и умыться сходила она. Потом он. Вернулся, снова сел рядом. Посмотрел на неё. Не вопросительно, но выжидательно.
— Спать хочу, — безучастно сказала она и, не стесняясь, зевнула. Закрыла рот и тут же испугалась: а вдруг Валерий сочтёт, что она таким образом выпроваживает его из своей комнаты?