Инна только поежилась. Однако, возмущаясь методами работы Мариши, она не могла не признать, что ожидаемые плоды они все же приносят.
На следующий день, снабженные только пачкой писем Лены к Светлане Арнольдовне и фамилией ее любовника, подруги все же полетели в Крым. Кроме фамилии, имени и отчества Ленкиного крымского любовника, у них была еще одна слабенькая зацепка. А именно то, что все письма Лены к ее бабушке были отправлены с главпочтамта.
— Мне кажется, что Ленка со своим ученым жили не в самой Ялте, а где-то в ее окрестностях, — поделилась Инна с Маришей своими соображениями, когда самолет до Симферополя наконец набрал высоту и перепады давления перестали вызывать в ушах попеременно то глухоту, то нестерпимый треск.
— Почему? — заинтересовалась ходом мыслей подруги Мариша.
— Во-первых, просто из описаний природы, — сказала Инна. — В большом городе такой природы быть не может. А во-вторых, ты заметила, все Ленины письма были отправлены в первую среду месяца?
— Да что ты? — удивилась Мариша. — Нет, не заметила. Дай-ка посмотрю.
И вытащив из кармана маленький календарик, принялась изучать конверты.
— И в самом деле, — кивнула она. — Молодец, Инна. А я и внимания не обратила.
— Я тоже на это совпадение внимание обратила чисто случайно, — кивнула Инна. — Просто седьмого января был праздничный день, и я хорошо помню, что это была среда. А третьего марта тоже была среда. У моей сестры Наташки третьего марта день рождения. Так что я еще весной посмотрела и запомнила эту дату. Ну а дальше, заинтересовавшись, я уже специально просмотрела по датам все письма. Все они были отправлены в первую среду месяца.
— И что нам это дает?
— Пока не знаю, — пожала плечами Инна. — Но, может быть, на главпочтамте запомнили Ленку. Покажем им фотографию. Глядишь, что-то нам и обломится.
— А если нет, то пойдем в институт, — воодушевилась Мариша. — Кстати, чем там занимался этот Шинок? Что она там про окружающую среду Светлане Арнольдовне вещала?
— Мне кажется, что он был эколог, — сказала Инна.
— Хм, — задумалась Мариша. — Что-то я не слышала про НИИ экологии.
— Эта наука вообще долгое время находилась в загоне, — покивала Инна. — Хорошо хоть, что в последнее время хватились. И стали выделять на нее и средства, и людей. Так что теперь она в фаворе.
— Ладно, не думаю, чтобы в Ялте было так уж много ученых, — сказала Мариша. — Наверняка они все пересекаются на каких-нибудь своих тусовках. Так что рано или поздно мы найдем человека, знавшего лично или хотя бы слышавшего про нашего Шинка.
Но увы. В Ялте, куда девушки добрались на такси, подруг поджидал полный крах всех их планов. Сколько они ни мотались из института в институт, никто из сотрудников не знал такого ученого-эколога по имени Шинок Александр Федорович. Даже фамилии такой никто никогда не слышал. А на главпочтамте, возле которого подруги оказались, выходя из очередного института, занимающегося изучением морской флоры и фауны, удача тоже повернулась к подругам спиной. В окошке сидела молоденькая девица, деловито красящая ресницы, на которых и без того висел целый килограмм туши.
— Не знаю я этой девушки! — едва глянув на фотографию, буркнула она. — Думаете, у меня других дел нет, как по сторонам глазеть?
— А вы тут давно работаете? — спросила у нее Мариша.
— Второй месяц всего, — неожиданно оживилась девица. — До меня тут Светка работала. Так представляете, как у нее удачно все получилось?
Подруги не представляли, но послушать не отказались, надеясь разговорить девицу и все же выудить у нее крохи информации о Ленке.
— Познакомилась она у нас в городе на набережной с финном, вышла за него замуж и живет себе теперь припеваючи в Финляндии! — с восторгом сообщила им девица из окошка.
Инна с Маришей вежливо изобразили восторг и зависть на лицах и не стали говорить глупышке, что Финляндия страна скучная и чистая для русского человека почти до отвращения. Кроме того, финны, мягко говоря, особым интеллектом не отличаются. А хорошо развитая медицина свела детскую смертность вообще к нулю, что, к сожалению, в совокупности с тем, что долгое время Финляндия была непривлекательна для эмигрантов и сами финны были вынуждены заключать почти родственные браки без притока свежей крови, в такой небольшой стране приводит к вырождению нации.
Но ничего этого говорить девице подруги не стали. И она продолжала радоваться.
— А до этого тут сидела Лерка. Так ей и вовсе повезло. За немца замуж вышла. И где, вы думаете, она с ним познакомилась? Там же — на набережной! Я теперь каждый день туда хожу гулять. И думаю, что к концу сезона уже буду с обручальным кольцом. На этом месте никто дольше полугода из девчонок не просидел.
Все замуж вышли. И все за иностранцев. И я выйду!
Подруги пожелали девчонке удачи в ее охоте и направились к выходу. Разыскивать в Финляндии неизвестную Светку, сидевшую тут раньше, с единственной целью показать ей фотографию Ленки и спросить, не помнит ли она эту девушку, подругам что-то не хотелось. Тем более что теперешняя девица даже не знала города, куда уехала с мужем эта Светка. Но, уже подходя к дверям, Мариша внезапно остановилась.
— Что? — спросила Инна, наткнувшись на нее.
— А что, если спросить, нет ли писем из Питера на Ленкино имя? — задумчиво произнесла Мариша.
— С какой стати? Ленка вернулась в Питер уже несколько месяцев назад, — напомнила Инна. — Полгода точно прошло. Вспомни, что говорила Аглая и Светлана Арнольдовна.
— Но неизвестно, сколько времени хранятся тут письма, — сказала Мариша. — И в конце концов, попытка — не пытка.
И она подошла к тому же окошку. Девица уже закончила к этому времени изводить на себя косметику и теперь любовалась собой в зеркальце. Наверное, вид собственной красоты размягчил ее сердце, потому что она выслушала легенду подруг о том, что одна их подруга поручила им забрать с почты письмо от мамы, и охотно порылась среди старых писем, лежащих отдельной пачкой.
— Вот, есть вашей подруге одно письмо от Корсаковой С. А., — сказала она наконец, вытаскивая письмо. — Берите. Все равно скоро замуж выйду.
Несмотря на то что последнее замечание легкомысленной почтмейстерши отличалось некоторой загадочностью, подруги с жадностью схватили запоздалое письмо от Светланы Арнольдовны к своей внучке. Они поспешно ретировались с почты, опасаясь, как бы девица не передумала и не отобрала у них драгоценное письмо.
Глава 9
А тем временем идущее своим порядком официальное следствие наконец-то получило заключение экспертов о том, что же послужило причиной смерти Елены Кругловой — артистки питерского дельфинария. Следователь Рушников, ведущий это дело и уже успевший побывать со своими коллегами на месте убийства, взял бумаги без особого интереса. Лично он видел тело убитой, и для него не было никаких неясностей — Елена умерла вследствие полученного сильного удара по голове. Ударилась же она о ступеньку, выложенную кафельной плиткой. Острый угол не был прикрыт резиновым ковриком, поэтому удар нечем было амортизировать.
Если бы не исчезновение дельфина и не оглушенный у входа охранник, то следствие разом закрыло бы это дело, списав смерть тренерши на несчастный случай.
Но пропавший дельфин спутал все карты. И вот теперь Рушников вынужден был разыскивать человека, похитившего животное и, вероятно, убившего артистку. Листая заключение экспертизы, Рушников внезапно остановился. Что-то зацепило его взгляд. Вернувшись на несколько строчек назад, он взволнованно схватился за телефонную трубку и позвонил врачу.
— Ты уверен, что за час до смерти ей всадили дозу снотворного? — закричал он в трубку, едва их соединили.
— Не ори ты так, Серега, — болезненно простонал его приятель Арсений Фигулькин, бывший, несмотря на смешную фамилию и жуткое похмелье по понедельникам, отличным специалистом в своем деле. — Голова раскалывается. Пивка бы сейчас, а?
— Пиво я тебе организую, обещаю, хоть сегодня и не понедельник, — быстро сдался Рушников. — Только объясни мне поподробней, что там было со снотворным. Как оно попало убитой в кровь?
— Через кровь, — пробормотал Фигулькин. — Там же все написано.
— Написано твоим идиотским заумным языком! — снова не сдержался и заорал следователь. — Объясни мне по-человечески. Будь другом!
— Если ты будешь так орать, я вообще отказываюсь с тобой общаться, — сказал ему врач. — Имей же снисхождение к умирающему другу.
— Это ты-то умираешь?! — хмыкнул следователь.
— В общем, неси пиво, и поговорим, — велел ему Фигулькин. — Только возьми легкое. Мне еще работать и работать.
Выругавшись, следователь шваркнул трубку на рычаг ранее треснувшего телефона и отправился в ближайший магазин за пивом для своего страдающего жестоким похмельем друга.
— Сколько же вы вчера выпили? — с легкой завистью в голосе поинтересовался следователь у Фигулькина, когда тот одним глотком осушил банку «Невского» светлого.
— Почему вчера? — удивился врач. — У меня было целых два дня выходных. Так что начали мы еще третьего дня.
— Тогда понятно, — задумчиво протянул Рушников. — Ну как, полегчало?
— С чего тут особо полегчает? — презрительно осведомился у него врач. — Ты посмотри на меня, а потом сравни живую массу моего тела с этой жалкой емкостью!
И чтобы не искушать себя, врач скомкал жесть в руке, словно бумагу, и, не глядя, отшвырнул комочек в угол, угодив прямо в корзину для мусора. Меткость броска указывала на то, что подобный маневр врачу приходилось проделывать неоднократно. Сам врач, несмотря на вредную привычку, производил впечатление настоящего богатыря. Ростом он был метр девяносто два. А вес подходил к ста килограммам. И не жира, а самых настоящих мускулов.
— Еще пива? — поинтересовался у приятеля Рушников.
Фигулькин ненадолго задумался, потом решительно помотал головой.
— Не надо, — отказался он и поспешно добавил: