Когда к нему пришел человек и купил большую партию оружия, он насторожился. Когда он узнал, что этот же человек фрахтует транспортные самолеты и сбрасывает контейнеры с оружием в Ферганской долине, он насторожился еще больше. Оружие в Ферганскую долину попадало, он сам его продавал, но втридорога и только тем, у кого есть платежеспособный спрос – то есть наркомафии. А радикальным исламистам доставались крохи, и так обеспечивалось равновесие и управляемость ситуации. Сбрасывать над Ферганской долиной контейнеры с оружием неизвестно кому – все равно что плескать бензином в огонь. Когда он сумел выяснить, что деньги на оплату таких крупных партий современного оружия попадают к нему с офшорок его старого друга Степко, он серьезно заволновался. А когда стало известно, что Крайса убили, и, скорее всего, убили по заказу Марины Степко, что она же оплачивает оружие, что она же приобрела себе целый сонм врагов, начиная от Волкова, русского партнера Крайса по торговле с Халифатом, и заканчивая британским и, возможно, российским правительством, он понял, что пора действовать, пока ситуация не вышла из-под контроля. Ему удалось отрубить хвосты – и русский, и британский. Британцев и русского продадут в Халифат, там отрежут голову под видеокамеру, и вопрос, кто виноват в произошедшем с ними, отпадет сам собой. С британским правительством можно будет договориться – козырей в этой ситуации у них нет. Но ему нужна вторая часть головоломки, причем срочно. Кому сбрасывалось оружие в Халифате, кто его конечный получатель? Это наркомафия, решившая, что делиться доходами с людьми, финансирующими наркопроизводство и живущими в Ойли Рокс, накладно и можно взять все под свой контроль? Или это радикальные исламисты, решившие тайно получить современное оружие, а потом перевернуть сложившийся, и, в общем-то, устраивающий всех, кроме простых людей порядок, устроить кровавый передел?
Этот вопрос надо было решить как можно скорее, потому что от него зависело, что предпринимать дальше.
Бадоев сел на стол, пыльный и старый. Монотонно гудел «драйв» – основной двигатель, приводящий в движение буровую установку, с помощью которой стоящий на стабилизированной платформе «комар» вгрызался в недра земли…
– Почему тебя украли русские?
– Я не знаю.
– Точно?
– Я не знаю! – Марина заплакала.
Другой бы ей поверил, но только не Бадоев. Давным-давно один его друг погиб от рук ваххабитов. Убийц впустила в дом его дочь.
– Почему украли именно тебя? А не меня, к примеру…
– Я думаю… это из-за Крайса!
– Почему из-за Крайса?
– Алекс… он связался с этим русским. Сделал его своим партнером. Я говорила ему, что это опасно, что мы не сможем его контролировать. У русского много наемников, он может просто использовать силу против нас. Но он говорил, что у него все под контролем.
Бадоев понял, что она спала и с Крайсом.
– Кто убил Крайса?
– Русский.
– Зачем ему это?
– Как зачем? Чтобы стать единоличным владельцем проекта! Они конфликтовали, я знаю это. Алекс… он всегда мало придавал значения таким вещам.
Бадоев ей не поверил.
– Поговорим о другом. Зачем ты финансируешь поставки оружия в Халифат?
– Я?!
– Именно ты. Кто тот человек, который приходил ко мне?
– Какой человек?
Бадоев достал коммуникатор, нашел в памяти снимки того человека, высокого монголоида, который приходил к нему. Показал фото.
– Вот этот человек.
– Я его не знаю.
– Почему же платишь за его покупки? Только не надо врать. Я знаю, где заначки твоего отца на черный день.
– Но я правда не знаю!
– Ты все еще исповедуешь ислам?
…
– Отвечай. Ты все еще исповедуешь ислам?
– Нет!
– Ты лжешь, – спокойно сказал Бадоев.
Марина заплакала.
– Я… давно вышла из ислама. Я… грязная.
– Можно сказать и так, – сказал Бадоев, – но некоторые думают, что если они делают джихад, то можно грешить как угодно, никакие грехи не имеют значения. Джихад смывает все. Таких людей немало, и думаю, что ты – из них.
…
– Кому вы поставляли оружие в Халифате? Не ври мне, я все равно узнаю. У меня в Халифате есть друзья, и они недовольны этим. Они хотят знать, кто несет ответственность за это. Есть договоренности, и ты их нарушаешь…
У двери грохнули выстрелы, и тут же глухо и страшно зарокотал пулемет.
– А это что…
Марина бросилась на пол и закрыла голову руками.
Бадоев выхватил пистолет, но было уже поздно. Дверь слетела с петель.
– Аллаху Акбар!!!
За несколько часов до этого
Конвертоплан – китайский «Z35», размером с «Оспри», но отличающийся тем, что вместо двух двигателей у него было четыре, с винтами, защищенными кольцевыми рубашками, плавно опустился на вертолетную площадку некогда принадлежавшей Казахстану нефтедобывающей платформы. Моторы перешли в режим минимального хода…
Командир службы безопасности платформы (менеджер безопасности вышки) пожал руку высадившемуся из конвертоплана старшему менеджеру сектора, отвечающему за безопасность всего сектора. Это был следующий уровень иерархии в их службе. Дальше шел менеджер региона.
– Салам.
– Салам. Все в норме?
– Да, тихо…
Старший менеджер махнул рукой – из десантного отсека вынесли тело женщины, она находилась без сознания. Даже с учетом того, что почти стемнело, менеджер понял, что это очень красивая женщина.
– Ее надо спрятать. Есть место?
– Найдем. Можно в моей каюте.
– В каюте не надо. Какой-нибудь склад. С крепким замком.
– Это еще проще…
Старший махнул – тело потащили к лестнице, ведущей вниз, с вертолетной площадки.
– Осторожно! – крикнул вслед менеджер вышки.
– Хозяин прилетит через несколько часов, – сказал старший менеджер, отвечая на незаданный вопрос, – прибери тут бардак у себя.
– Рахмат. А эта…
– Хозяин захочет ее увидеть…
…
– … но хозяин на нее зол. Потому – без особой роскоши. Можешь покормить и дать воду. Но не больше.
– Понял.
– Не бить. Постоянно охранять, не выпускать. И… поставь кого-то, кто не захочет ее трахнуть после пяти минут знакомства. Она очень хитрая и… сам видел.
– Понял. Рахмат, эфенди…
Старший менеджер пихнул какую-то железяку на площадке ногой.
– Прибери. Засосет в двигатель…
– Сделаем…
Про себя менеджер вышки подумал, что надо поставить Алербека. Он его родственник, из горного села взял, потому о семье тоже забывать не надо. А тут платят хорошо, а делов-то – ходи с автоматом да смотри, чтобы рабочие работали, а не дурью маялись. Ну и если нападут… но только давно на них нападали… он даже точно припомнить не мог. Их авторитет их хозяина защищает.
Хорошая работа, в общем. А Алербек – он набожный, просыпается раньше, чтобы на намаз встать. Не ворует.
У него, наверное, и женщины-то не было никогда.
Старший менеджер еще что-то сказал, он не понял что, но сказал дежурное:
– Все сделаем, эфенди…
Они занесли женщину в помещение, которое использовалось под склад для всякой дряни. Перед этим зашел старший менеджер, внимательно осмотрелся.
– Вот это убрать. Это – тоже.
Вынесли стекло и то, что можно использовать как удавку.
Старший менеджер лично проверил замок и как он работает.
Пришел Алербек, он выделялся клочковатой бородой и глазами, как у собаки, преданными-преданными.
Задание ему давал менеджер вышки, а старший просто стоял рядом. Это было правильно, потому что вассал моего вассала – не мой вассал.
– Алербек, – сказал менеджер вышки.
– Да, дядя.
– Ты должен стоять тут и никого не пускать сюда. Понимаешь?
– Да, дядя.
– Совсем никого. Пока я не приду. И если с тобой захотят поговорить – ты не должен отвечать и вообще слушать. Понял?
– Да, дядя.
Старший успокоился – от этого проблем ждать не стоит. Тупой как баран.
– Есть вопросы?
– А намаз мне можно здесь совершать?
Дядя кивнул головой.
– Можно. Я скажу, чтобы тебе принесли коврик из твоей каюты и воду, чтобы ты мог сделать омовение, как положено.
– Рахмат, дядя.
– Не пускай никого. Это очень важно…
Когда Алербек остался один, он прошелся взад-вперед, потом начал искать местечко почище, чтобы тут расстелить коврик для намаза. Озабоченно посмотрел на часы. Он был вооружен автоматом «Витязь-45» российского производства. Более мощный «калашников» применять было нельзя, потому что здесь было много ценного оборудования и много всего горючего. Пуля «АК» пробивала защиту.
Пришел Мамаджон, принес коврик и воду. Кивнул на дверь.
– Кого привезли, брат?
– Не знаю.
Мамаджон положил коврик и воду, толкнул его дружески в бок и ушел…
На самом деле Алербек не считал Мамаджона своим братом. Он считал его негодяем, отвергшим Аллаха, лицемером и грешником, которому гореть в аду.
Как и всех остальных своих сослуживцев.
Никто – ни дядя, ни остальные охранники, находящиеся здесь, – не заметили того, как ненавидит их Алербек. Он искренне верил в Аллаха, но каждый день, возвращаясь в кубрик, где жили охранники, видел приклеенные к стенам страницы из журналов с голыми кафирами[133]. Вместе с грузом для вышки им тайно доставляли водку и анашу. Многие от отсутствия женщин делали содомский грех друг с другом, а ведь в шариате сказано, что это самое ненавистное для Аллаха преступление.
Однажды они расстреляли какую-то лодку. Просто так. Она проплывала мимо, там были люди – и они открыли огонь из крупнокалиберного пулемета и снайперских винтовок. Потом выцеливали головы барахтающихся людей, наверняка мусульман, и смеялись.
При этом они считали себя мусульманами.
Сам Алербек исповедовал ваххабизм. Со временем он узнал, что среди рабочих тоже есть тайные ваххабиты.
Сейчас он тщательно скреб пол, чтобы не совершать намаз в грязи, когда услышал, как в дверь, от которой у него были ключи, кто-то скребется. Это было похоже на звук, с которым скребется мышь. А он не любил мышей, потому что мыши разносили всякую заразу…