– Да ни черта не понимает, все у него ломается, теряется, постоянно приходится за него всем все переделывать.
– Да, похоже, не Вася дурак-то))
Мотыльки
Лет 10 назад на отдыхе я познакомилась с семейной парой – Машей и Костей. Я отдыхала с детьми, а ребята с другом.
– Ваня, друг семьи, – представили мне молодого человека. Ну как молодого, на тот момент ему было лет 35.
Так вот, этот Ваня постоянно попадал в какие-то истории, и Маша с Костей почти все время тратили на то, чтоб его из этих историй выковыривать. Он то терял ключи, то забывал что-то в такси, и Маша с мужем вызволяли забытое, пока Ваня пил кофе и заедал стресс булочками. Поскольку мы часто сидели за одним столом, Ванины истории я слушала регулярно.
Сначала думала, что Ваня тайно влюблен в Машу или она в него, а вероятно, и в Костю, или он в него, но нет, никаких признаков треугольника не было.
Наблюдая за Ваней, я поняла, что он на все 100 % вменяемый. Прекрасно считает деньги, – и свои, и чужие, – ориентируется быстрее всех в ресторанном меню и точно знает, где и как ему изобразить несчастного.
Иногда Маша присоединялась ко мне одна смотреть на берегу закат и тихонько жаловалась на усталость от этого всего. Однажды, слушая такую жалобу, я спросила, что называется, «в лоб»:
– Маша, а зачем вы с Костей столько времени занимаетесь Ваней?
– Да мы со школы дружим, Ванька талантливый, только бестолковый и совершенно не прагматичный. Не умеет жить.
«Я бы так не сказала», – подумала я.
Сколько таких Маш и Кость не знают, куда девать свою жизнь, какими смыслами ее наполнить, и «Вани» – прекрасное оправдание этому незнанию.
«Несчастная подружка» не появляется в жизни «успешной» просто так.
Она закрывает дыру, которая никак не наполняется любовью, ценностью и признанием себя. Мы можем быть «успешными» по всем пунктам, но, будучи по разным причинам не в состоянии «присвоить» свои достижения, подсознательно испытываем вину за победы и боимся расцветать.
На эту вину, как мотылек, летит такой несчастный Ваня или несчастная Надя, и успешные друзья или коллеги находят смысл в постоянной помощи и опеке, чувствуя собственную востребованность и нужность. Только осознание того, что на самом деле происходит, поможет повзрослеть и перенаправить энергию на свои личные задачи.
Я анализировала, почему сама оказывалась в подобных тандемах и понимала, что мой страх успеха связан со страхом одиночества, а отношения я рассматривала исключительно из зависимых стратегий.
Одиночество на вершине – вот чего боялась. И готова была поддерживать неадекватные отношения с «несчастными подружками», чтобы чувствовать, что кто-то от меня зависит, значит, я нужна, значит, я не одна. Со мной все хорошо. Я есть.
Иногда нужно прожить не один горестный эпизод, чтоб убедиться – эта конструкция построена на песке и развалится при первом же ветре.
Что и случилось в моей жизни.
44 несчастья
У меня была подружка, которую мой папа называл «44 несчастья». Так оно, собственно, и выглядело.
Лена плакала у нас на кухне, если что-то не клеилось в любовных делах, ночевала, когда ссорилась с родителями, несмотря на недовольство моих, и просто заваливала меня бесконечными жалобами и переживаниями.
Когда я вышла замуж и родила дочь, Лена перенесла свои боли в нашу семью и все продолжилось. Мой тогдашний муж считал, что Лена – бессовестный манипулятор и потребитель, но я его не слушала.
Пока не произошла одна ситуация.
– Ты можешь мою маму забрать с дачи? – однажды позвонила она. – Я сегодня без машины и у меня очень важная встреча по работе, решается судьба моего проекта.
– Так я тоже без машины, ты же знаешь, – пробубнила я. Мне совершенно не хотелось никуда ехать.
– У тебя полно друзей с машинами. Ну пожалуйста, Юлечка. Маме там стало нехорошо, и я за нее боюсь. Ты только привези, а я встречу закончу и сразу приеду, или брата попрошу после работы ей вещи с дачи поднять в квартиру.
Что тут скажешь. И хотя у меня тоже была вечером важная встреча, я сдалась… Приятель с машиной согласился помочь, и мы поехали.
Мама подружки, Елена Петровна чувствована себя прекрасно. Слава богу, конечно, но из-за обмана было неприятно. Я ведь согласилась только из-за этого, во всяком случае мне так казалось.
Нагрузив полный багажник всего дачного, мы поехали к ее дому, где нас должен был ждать Ленин брат, но не ждал.
– Елена Петровна, позвоните, пожалуйста, сыну или дочке, я опаздываю на встречу.
– Ну так пока они приедут, столько времени пройдет, ты ж меня не бросишь около подъезда? – Мама с надеждой посмотрела на нас.
Я нервничала, звонила подружке, ее встреча давно должна была закончиться, но она не отвечала. Приятель, конечно, согласился помочь занести и вызвать мне такси, чтоб я не опоздала.
Моя встреча была запланирована в кафе, и на нее я приехала злая, взмыленная и уставшая. Я прошла в зал и сразу увидела Лену. Она сидела за столиком в какой-то компании, весело хохотала и выглядела счастливой и беззаботной.
Плохо помню свое состояние в тот момент, но больше я с подругой не общалась ни разу. Это событие было, что называется, на выход.
Потом я долго переживала, плакала, злилась, и ненавидела себя за слабость и зависимость. Все стадии согласия с горем я тогда прошла. Заодно пересмотрела незрелые стратегии и признала, что не умею строить взрослые партнерские отношения ни с подругами, ни с мужчинами, ни с собой.
Откуда начинаются эти истории?
Конечно, отжимать любовь, внимание и признание таким неблаговидным способом человек учится в детстве. Пока у малыша все хорошо, родители не обращают на него пристального, адресного внимания, но стоит случиться чему-нибудь эдакому, как все начинают вертеться вокруг него.
Ребенок запоминает, что его любят, только когда он в беде, и неосознанно создает себе сложности.
Он выбирает подобное поведение, потому что никакое другое не дает почувствовать себя любимым, нужным и защищенным. Ребенок чутко, как зверек, реагирует на отклики среды. А среда – это родители, конечно, кто же еще научит ребенка отвечать на вопрос «каким меня будет любить мир»?
Так было и с Леной. Самое яркое воспоминание ее детства – она сломала ногу, и мама не отходила от нее ни на шаг, читала ей книги, кормила, заботилась.
Взрослеть страшно, стресс от необходимости решать взрослые вопросы невыносим, потому что на кону любовь, принадлежность (раз мы в отношениях, то принадлежим друг другу) и безопасность. И маленький ребенок внутри взрослого человека плачет, боится, просит защиты, потому что помнит: когда мне плохо, мама рядом.
Иногда «несчастные подружки» вырастают в семьях с гиперопекой, где невозможно сделать самостоятельный шаг, приобрести хоть какой-то навык и всюду расставлены психологические и эмоциональные «костыли». Льющееся через край внимание, чрезмерная забота и стремление выполнять все действия за ребенка формируют в нем сначала страх не справиться, а потом и неспособность справляться с трудностями.
Взрослая жизнь полна непредсказуемых, иногда травмирующих событий, встреча с ними требует мужества и сил, но человек, выросший в условиях гиперопеки, не умеет опираться на себя. Чтобы защитить собственную психику от болезненных эмоций, он перекладывает свои дела на «успешных» и сильных, как ему кажется, и застревает в этих сценариях, даже не пытаясь выбираться. Если рядом окажется (а это непременно случится) человек с комплементарным синдромом «всесильности» или «спасателя», то все потечет по накатанной.
«Несчастная подружка» активно пользуется ресурсами «счастливой» и считает ее своей защитой и опекой.
Повторюсь – это совсем не обязательно именно подружка, может быть и друг-мужчина, и родитель, и клиент, и сотрудник. Я даже руководителей с таким способом строить отношения встречала.
Синдром «несчастной подружки» может ситуативно накрыть любого.
Но если мы умеем опираться на себя, то обращаясь за помощью, будем делать это как равный с равным. Примем поддержку и быстро вернемся к собственной силе. Опора внутри (на себя) и опора снаружи (на помощь другого) соединяются между собой, создавая устойчивое плато для партнерского взаимодействия.
Чем не взрослое счастье?
Если же по каким-то причинам этот навык развит косенько, мы почувствуем беспомощность и недоверие к себе, а значит, психика будет искать возможность за кого-то зацепиться, ухватиться, чтобы ощутить опору под ногами. Ты сильный – я слабый, у тебя все хорошо – у меня плохо, ты справляешься – я нет. Синдром сужает восприятие, заставляет ум обобщать происходящее и не видеть деталей. В приступе синдромного переживания, человек искренне считает, что у него все плохо.
Интересно, что «несчастная подружка» на самом деле обладает достаточным запасом сил и ресурсов, необходимых для решения своих вопросов. Интуитивно, в глубине души она прекрасно об этом знает, но выученная стратегия, ставшая привычкой, не дает ей обратиться к силе и перестать строить с людьми ущербные отношения.
В целом синдром легко обнаружить. Он быстро поддается лечению и, если какое-то время держать руку на пульсе собственной осознанности, можно безболезненно перенести его в архив, как отжившую привычку, которую больше некуда применить.
Вопрос в том, хочет ли стать взрослой и устойчивой сама «несчастная подружка» и готова ли к этому, так сказать, «принимающая» сторона?
Как я уже писала, это парная история, на любую «несчастную» находится всесильная, которая, хоть и с сопротивлением внутри, но все равно продолжает помогать, спасать, опекать и тем самым укрепляет синдром, дает ему укорениться и вырасти.
Так что обе стороны должны захотеть «вылечиться».
Ну и, конечно, самый важный вопрос – как лечить?
Надеюсь, зачем это делать, – уже понятно.