- Вышла бы замуж.
- Игорь Николаевич, вы сами знаете - мужиков, которые могут поймать женщину в воздухе и удержать на лету, днем с огнем не сыщешь. А мне другого не надо. Теперь баб покупают.
- Значит, дело труба?
- Значит.
- Хорошо, ты стрелять не разучилась?
- Похоже - нет.
- Вот что, милая, я тебе дам телефон. Позвони. Спроси Крюкова Александра Алексеевича. Меня для него недавно просили найти женщину. Боевую. Я обещал...
Сергей МИШИН.
Капитан запаса. Мастер спорта
по офицерскому многоборью.
Спецназ армейской разведки
- Мишин! Спишь, что ли? Да очнись ты.
Здесь, на Афгане, дремать опасно.
Майор Духов говорил резко, отрывисто.
Мишин - розовощекий лейтенант с лицом, не утратившим юношеской плавности очертаний, встрепенулся, словно вырвался из оцепенения.
- Нет, товарищ майор. Не сплю. Я думаю.
- Это хорошо, Мишин. Думай. Но на все про все у тебя полчаса. Мне надо знать твое мнение до обратного вертолета. Не надумаешь - вернешься в штаб. Решишься - останешься. Мне подходят только добровольцы. Полчаса, понял? Не больше. Чтобы помочь тебе, буду задавать вопросы.
Мишин обреченно вздохнул. Поднял глаза на майора.
С востока на горные кряжи Гиндукуша медленно наползали сумерки. Сгущались тени в складках гор. Склоны серели, утрачивали величественность, становились похожими на театральную декорацию, нарисованную провинциальным художником.
- Задавайте, товарищ майор.
- Мишин, на кой хрен ты к нам приехал?
Или тебя послали, а ты не смог отказаться?
- Сам попросился.
- Зачем?
- Захотел.
Впрочем, как можно объяснить, почему тебя потянуло на военную службу и отчего согласился пойти в разведку?
Сережа Мишин с детства мечтал стать офицером. Золотые погоны с серебристыми звездочками. Китель в талию. Брюки-бриджи с кантами. Поскрипывающие на ходу сапоги...
В деревне Сашенки, где Мишин родился и вырос, сын тетки Ольги Лавровой, капитанлейтенант Лавров, мастер спорта и записной пижон, появился всего один раз. Но появился с помпой - приехал из райцентра на такси ("как буржуй" - оценил явление офицера народу дед Трофим Егоров, хромой ветеран Великой Отечественной войны, старик язвительный и самостоятельный). Такого расточительства ни один колхозник не позволил бы себе даже с мощного перепоя.
Из машины Лавров выскочил легко. Махнул руквд водителю, чтобы тот уезжал. А сам упруго прошагал, к дому, сверкая пуговицами, золотыми погонами и галунами на рукавах - не мужик, игрушка!
С тех пор и запала в сознание Сережи Мишина мысль стать офицером, чтобы когда-нибудь так же вот приехать в Сашенки на такси, проскрипеть сапогами поплитуару, как называли в их деревне дорожку от правления колхоза до сельского клуба, выложенную бетонной плиткой.
Мишин поступил в военно-инженерное училище, успешно отучился, получил специальность инженера и звание лейтенанта.
Сразу после выпуска молодой офицер попал в Афганистан, где ему пришлось заниматься разминированием. Год, проведенный лицом к лицу со смертью, консервированной в разного рода упаковках, помог Мишину понять неверность общеизвестного выражения о том, что сапер ошибается в жизни только один раз.
Нет, он ошибается дважды. И в первый раз, когда приобретает специальность минера.
Мишину повезло. Уже через месяц практики он сумел увидеть, пощупать собственными руками и начал разоружать все виды взрывающейся продукции, попадавшей к афганским моджахедам - итальянской, американской, китайской, английской. Он досконально изучил особенности противотанковых и противопехотных мин, научился разгадывать самые ухищренные ловушки. Короче, стал не просто опытным, но, как считали его начальники, талантливым специалистом.
Безупречная репутация Мишина явилась причиной его вызова в разведотдел армии.
Мишина принял полковник, чье имя он узнал не при первой встрече, а значительно позже. Дело в том, что по уставу младшие представляются старшим первыми. Старшие порой не считают обязательным называть себя вообще.
- Нам требуется хороший минер. - Полковник посмотрел на Мишина внимательно, словно старался считать реакцию лейтенанта на предложение с его лица. - В специальное подразделение.
- Если надо, приказывайте.
Полковник вздернул седые брови. Посмотрел на лейтенанта удивленно: в самом деле ему безразлично где служить или рисуется по молодости?
Мишин выдержал пристальный взгляд, не сморгнул. Полковник вынужден был пояснить, чего добивается:
- Мне не нужна телячья покорность. В разведку должно идти с желанием либо не идти вообще.
- Вы сказали, вам нужен хороший минер.
Я - хороший. Приказывайте.
Полковник приказал. И вот теперь уже в роте спецназа Мишину снова учиняют допрос.
- Захотел, и все.
- Захотел, значит? Думаешь, поверю? Мишин, пойми: захотеть можно пожрать. Или поспать. А ты согласился пойти в спецназ. Ты хоть значишь, чем мы тут занимаемся? Или это у тебя от романтики и глупости?
- Не знаю от чего. Согласился, и все.
- Тогда давай разберемся вместе.
- Давайте.
- Может, тобой движет патриотизм?
Разобраться в собственных чувствах человеку сложнее, чем в чувствах других. О других мы всегда знаем больше, нежели о себе, о чужих недостатках судим круче, чем о собственных.
- Не знаю.
- Это уже хорошо. - Майор Духов вынул из кармана пачку сигарет. Толстыми заскорузлыми пальцами извлек одну, прихватил губами. Неожиданно громко втянул носом воздух. Принюхался.
- Вот зараза! Как ветерком от кишлака потянет, так у нас дерьмом начинает вонять. - Он высек из зажигалки огонек, прикрыл пламя ладонью, так, чтобы оно не слишком светило. - Патриотизм, Мишин, это на политзанятиях.
Интернациональный долг. Освободительная миссия... Все там - для замполита. А здесь у меня... Короче, если ты знаешь, что это не патриотизм,- уже неплохо.
- Почему?
- Не терпю, когда патриотизмом козыряют. Чтобы ты не усомнился во мне и не побежал докладывать особистам, могу пояснить.
Скажи, мы здесь, в Афгане, защищаем родину? Или воюем хер знает с кем и хер знает за что?
Мишин пожал плечами. Он не любил политических рассуждений и словесности. Железки - обычные и взрывающиеся - это дело другое, конкретное.
- Ладно, ты ответа не дашь, постесняешься. Скажу я сам. Ты знаешь, сколько я здесь служу? Попер третий год. А всего в армии пятнадцать офицерских лет. За этот срок успел побывать в Эфиопии, теперь в Афгане. Ты с ходу найдешь Асмару на карте?
Мишин отрицательно мотнул головой.
- Честно. Тогда скажи, что я там защищал? Родину? Точно так же здесь... Короче, Мишин, если хочешь остаться и работать со мной, забудь романтику. Мы наемники у своего государства. И ты им станешь, если пойдешь ко мне.
Мишина эти слова задели за живое. Слово "наемник" для него прозвучало оскорблением.
Оно не вязалось с тем, что ему говорили все годы учебы высокообразованные политические воспитатели.
- Зачем вы о себе так?
- Не о себе, о нас. Что такое наемник? Это высокий военный профессионал. Специалист, обученный убивать других и при этом умеющий оставаться живым. Воевать за деньги.
Правда, западный наемник - солдат удачи, как там еще говорят, - воюет за большие деньги. Наш, советский, - за гроши. Чтобы компенсировать нищету и сгладить чувство риска, нам объясняют, что надо быть патриотами. Там этой лабудой мозги не задьшляют.
Зато хорошо платят. Вот и вся разница. Чтобы ты не Додумал, будто я не патриот, скажу:
воюю честно. Другого дела в жизни не знаю.
Ни пахать, ни ковать железное - не обучен.
Если ты, Мишин, согласен стать профессионалом - милости прошу.
- Товарищ майор, я окончил нормальное военное училище. Разве для профессионала этого мало?
- Мишин! Пошел ты со своим училищем знаешь куда? Тебя готовили четыре года, так?
Скажи, сколько раз за это время в тебя стреляли? Прицельно? А сколько человек ты убил?
- Вы же знаете...
- Потому и спросил. Стать профессионалом можно только в бою. После того как сам определишься, чего в тебе больше - желания спасти шкуру и выжить или убить противника и остаться живым. Учти, в бою романтики никакой. Сперва надо ползать брюхом по камням, потом получить пулю в лоб. Лейтенантов, зеленых и неумелых, здесь щелкают как курчат. Кто-то из них спивается. От отчаяния и страха. Короче, идет отбор...
- Возьмите меня, товарищ майор.
- Хорошо, Мишин, возьму. Но учти, первым делом научу тебя грязному делу - убивать. Тому, чему из-за скромности тебя не научили в училище.
- Как палача?
В сознании Мишина шевельнулось нечто такое, что заставило его съязвить. И в самом деле за все время пребывания в стенах училища никто из преподавателей подобных мыслей курсантам не высказывал. Лишь однажды подполковник Зайцев, преподававший основы ядерного оружия, заметил: "Нам, военным, должно быть все равно, убьют нас палкой или водородной бомбой". Поэтому услыхать в открытую то, что стыдливо замалчивалось, оказалось не так-то просто.
Духов воспринял реплику Мишина без возмущения. Видимо, подобная реакция на его сообщение не была первой и единственной.
- Дурак ты, лейтенант. Палач убивает безоружных и обреченных на смерть чьим-то решением. Я буду учить тебя убивать тех, кто собирается сделать то же самое с тобой, лихим молодцем. Пуля-дура, Мишин. Это неоспоримо. Она, зараза, летит и убивает, хотя ею в тебя не целились. От такого никто из нас не застрахован. А я тебя постараюсь научить оставаться в живых, когда тебя загнали в угол и целятся. Да, ты сам-то хорошо стреляешь?
- Снайпер.
- Хвалю. А нож? Ты кого-нибудь убивал ножом?
- Ножом? Нет.
Ответ прозвучал так, словно лейтенант вообще-то уже убивал кого-то, вот только ножом этого ему делать не приходилось.
- Научим.
Прямота суждений Духова неприятно задевала Мишина.