Рихард подумал: «Да, это значит, что фашисты открыто приступают к насильственному переделу Европы, к порабощению народов». Но ответил неопределенно:
— Трудное дело — политика. Как сказал один француз: «Политика — самое великое из всех знаний».
— Хоть и француз, а правильно подметил, — согласился Отт. — В том–то и дело, что теперь нам с тобой предстоит куда больше работы и забот, чем прежде.
— Ничего, — ободрил посла Зорге. — Тот же самый француз сказал и другое: «Высокие посты быстро научают высокий ум».
Отт самодовольно улыбнулся. Он не расслышал в голосе Рихарда ни тени насмешки.
37
Рихард с трудом приоткрыл отяжелевшие веки. Маленькая чистая комната. Окно во всю стену. Белые шторы. Белая спинка кровати. И вдруг — ярко–красное пятно. Оно расплывалось, прыгало, превращалось в обжигающий огненный шар. Рихард захотел поймать его. Протянул руку. Резкая боль стиснула все тело, вернула к сознанию. Теперь он ясно различал над собой чье–то закутанное в марлю лицо. Открыты были одни глаза. Почти без бровей. Внимательные и настороженные. Над глазами красное пятнышко — аккуратный крестик на ослепительно белой косынке. «Сестра милосердия… Госпиталь… Катастрофа», — пронеслось в голове Рихарда. Он окончательно пришел в себя и стал вспоминать, что произошло.
В последние дни пришлось здорово потрудиться. Москва требовала новых данных о возможном развитии событий на Дальнем Востоке. По разным каналам к Рихарду поступало множество самых разнообразных и порой противоречивых сведений. Одзаки регулярно информировал о настроениях членов японского кабинета, Вукелич — о тактике европейских государств в отношении гитлеровской агрессии, Мияги — о планах японской военщины. Сам Рихард внимательно следил за всем, что происходило в посольстве и в токийской нацистской организации. Созданный им разведывательный аппарат работал четко и достаточно эффективно. И все же главная забота лежала на его плечах. Это был огромный труд ученого–аналитика, который по отдельным штрихам должен создать цельную картину. А картина получалась весьма зловещей. Захватив Австрию и Чехословакию, Гитлер уже не скрывал своего желания как можно скорее начать большую европейскую войну. Было также ясно, что немцы хотят обеспечить себе тылы. Для этого им нужно было отвлечь внимание и силы Советского Союза на Дальний Восток, создав для него угрозу со стороны Японии. Фашистская дипломатия развила бурную деятельность. Зорге видел, как посол Отт все чаще и чаще отправлялся в министерство иностранных дел, где часами убеждал японцев выступить против СССР. Последствия его визитов уже успели сказаться. Японская печать, словно по команде, начала яростную антисоветскую кампанию. На советско–маньчжурской границе участились случаи провокаций. Временами казалось, что мир висел на волоске. Однако окончательные планы японского правительства сохранялись в глубочайшей тайне. Проникнуть в эту тайну стало главной задачей Рихарда. Он провел не одну бессонную ночь, думая, анализируя, сопоставляя. Нет, Япония пока что не готова к большой войне с Советским Союзом — был его окончательный вывод.
Но Рихард предупредил Центр о том, что в ближайшее время со стороны Японии могут последовать попытки еще более обострить международную обстановку на Дальнем Востоке, произвести разведку боем.
Доклад был готов в четверг. А в пятницу Клаузен сообщил, что ему удалось наконец найти для Рихарда «отличную игрушку», этой игрушкой был новенький «цундап», который, по словам Клаузена, только и ждал, чтобы его оседлал достойный наездник.
Рихард давно просил Клаузена присмотреть для него хороший мотоцикл. Клаузен был непревзойденный мастер в таких делах, и его выбор оказался очень удачным. Рихард уже предвкушал тот момент, когда он после стольких дней адского труда сможет немного освежиться и рассеяться.
Стоял солнечный весенний день, когда он выкатил сверкавший никелем «цундап» на улицу и завел мотор. Машина была сильная, тяжелая. Рихард с наслаждением дал газ, рванулся навстречу ветру. «Цундап» быстро набрал скорость и птицей понес своего седока навстречу непредвиденной опасности. На одном из крутых поворотов перед Рихардом внезапно вырос велосипед. Какой–то старик вез несколько ящиков мелкой рыбешки. Услышав звуки приближающегося мотоцикла, он растерялся. Все решали доли секунды. Рихард сделал рывок в сторону, машину развернуло и со всего размаху бросило на глухой забор…
Когда Рихарда привезли в госпиталь святого Луки, он был почти без сознания. Кровь заливала лицо. Большая рана на голове, глубокие ссадины по всему телу.
— Немедленно на стол, — услышал он чей–то категорический приказ и внутренне ужаснулся. Ведь самая страшная катастрофа ждала его впереди. Готовя к операции, его обязательно разденут. А там, в кармане пиджака, агентурный материал. По правилам конспирации он не мог оставить его на квартире. Если этот материал попадет в руки японцев — провалится вся организация. Собрав последние силы, превозмогая боль, Рихард приподнялся на носилках.
— Я вез очень срочные новости для агентства, — стараясь казаться спокойным, сказал он врачу. — Прошу вас немедленно сообщить одному моему знакомому, в каком месте я нахожусь. Вот его телефон.
Врач сделал протестующее движение.
— В вашем положении лучше всего ни о чем не думать, господин Зорге.
— Вы забываете, что я журналист, — настаивал Рихард, — и сообщать людям новости — мой долг, в каком бы положении я сам ни находился.
Но врач был непреклонен. Тогда, улучив удобный момент, Рихард достал несколько иен и незаметно сунул их в карман халата хлопотавшей возле него сестры.
Клаузен появился через пятнадцать минут, но Рихарду показалось, что прошла целая вечность.
— Здесь телеграммы для агентства ДНБ, — громко сказал Рихард, передавая Клаузену бумаги. — Пусть немедленно отправят по телефону в Берлин.
Больше он ничего не помнил.
Из больницы Клаузен помчался на квартиру Зорге. Клаузен знал: японцы не преминут воспользоваться случаем, чтобы лишний раз обшарить жилище Рихарда. Рихард жил один, и под предлогом «охраны имущества пострадавшего» они явятся в дом, составят подробную опись вещей и затем опечатают все входы и выходы. Таков был порядок.
Как правило, Рихард не держал у себя на квартире конспиративных документов. Копии всех его докладов и телеграмм уничтожались немедленно после того, как они передавались в Москву по радио или с курьером. Но у него могли найти некоторые секретные документы, которые он брал в посольстве. Вполне естественно, что они не предназначались для глаз японской тайной полиции. Клаузен подоспел как раз вовремя. Едва он успел закрыть за собой дверь, как к дому Рихарда подъехал черный лимузин с плотными синими занавесками на окнах. Несколько переодетых агентов вошли в подъезд. Но ищейки опоздали. Теперь они были не страшны.
38
Вынужденное безделье тяготило Рихарда. И как только здоровье пошло на поправку, он попытался снова включиться в работу своей группы. Правда, больничная палата — не самое лучшее место для деятельности разведчика. Но Рихард и здесь сумел не остаться без дела. Источники информации являлись к нему сами. Иногда его навещал Отт, но гораздо чаще приходил военный атташе майор Шолль, шумный, бесцеремонный толстяк, сообщавший Рихарду последние посольские новости.
Между Рихардом и Шоллем уже давно существовали дружеские отношения. Сам того не подозревая, Шолль готовил для Москвы важнейшую информацию о военно–промышленном потенциале Японии. Сравнительно недавно Рихарду самостоятельно приходилось собирать сведения по этим вопросам. Он обзавелся широким кругом знакомых среди немецких дельцов и инженеров, работавших в Токио Но все эти люди обладали очень узким кругозором Каждый был специалистом в какой–нибудь отдельной отрасли и к тому же боялся, что сведения, сообщенные им Рихарду, могут попасть в руки конкурентов. Все это очень осложняло работу. И тогда Рихарда осенило. Он убедил Отта в том, чтобы само немецкое посольство готовило обстоятельные доклады для Берлина об экономическом положении Японии. Отту очень понравилась эта идея. Составление докладов было поручено майору Шоллю. Когда у военного атташе накапливалось достаточно материала, он приходил к Рихарду, и они вместе готовили очередное донесение в Берлин.
Уже в больнице Рихард узнал от Шолля, что Япония купила в Германии несколько лицензий на производство синтетического бензина. Очень важная новость. Бензин — хлеб машин. И для специалистов стратегический запас горючего, которым располагает противник, мог сказать больше, чем иные планы, разработанные в генеральных штабах. Зорге стала известна и еще одна важная новость. Немецкая компания «Хейнкель» разместила в Японии секретный заказ на производство авиационных двигателей. Заключением этой сделки занималась специальная комиссия немецких инженеров, посланная в Японию по личному приказу фюрера. Комиссия тщательно обследовала крупнейшие японские авиационные заводы и составила подробнейший доклад о состоянии японской авиационной промышленности и возможностях ее сотрудничества с гитлеровским люфтваффе. Шолль показал этот доклад Рихарду. И вскоре Клаузен сообщил, что Центр очень заинтересовался этим докладом и просил передать «больному» благодарность.
Сознание того, что он оказывался полезным, находясь даже в больнице, ободряло его. Часто приходил Вукелич. И тоже не с пустыми руками. Они подолгу говорили о том, как развиваются события в Европе. Великие державы явно потворствовали агрессивным планам Гитлера, толкали его на новые авантюры.
39
«Пока что не беспокойтесь о нас здесь. Хотя нам здешние края крайне надоели, хотя мы устали и измождены, мы все же остаемся все теми же упорными и решительными парнями, как и раньше, полными твердой решимости выполнить те задачи, которые на нас возложены великим делом. Сердечно приветствуем вас и ваших друзей Прошу передать прилагаемое письмо моей жене и приветы. Пожалуйста, иногда заботьтесь о ней… Рамзай. 7 октября 1938 г.»