— Такое бывает! — энергично сказала она. — Такое бывает, когда человек или неспособен к музыкальной магии, или она в нем слишком уж сильная. Мощная! Попробуйте пока нарисовать себя с музыкальными инструментами. Пофантазируйте! Не надо стараться, рисунок может быть совсем простым, просто рисуйте себя с любым инструментом, поглядим, что у вас выйдет. А вы, барышни, не сидите-ка зря! Настроили ваши мандолины? Сейчас я проверю!
Шарлотта взяла карандаши и тетрадь, устроилась подальше от всех у окна, и задумалась. Рисовать ей нравилось, и получалось у нее не так уж плохо, но она никогда не рисовала себя. Да еще с инструментами! Чтобы изобразить их, ей пришлось пристально разглядеть сначала фортепиано, за которым вчера сидела госпожа Маркура, затем притаившуюся в одном из углов виолончель темно- вишневого цвета, и стоящий рядом с ним контрабас в массивном кофре. Словно солидный мужчина с дочерью на выданье! Тут же в раскрытых футлярах на небольшом столе лежали две скрипки и альт. Это госпожа Мелодика показывала их ученицам. Нежная трепетная арфа, несколько гитар, ударные и духовые инструменты… Шарлотта принялась водить карандашом на бумаге, изображая себя с флейтой: она показалась ей такой простой и надежной! Потом перешла к рисованию гитары, скрипки… нет, скрипка ей совсем не удалась: девочка поняла, что плохо представляет, как ее держать.
Виолончель? Но ведь она чуть ли не с саму Шарлотту ростом. Про мандолины и лютни даже думать не хотелось. А если пианино? Оно большое, за ним сидят, его просто так не сломать. Или арфа! Здорово, наверно, сидеть за арфой, проворно перебирая пальцами звонкие струны…
Шарлотта задумчиво водила карандашом по бумаге, рисуя себя, но спохватилась, что на этот раз не изобразила в руках никакого инструмента. Девочки послушно тренькали струнами, госпожа Мелодика ходила между ними, ставя ученицам руки. Неопытные, слишком напряженные, слегка неуклюжие… у Эсми получалось не лучше остальных, она злилась и капризничала. Карина очень осторожничала, ее мандолина звучала тише всех. Одна Юлианна делала что хотела. А она хотела играть какую-то смешную пьеску. Шарлотта представила, как девочки играют… под их дружный оркестр можно было бы спеть!
Девочка закрыла глаза, воображая себя на сцене. Увиденное ей, пожалуй, понравилось. Но задание-то ей дали нарисовать себя не поющей, а играющей! Шарлотта вернулась к рисованию. Только вот в голову больше ничего не шло! Тогда она пририсовала к своему одинокому портрету посередине листа зонтик. Он парил над нею, из него тянулись дождевые струны. Вопреки логике, конечно же: ведь зонтики защищают от дождя, а не вызывают его. Вот бы сыграть на хрустальных струнках дождя!
Шарлотта провела пальцем по нарисованным каплям и услышала очень тихую музыку. Клип-кляп-клеп… плик-пляк, плик-пляк! Так звучат дождинки, звенят, ударяясь о лужи. Но создать из этих звуков мелодию девочке пока не удалось, как она ни пыталась. Да и эти тихие звуки, кроме нее, никто не услышал. Нестройное бренчание мандолин заглушило их.
Глава 15. Переполох в столовой
Перед обедом Юлианна как-то странно поскучнела и то и дело отпрашивалась из класса, где проходило самое обычное занятие по грамматике. Никто не говорил, что будет легко, а юные колдуньи были обязаны получить хорошее образование. Включавшее в себя познания не только в магических предметах!
Юлианна, видимо, к немагическим предметам не питала никаких положительных чувств. А Карине и Генриетте, напротив, нравилось. Шарлотта, сидя за своим столом в одиночестве, надеялась, что с подругой ничего серьезного не приключилось.
Так и оказалось.
Едва прозвенел колокольчик, возвещая большую перемену, как Юлианна с таинственным видом поманила к себе Карину и Шарлотту.
— На чары вокруг зонтика заклинания отмены не действуют. Слишком простые. Но и чар постоянства там нет, — сообщила она. — И потом, заклинания не срабатывают на бабочек, мух и кузнечиков. Я парочку поймала, — пояснила юная колдунья в ответ на удивленные взгляды подружек.
Карина побаивалась насекомых, поэтому содрогнулась и на всякий случай отошла от Юлианны.
Мимо девочек в столовую пронеслась оживленная стайка второклашек, одна из которых задела плечом Шарлотту.
— Прости, я тебя не заметила, — сказала она.
— Ничего, — увлеченная рассказами об опытах Юлианны, ответила Шарлотта.
— Тебя то не замечают, а то замечают, — сказала Карина. — Надо бы попробовать выяснить, как это происходит. Пока я не увидела никакой закономерности. Но наверняка она есть!
— И когда мы поймем, ты стыришь зонт, — радостно закончила за подругу Юлианна.
— Но чары…
— Чары я беру на себя, — сказала Юлианна, ничуть не смущаясь. — А Кариночка будет стоять на страже.
— Но если мы похитим зонтик втроем, то…
— To у нас будет один зонтик на троих, — договорила Юлианна. — У других-то и одного на троих нет! А потом мы заслужим себе по зонтику, а этот будет запасной.
— А так можно? — удивилась Карина.
— А то, — сказала Юлианна. — Видала же: даже Оливин не побрезговала выйти ночью на кражу!
Это было похоже на правду. Но Шарлотта все же нерешительно сказала:
— Мне это не очень нравится. Кажется, ночь лучше использовать, чтобы выспаться…
— Дельная мысль! — Юлианна хлопнула Шарлотту по плечу, а потом и Карину. — Поэтому мы пойдем тырить зонт вечером. А что? Я тоже хочу выспаться.
Еще пара компаний пробежала мимо неспешно идущих в столовую подруг.
— Копуши, — крикнула одна из девочек.
— Давайте поговорим после обеда, — сказала Шарлотта. — Очень уж хочется есть.
B столовой было шумно и пахло очень и очень приятно. Дэрия расстаралась на славу! Чудесный сырный суп с шампиньонами, поджаристые кусочки курицы, вареные овощи, великолепный сливочный соус к ним, подрумяненный хлеб… Шарлотта с аппетитом ела все подряд. А Юлианна снова взяла только хлеб и овощи.
— Что, опять овсянка? — удивилась Карина.
Юлианна кивнула.
— Самая обычная вареная овсянка, даже без сахара, — сказала она. — Пропитанная заклинаниями. Хочешь докажу?
Шарлотта проглотила курицу и покачала головой.
— Не может быть. Овсянка липкая и скользкая, совсем непохожа на мясо и овощи.
— Ну, овощи растут на нашем огороде, просто тебя еще не заставляли на нем впахивать, — ответила Юлианна. — Этим занимаются девочки постарше, с парочкой наемных работников. Поэтому их можно есть без опаски. Особенно фасоль и цветная капуста хорошие, потому что я их люблю.
— Наоборот, — поправила Карина. — «Я люблю фасоль и капусту, потому что они хорошие». И не впахивать, а, например, трудиться. Или работать.
— Впахивать, — упрямо дернула головой Юлианна. — А про фасоль ты не права! To, что ты сказала, это совсем другое. Смысл меняется.
Они увлеклись беседой, но у Шарлотты из головы не шли речи про овсянку.
— Неужели и печенье к чаю из овсянки?
— Это как раз нормально, — заявила Юлианна, — овсяное печенье, ничего такого. И чай тоже можешь спокойно пить. А вот медовую коврижку лучше не бери. Фе!
B этот момент от медовой коврижки как раз откусила кусочек Эсмиральда, сидевшая почти точно напротив Шарлотты.
— Не веришь, проверь, — с видом хитрой и коварной искусительницы произнесла Юлианна.
— Как? — удивились Карина и Шарлотта.
— Ах, Кариночка, ах, Шарлотточка, какой же у вас глупенький вид, — просюсюкала тем временем Эсми. — Вы верите этой врушке? Она вас водит за нос, а вы и рады. И все ради чего? Ради дешевой популярности? Ах! Это прямо-таки смешно!
И девочки, сидевшие рядом с Эсми, с готовностью захихикали.
Шарлотта немного растерялась. Юлианна уже не один раз… скажем так, привирала. К примеру, сколько времени провела в пансионе? To говорила, что месяц, а то — две недели. Или еще, постоянно придумывала новую причину своего изгнания!
— Заклятие отмены, — шепнула Генриетта. — Только тихонько и только на Эсмиральдину коврижку. А я — на пирожное Леоны. Давай. Три-четыре!
Шарлотта кивнула, обрадованная поддержкой соседки, и вобрала в легкие побольше воздуха. Сосредоточиться взглядом на коврижке и произнести: «ыненемто Дэрия ырач, бамм!»
Тут Юлианна снова хлопнула девочку по плечу, да так крепко, что Шарлотта, вместо того, чтобы пробормотать заклинание под нос, выпалила его во весь голос. Так громко и четко, что на столе дрогнула посуда. А из рукава девочки выпрыгнула Паутинка.
Что тут началось!
Глава 16. Наказание для Эсми
Это действительно была овсянка. Сваренная загодя, застывшая, отвратительно липкая овсянка. Магия придала ей форму, консистенцию, вкус и аромат разнообразной еды. Приятной как глазу, так и языку… И теперь вся эта еда за небольшим исключением превратилась в серое и склизкое варево, совершенно неаппетитное. У некоторых даже прямо во рту, вот как у Эсми, жевавшей коврижку. При этом у девочки был такой ошарашенный и глупый вид, что многие не удержались от смеха. В том числе и Юлианна.
Тем временем ошалевшая от обилия стекла и фарфора Паутинка перебиралась от одной тарелки к другой. Полными она почему-то пренебрегала, а вот те, что девочки уже успели опустошить, надкусывала. И спешила от одной к другой. На глазах у Шарлотты салфетка при этом прибавляла в размерах! У нее словно сами собой выплетались все новые и новые узорчатые частички. По кругу.
Кто-то попытался защитить от Паутинки свой стакан, и салфетка отчетливо зарычала. Чем она рычала и куда девала съеденное, никто, конечно, понять не мог: Паутинка оставалась все такой же невинно-белой кружевной салфеточкой. Тем жутче было шествие этой вещицы по обеденному столу первоклассниц.
Поэтому стоило ли удивляться, что девочки визжали, а некоторые даже швыряли в Паутинку застывшей овсянкой и вареными овощами. Та легко уворачивалась, что лишь добавляло хаоса.
От учительского стола к ним уже бежала покрасневшая, сердито сжимающая губы госпожа Гербера. Она словно копила злые и колкие слова под языком, такой сосредоточенный вид у нее был. Но первым делом госпожа Гербера взялась за Паутинку. Она схватила тяжелый металлический поднос и накрыла им стеклоядную салфетку. Та принялась стучать изнутри и трясти поднос, так что учительнице пришлось поставить сверху супницу.