— Вот вы где, — с упреком сказала она. — Все занятия уже завершены, девочкам пора умываться и расходиться по спальням, через час уже время для сна. А во всем их отделении абсолютная тишина! Я уж начала беспокоиться!
Воспитанницы по одной, по две встали с песка и отряхнули юбки.
— Кстати, первогодки! У меня для вас замечательная новость!
— Какая, госпожа Гербера? — спросила Юлианна голосом подлизы и зануды.
To есть почти как Эсми!
— На бал идете вы все. Те девочки, семьи которых живут не в Розамунде и не могут попросить, чтобы им прислали нарядные платья, завтра могут обратиться ко мне или госпоже Марипозе, и мы подготовим им наряды.
Тут поднялся переполох. Воспитанницы разом утратили всю свою чинность и воспитанность, запрыгали, захлопали в ладоши, защебетали и завизжали. У Шарлотты выпала из-под фартука на песок Паутинка и зашлепала лапами в сторону госпожи Герберы. Та покосилась по сторонам и присела, подхватив маленькое чудовище на ладонь.
— Тебе нельзя подводить хозяйку, защищай ее, — сказала она Паутинке.
И та вдруг снова стала вязаной салфеточкой, которая перепрыгнула на плечо Шарлотты.
Девочка открыла от удивления рот. Но госпожа Гербера только улыбнулась ей.
Пока все остальные воспитанницы пансиона плясали, болтали и суетились, Шарлотта тихонько подошла к госпоже Маркуре и взяла у той из рук белый кружевной зонтик. Тот самый, который они заработали.
— Значит, его хозяйка все еще тут? — спросила девочка. — Почему она не может вернуться?
— Она не хочет, — ответила госпожа Маркура.
А госпожа Гербера, подойдя сзади, добавила:
— Мы ее никогда больше не видели с тех пор, но знаем, что она ходит здесь. Мы должны рассказать вам еще кое-что, барышня Хармони. Про ваши необычные таланты, которые… возможно, лучше оставить здесь. Но, в отличие вашего дара незаметности, который мы смогли у вас одолжить, с другими вам придется расстаться сознательно.
Шарлотта не поняла, о чем говорит госпожа Гербера, и растерялась.
Но директриса и учительница ободряюще ей улыбнулись.
— Не надо бояться, — сказала Гербера. — Я тоже ведьма. Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.
А затем хлопнула в ладоши и повысила голос:
— Барышни, давайте-ка немножко успокоимся и вернемся в пансион!
И Шарлотта, которой не надо было "успокаиваться", бросила прощальный взгляд на чудесное, ласковое, теплое море, полное таинственного мерцания "морских светлячков".
Глава 44. Страшное
Задержавшись в темноте, девочки пропустили ужин. И лишь вернувшись, поняли, что очень голодны. Арита уже закрыла кухню, но госпожа Гербера попросила ее дать первогодкам сэндвичей с курицей, молока и овсяного печенья. Повариха нахмурилась, но когда девочки заверили ее, что сами помоют посуду и уберут за собой, а она может идти, ласково улыбнулась им. Большие лампы под потолком не стали опускать, и зажигать на них свечи тоже никто не собирался. Просто на стол поставили два светильника — и ужинать в таком освещении оказалось весело и таинственно.
Шарлотта села поближе к госпоже Гербере, а с другой стороны от нее устроилась Генриетта. Девочки жались к учительнице, как озябшие воробушки. Шарлотте, конечно, хотелось задавать вопросы, много вопросов, но было уже поздно, да и она чувствовала, что сегодня уже получила много впечатлений.
«Я не усну, я ни за что не усну этой ночью!» — думала девочка, вяло жуя сэндвич.
Он был очень вкусный! И печенье такое сладкое и рассыпчатое! И даже теплое молоко не казалось противным. Но у Шарлотты как-то разом кончились все силы. Она сомневалась, что ее хватит на то, чтобы умыться и раздеться.
Другие девочки тоже устали. Но, видимо, не так сильно. Они оживленно переговаривались, делясь впечатлениями о зонтиках, море, темноте, истории, поведанной госпожой Маркурой и, конечно, о том, что послезавтра они все будут танцевать на осеннем балу.
Обсуждали платья, танцы, мальчиков, девочек, хихикали над тем, кто как держался на последнем занятии у Лукреции Па. Шарлотта вдруг вспомнила, что не рассказала Юлианне аж две важных вещи: про поспоривших второгодок и про встреченного в парке молодого человека.
Когда они наконец-то разошлись по комнатам, Генриетта и Карина заснули, едва улеглись в свои кровати. Шарлотта перебралась в кровать к Юлианне и шепотом спросила:
— Ты хорошо помнишь того юношу, которого видела вчера? С игральными костями, который не назвался, но подсказал тебе про зонтик!
— Вроде помню, — зевнув, ответила Юлианна. — А что?
— Он был такой темноволосый, с длинной челкой? У него серые глаза и хитрая улыбка?
— Нууу… вроде да.
— Высокий?
— Вроде высокий.
— Вот ты заладила, Юлианночка — вроде да вроде! А были ли у него какие-то особые приметы?
— Да что ты пристала? Видела ты его, что ли? — Юлианна нарочно стала ворочаться так, что едва не вытолкнула Шарлотту с кровати. — Я спать хочу!
— Я тоже, — сказала Шарлотта. — Да, я его видела. Он сказал, что хотел увидеться с тобой и просил, чтобы я подсказала ему, как попасть к нам на бал.
— А он что же, не может?
— Говорит, что директор Темной школы уже отобрал двадцать пять мальчиков для танцев, и он в их число не попал. А танцевать, говорит, хочется.
— Глупый какой. Никогда бы не подумала, что мальчишки танцуют с девчонками по доброй воле! Уверена, всех остальных пригонят сюда палками, — слегка оживилась Юлианна. — А единственного, кто бы пришел по доброй воле, решили оставить дома. Смех, да и только, скажи, а?
Шарлотта покачала головой.
— Я что-то беспокоюсь, — сказала она. — Он схватил меня за руку. И попросил показать отметину. Что, если он…
— Что? — шепотом спросила Юлианна.
— Шпион. Вдруг он шпион Тройки? Вдруг он хочет пробраться в пансион и сделать что-то ужасное?
— Угу, — сказала Юлианна, — испортить всю овсянку. Шарлотта, он ребенок. Он не старше моего брата, а ему, между прочим, пятнадцать. Дети не вредят детям. Они же еще не сошли с ума?
Но Шарлотта беспокоилась.
— Я скажу об этом завтра госпоже Маркуре, — проговорила она и отчаянно зевнула.
— Хорошо, — согласилась Юлиана. — Скажи. А теперь проваливай в свою постель. Ты мне тут всю подушку нагрела… а я люблю, когда она холодненькая…
И подруга засопела так, что стало ясно: спит.
Шарлотта вздохнула и перебралась на свою койку. Вопреки ожиданиям, заснула она почти сразу. Ей снилась темнота. Но не та, мягкая бархатистая и наполненная мерцанием звезд и морских крошечных тварей, а настоящая, злая, колючая, темная. Из темноты тянулись костлявые страшные руки, хватали за лодыжки и запястья, тянули куда-то вглубь. Там, где-то совсем вдалеке, пылало пламя. Но оно не казалось мирным и добрым. To не был очаг или костер, то была Бездна, откуда берутся страшные демоны.
Шарлотта упиралась и не хотела идти, но и долго бороться она не смогла: ноги подкашивались, а из горла все никак не мог вырваться крик. Страшно! Костлявые руки уронили девочку на камни и поволокли по ним.
— Вот она! Предательница! — завыли из страшной темноты нечеловеческие голоса. — Мы всех ведьм-предательниц, всех магов-предателей найдем и уничтожим! Но сначала, сначала, сначала мы уничтожим всех белых добрых колдуний! И волшебниц! И Главного мага! Всех, кто светел, всех, кто сер, всех, кто недостаточно темен — всех в бездну, в жертву демонам, всех! Ведьм-предателей и магов-предателей, белых колдуний, волшебниц и прочих!
Шарлотте очень хотелось завизжать, позвать на помощь, но никого вокруг не было. Она видела лишь багровое пламя и страшные костлявые руки, и слышала лишь голоса, без конца повторяющие, что всех надо уничтожить.
И вдруг руки отпустили ее! И голоса в испуге зашипели, закричали и стали удаляться. Шарлотта увидела, что между нею и Бездной стоит огромное восьмилапое чудище. Размером примерно с лошадь. Ну, может, с невысокую лошадь! С белых клыков длиной в Шарлоттину ладонь падала наземь и шипела пена. Длинная черная шерсть то и дело вспыхивала огнем.
Это огромное страшное чудовище рявкнуло в страшную темноту, и в ней окончательно все затихло. Тогда оно наклонилось к Шарлотте. Девочка съежилась. Но огромный язык жарко облизал ей лицо, а потом чудовище обошло ее по кругу, виляя хвостом, похожим на спустившуюся петлю вязания.
— Паутинка, — пробормотала Шарлотта во сне.
Приоткрыла глаза. Паутинка — салфетка, выпачканная чернилами! — лежала на ее груди. Понадобилось еще некоторое время, чтобы сердце перестало так бешено биться, а дыхание выровнялось.
Девочка погладила свою персональное чудовище и лишь затем с удивлением поняла, что салфетка черна лишь наполовину. Часть ее снова стала белой. А часть так и осталась чернильной! Что за чудеса!
Но за верность во сне Шарлотте очень захотелось накормить Паутинку чем-то вкусненьким. Девочка привстала в кровати. Час подъема еще не наступил, подруги мирно спали на своих местах. Шарлотта оглядела все вокруг и, не найдя ничего подходящего, кроме стоящей на подоконнике вазы с дубовыми ветками, тяжело вздохнула. За пропажу вазы ее, наверно, отругает суровая кастелянша.
— Когда буду дежурить на кухне, обязательно выпрошу у Дэрии какую-нибудь треснувшую посуду, — пообещала девочка и снова погладила салфеточку.
Та тихонько пискнула, словно соглашаясь.
А может быть, она просто не любила вот такие фарфоровые вазы. Как знать!
Глава 45. Сплетницы
Полежав еще немножко в кровати, Шарлотта потянулась и встала. Кругом была такая непривычная тишина! Зато можно было умыться без очереди возле умывальников! Или даже принять душ. Девочка тихонько собралась и побежала в сторону душевых. После страшного сна ей было немножко жутковато ходить по спальному корпусу одной, но в то же время ее не отпускало ощущение, будто она здесь под защитой.
Возможно, это оттого, что в рукаве притаилась Паутинка. Теперь уж Шарлотта не сомневалась: салфеточка у нее что надо!