Кожи головы он не ощущал, как, впрочем, и ушей, пальцы тоже не слушались. Меньше всего он сейчас хотел объясняться с капитаном или с майором. Надо было во что бы то ни стало дотащить Бато до тепла, остальное неважно.
Только на крыльце домика Алексей сообразил, что никаким ключом он сейчас ничего не откроет, он и нащупать-то его вряд ли сможет: пальцы потеряли чувствительность и не шевелились. Но дверь оказалась открытой. Алексей толкнул ее, затащил в теплую комнату Бато и сразу увидел сидевшего возле горячей печки Ивана Кабыхно. Охранник был хмур и озабочен.
— Где вас черти носят? Почему рация не включена? — зарычал он, увидев Алексея, но тут его взгляд упал на покрытого инеем с головы до ног Бато, и он сразу же вскочил с табуретки, подхватил бурята, стал помогать сдирать с него заиндевевшую куртку.
— Где провалились? — спросил он.
— Да тут, недалеко, — прохрипел Алексей. — В овраге…
— А че по оврагам-то шаритесь? Думаете там этих краснорожих дьяволов найти? Че за овраг?
— Да такой… с фонтаном!
Кабыхно открыл рот. Замер, даже помогать перестал.
— Ну вас и занесло! Там же дыра…
— Ага! Еще бы нас кто-нибудь предупредил!
Бато соврал, тельник тоже был мокрым. Наконец, они содрали с него последнюю одежду, Бато рухнул на кровать, и Алексей стал его растирать шерстяной шапочкой — первое, что попалось под руку.
— Да кто же знал, что вас туда понесет? Вы же кругаля хотели дать? — воскликнул Кабыхно, потом опомнился. — Водки надо! И внутрь, и растереть! Сейчас! — Он схватил рацию.
— Сокол вызывает Ястреба, как слышите, прием!
— Слышим, Иван. Че надо?
— Берк? Возьми у меня в столе «Марусю» и давай до спецназа. Быстро! Жду!
Приказ Кабыхно подействовал: не прошло и пяти минут, как в дверь постучали, и вошедший охранник поставил на стол пакет, удивленно вытаращился на закутанного в одеяло Бато и, повинуясь нахмурившимся бровям Кабыхно, ретировался.
Иван взял кружку, достал из пакета бутылку водки, открыл, налил на два пальца, сунул под нос Бато.
— Пей! Водолаз!
Бато молча взял кружку, выпил, поперхнулся, схватил и сразу же сунул в рот кусок хлеба, который ему подали.
Кабыхно повернулся к Алексею.
— Ты все еще здесь? Дуй к капитану, пока он сам за тобой не пришел. Объясни там ему, откуда у вас новый труп.
— М-да! — Алексей шмыгнул носом. — Много бы я сейчас дал, чтобы без всяких капитанов и майоров пожрать в столовке да поспать завалиться!
Бато согласно кивнул, бросив на Алексея быстрый взгляд.
— Но надо идти, получить порцию пинков, — продолжил Алексей, глубоко вздохнув. Он осмотрел себя, покачал головой, снял куртку, переоделся, снова напялил мокрую куртку, нашел вязаную шапочку, напялил.
— Так сойдет!
— Иди уже, красавчик! — усмехнулся Кабыхно.
— Водки ему больше не давай, — буркнул Алексей. — А то он тебе покажет кузькину мать. Он контуженый. Ну и лыжи твои — тю-тю… Звиняйте!
— Ясно, — бросил ему вслед Кабыхно. — Про лыжи забудь. Еще сделаем.
На пороге Алексей задержался.
— Скажи, а этот ваш местный гейзер с какой периодичностью срабатывает?
— Да хрен его знает, — отмахнулся Кабыхно. — Не помню! Кажется, раз в две недели. Или в три.
— Ясненько! — бодро сказал Алексей, хотя на самом деле информация эта никакой ясности не вносила.
И так понятно, что неизвестный приносил жертву не один раз, а по крайней мере четырежды: таково было количество черепов на жертвеннике. Значит, жертвы начали приносить давно. Когда, капитан говорил, стали пропадать люди? В ноябре пропало несколько местных, а после Нового года стали пропадать с рудника. Возможно, местные стали приносить жертвы после пропажи своих и продолжили, когда стали нападать на рудник. Скорее всего, они считают краснорожих тварей местными злыми духами, которых надо задобрить.
— Да… А на самом деле они их только раззадорили! Не буди лихо, пока тихо! — пробормотал Алексей, направляясь в заведение за углом. Там, стоя над вонючим очком, он вытащил коммуникатор, соединился с сервером и переправил все данные с видеокамер. Файлы были записаны короткими частями по несколько минут каждая. И Алексей для себя отметил те, что относились непосредственно к медведю.
…К капитану Алексей попал сразу, без проволочек. Кажется, Капец дневал и ночевал в своем кабинете. Напротив капитана сидел майор Болтаев. Офицеры изволили ужинать.
При виде тарелок с дымящимся горячим, с холодной копченой олениной и с ледяной расколодкой,[15] Алексей сглотнул слюну. В животе заурчало. На столе стояла запотевшая бутылка белой. В кабинете было тепло, светло, уютно, и Алексей невольно позавидовал едокам.
Капец выслушал Алексея молча, как и предполагал сержант, попросил поделиться записью — хотел лично убедиться, что охранника убил шатун. Алексей скопировал помеченные файлы. Отсутствующие места объяснил неполадками в аппаратуре. Сам продемонстрировал видео, проматывая места, где ничего не происходило, и поясняя моменты с шатуном.
Поверил ли капитан объяснениям про неполадки, Алексей так и не понял: бронзовое лицо Капеца было непроницаемым, зато Болтаев пришел в беспокойство: охрана колонии, нападения чудовищ, а тут еще и шатун! Майор все время переспрашивал, хотел знать мелочи, и Алексей быстро устал отвечать на вопросы. Хотелось уйти. Но тут видео дошло до жертвенника, и Болтаев стал просто подпрыгивать на стуле от возбуждения, поглядывая на капитана, но все-таки не решаясь произнести вслух какие-то свои мысли, не предназначенные для ушей сержанта.
Наконец, Алексея отпустили. Офицеры вернулись к аппетитной закуске и к рюмкам с водкой.
От управы Алексей пошел к столовой. Хоть копченой оленины ему и не светило, на тарелку горячего супа он имел полное право! Когда он подходил к столовой, от крыльца мимо него в сторону рудника отошел строй новобранцев. Ребята смотрели хмуро. Наверное, заступали на ночь. Алексей проводил их взглядом, тяжело вздохнул. Пока он ни на грамм не приблизился к пониманию того, что происходило на руднике, а значит, эта морозная ночь для кого-то из мальчишек могла стать последней. По идее, в караул надо было заступать ему и Аюшееву, они по крайней мере были готовы к любым неожиданностям.
Алексей пожал плечами: «Жизнь несправедлива!» — поднялся на крыльцо, толкнул тяжелую, оббитую войлоком дверь и шагнул в залитый светом теплый зал.
Бато он увидел сразу и сразу же понял, что друг мертвецки пьян. Не стоило его оставлять наедине с Кабыхно!
Бато сидел верхом на стуле прямо возле раздачи, облокотившись на спинку и подперев кулаком подбородок, томно и пьяно смотрел на Татьяну. Его локоть то и дело соскальзывал со спинки, Бато потешно кивал головой, но потом снова упрямо водружал локоть на место, подпирал подбородок, но не отрывал взгляда своих черных, узких глаз от девушки. Брови его грозно хмурились, когда кто-то подходил к раздаче, на лбу появлялась вертикальная морщина, которая тут же разглаживалась, когда Татьяна взглядывала в его сторону и успокаивающе улыбалась. Но улыбка эта была скорее нервной, а в синих глазах девушки мелькала тревога. Лицо Бато в этот момент расплывалось в ответной улыбке, брови просительно взлетали вверх, а на лбу появлялись уже горизонтальные морщины.
Надо полагать, этот спектакль уже поднадоел Татьяне, и она с облегчением увидела Алексея.
— Уведи его отсюда, — шепнула она вместо приветствия. — Шестопалов увидит — посадит на губу.
— О! — удивился Карабанов. — У вас даже губа есть! Как все серьезно!
— Есть, — без тени улыбки ответила Татьяна. — Конура на отшибе. Я не шучу. А то он сидит, пацанов задирает. Всякое может случиться. Наши охранники не стерпят.
— Ясненько… — со вздохом сказал Алексей, пошарил глазами по раздаче, увидел тарелку с борщом, втянул носом воздух. — Поужинать мне сегодня не удастся! Что за жизнь!
— Ты его забери, а я ужин к вам сама принесу, — тихо, просительно сказала девушка и взглянула на Алексея своими синими глазищами так, что у Карабанова мурашки побежали по спине и сладко-сладко засосало под ложечкой, словно ликеру выпил.
Этот манящий, полный обещания взгляд он знал. Определенно, взгляд этот был обращен к нему, Алексею Карабанову, а отнюдь не к Бато. Алексей взглянул на друга: кажется, Бато ничего не заметил, в очередной раз воюя со стулом.
Алексей повернулся к буряту, мысленно ругая Кабыхно, которого он предупреждал насчет выпивки и Аюшеева. Стоп! Быть может, Кабыхно специально напоил Бато, чтобы тот попал в заварушку? Тут ведь у каждого — личное оружие, так что заварушки, скорее всего, бывают. И гауптвахта тоже не зря оборудована…
К тому же Кабыхно был одним из немногих людей, кто знал, что спецназовцы уходят в лес! Хотя тут, конечно, бабка надвое сказала, потому что половина поселения видела, как они с Бато уходили с лыжами в руках и при полной выкладке…
Алексей взял от ближайшего стола стул, поставил его напротив Бато, сел на стул верхом. Бато ничего не оставалось, как на какое-то время отвлечься от созерцания предмета своей любви.
— Ну че, братишка, — тихо, по-свойски, спросил Алексей, — я вижу, ты согрелся?
— Ыгы, — Бато довольно усмехнулся, мотнул головой, но попытался заглянуть Алексею за спину.
— Это хорошо! — Карабанов схватил двумя руками друга за голову, стараясь, чтобы пьяное внимание Бато сосредоточилось на нем, прижался к его лбу лбом. — Значит, все нормально! Все нормалек, братишка! Все просто здорово! — Алексей лихорадочно соображал, как увести Бато из столовой. — Ты согрелся, а я-то нет! И жрать хочу, и выпить! Но выпить — больше! Я же тоже промок и замерз, и уставший — ну просто атас! Пойдем, друг, еще накатим! И братишек помянем. И Саньку, и Оську! И Годзиллу! Помнишь Годзиллу? Как он тогда пряники в каком-то магазине спер и нам вез, а какой-то амбал в БМП на вещмешок наступил, и нам всем пришлось эти пряники ложками есть? Помнишь?
Бато, наконец, взглянул Алексею в глаза, и Карабанов понял, что тот помнит.