Шпионы редко попадают в поле зрения общественности. Лишь бывшие лазутчики иногда пишут мемуары, восполняя неуемной фантазией недостаток истинных фактов и точных сведений...
Крупный шпион, а именно таким и был Зорге, стремится оставить свой след в истории, хотя понимает, что вряд ли его желание исполнится. Рихард всегда мечтал стать исключением, но трезво полагал, что ему не выбраться из мрака конспирации. Свою опасную игру он вел в одиночестве — без одобрения, без признания и аплодисментов.
Настоящие шпионы подобны существам, обитающим на больших морских глубинах: если они выбираются на поверхность, на свет, то погибают.
КОНТРРАЗВЕДКА СЖИМАЕТ КОЛЬЦО
Рихард Зорге вошел в салон магазина Макса Клаузена. Хозяин сидел в кресле и читая газету.
— Добрый день, доктор! — воскликнул он и приветливо махнул рукой,
Зорге взял стул и сел напротив Клаузена. Оба они довольно улыбнулись друг другу. В комнате стояла дорогая, но безвкусная мебель европейского производства.
Дела у Клаузена, по всей видимости, шли хорошо, о чем говорили тяжелые шелковые гардины, новый ковер и дорогая сигара, которую он курил. Галстук, сбившийся набок, был тоже новым и кричащим. Мясистое лицо излучало благодушие.
— Как идут дела, Макс?
— Все путем, — ответил Клаузен и сделал широкий жест руками. — У меня появился новый покупатель — Мицуи, завод по производству боеприпасов. На чертежах это было отчетливо видно.
— А ты догадался их сфотографировать?
— Естественно. Они у Вукелича на пленке. Всего семь кадров, — ответил Макс и, наклонившись вперед, вдруг спросил: — А ты уверен, что этот Вукелич действительно надежный парень?
— Почему ты спрашиваешь, Клаузен?
— Да он слишком ветреный.
— Признаю, что он так и выглядит. Но это еще ничего не значит. Маскировка у него отличная.
— Если ты так считаешь, — протянул Клаузен, сказавший открыто то, что думал: решать-то должен был Зорге, он отвечает за все.
— Ты заметил за ним что-нибудь подозрительное?
— У него новая подруга.
— Так и должно быть.
— Но тащить ее в свою спальню он не должен.
— Это почему же?
— Потому что там стоит мой передатчик.
Зорге достал сигарету и закурил. Затем подошел к окну и выглянул наружу. Маленький, хорошо ухоженный садик был пуст.
— За дверью тоже никого нет, — сказал Клаузен. — Моя жена следит за этим.
Казалось, Зорге внимательно рассматривал кусты, посыпанные гравием дорожки и изящную скамейку. Но в действительности напряженно размышлял, снова и снова возвращаясь к одному и тому же вопросу: не проглядеть бы опасности разоблачения резидентуры. Она, эта опасность, была везде — поджидала его на каждой улице и любом перекрестке, дома и в посольстве, сидела в каждом ресторане за соседним столиком.
— Я разберусь с Вукеличем, — пообещал Рихард. — А пока возьми передатчик к себе домой.
— Это обязательно?
— Тебе трудно это сделать?
— Ты сам сказал, доктор, что мы теперь должны действовать особенно осторожно. Так что каждый неосмотрительный шаг...
— Сегодня нужно выйти на связь с Центром: есть важная информация.
— Длинная радиограмма?
— Что-то около ста шестидесяти групп.
— Твои сообщения становятся все длиннее. Нужно больше использовать курьеров.
— Что тебя бы вполне устроило, — насмешливо заметил Зорге.
Он бесцеремонно разглядывал Клаузена. Тот за последние годы сильно раздобрел. Лицо его стало одутловатым, а когда он садился, под ним трещал стул.
Макс Клаузен был лучшим радистом военной разведслужбы Советского Союза. Родился он в 1899 году на немецком острове Фемарн в Балтийском море, солдат и радист в Первую мировую войну, затем стал членом КПГ в Гамбурге, прошел подготовку в Москве. С 1929 года, вместе с Зорге находился на Дальнем Востоке, сначала в Шанхае, а затем в Токио — с небольшими перерывами. В технических вопросах был просто гением, в жизни — хорошим собутыльником.
— Каков основной капитал твоей фирмы, Клаузен? — спросил вдруг Зорге.
Клаузен неторопливо вынул сигару изо рта и прищурил заплывшие жиром глазки.
— Около ста тысяч иен, что составляет примерно семьдесят тысяч марок.
— А твоего филиала в Мукдене?
— Двадцать тысяч, — нехотя ответил Клаузен.
— В будущем, — спокойно продолжил Зорге, — тебе надо будет уменьшить основной капитал. Начни уже с первого числа следующего месяца.
— Но я же не могу...
— Ты все можешь, Клаузен! — возразил Зорге и резко ткнул недокуренной сигаретой в пепельницу. — Ты ведь вложил в фирму деньги, доставленные нам курьерами.
— Разве фирма Макс Клаузен — Сёкаи «Светокопии и оборудование» не стоит дорогого? Лучше прикрытия не придумаешь! — взволнованно воскликнул Клаузен.
— Не забывай, — произнес холодно Зорге, дав понять, что не потерпит возражений, — что фирма лишь маскировка.
— Во всяком случае, я хорошо поработал с полученным капиталом и почти удвоил его. А это уже моя заслуга.
— А для кого ты это сделал, Клаузен? Для себя лично? Я думаю, что ты коммунист.
— Естественно, — поспешил заверить Макс, но в голосе его звучало недовольство.
В глазах у Зорге мелькнула насмешка.
— Приятно видеть тебя увлеченным работой.
Клаузен переменил положение, — кресло под ним скрипнуло, — и с мрачным видом пробормотал что-то непонятное.
Зорге наклонился к нему и хлопнул ладонью по его руке:
— Поторопись, старина, стать опять нормальным человеком. Мне сейчас нужны все резервы, так как мы начинаем последний и решающий раунд. Итак, первого же числа снимешь со счета своей фирмы такую сумму, которая потребуется тебе и Вукеличу.
— А как быть с деньгами, которые поступят?
— Их будет немного, ибо война не способствует деловым операциям. И все, что поступит, пойдет другим членам группы. У нас много задач, которые потребуют увеличения расходов: одно тянет за собой другое.
— Хорошо, — ответил недовольно Клаузен, — делай, как считаешь нужным. Ты же за все в ответе.
Клаузен сунул новую сигару в рот, зажал ее толстыми губами, откусил кончик и сплюнул прямо на ковер. Попытался прикурить, но спичка сломалась. Только с третьей попытки ему удалось затянуться.
«Зорге за последние годы сильно изменился, — подумал он. — Улыбка, с которой он обычно смотрел на мир, исчезла, как и радость по поводу удавшихся дел. Сейчас он напряжен, как натянутая тетива лука, и постоянно готов к прыжку, как тигр, почуявший охотника».
— У меня появился новый приятель, — сообщил Клаузен. — Это полицейский с рыбной гавани.
Зорге, казалось, не обратил внимания на эти слова, но на его скулах обозначились желваки.
— Мой новый японский друг, — продолжил Клаузен, — несколько недель назад познакомился со мною. Я как раз возвращался с прогулки на лодке, а в портфеле лежал передатчик. Так вот он заинтересовался моей персоной, и я дал ему свою визитную карточку. А когда полицейский спросил, что в портфеле, я сказал: «Образцы товара».
Зорге, который внимательно рассматривал свои руки, опустил их: ему показалось, что они слегка задрожали. «Видимо, много пью», — сказал он себе.
— И вот с того времени, — докладывал Клаузен, — я постепенно подружился с полицаем. Его зовут Саито. Я захожу иногда в его будку, ставлю портфель с передатчиком на его стол, и мы выпиваем по единой.
Зорге достал сигарету, закурил и жадно затянулся.
— А недавно, — рассказывал Клаузен, — этот орангутанг поднес портфель с передатчиком до моего дома, словно заправский кули, так как закончил свое дежурство. Представляешь: японский полицейский несет советский передатчик! Что ты скажешь?
— Идиот! — прошипел Зорге.
— Еще какой идиот этот парень, — радостно подхватил Макс.
— Да нет, это ты идиот.
Макс Клаузен открыл от удивления рот: Зорге никогда так не обижая его.
— Странно, что ты разозлился, ведь еще несколько лет назад ты бы просто посмеялся.
— Боже мой! — воскликнул Зорге и вскочил. — Времена сильно изменились, к тому же идет война. Если пару лет назад нам грозили бы несколько месяцев отсидки, то теперь мы рискуем головой.
— Ты боишься? — хрипло спросил Клаузен.
— Я стараюсь быть осторожным, — быстро ответил Рихард, — но вы, мои помощники, ведете себя легкомысленно.
Подойдя к окну, Рихард снова посмотрел, что делается в саду. Затем повернулся и подошел к Клаузену.
— Когда наконец ты поймешь, — молвил он проникновенно, — что здесь происходит. Сейчас на карту поставлено все! До сих пор были игрушки, теперь же речь идет о жизни и смерти, о том, сможем ли мы заткнуть этих япошек за пояс или нет. А чем занимаетесь вы? Один вспомнил о бывшей любовнице, которую представил мне как свою тетку. Другой тащит посторонних баб в свою квартиру и укладывает их на постель, под которой лежит передатчик. Ты же упиваешься тем, что обвел вокруг пальца полицая.
— А ты?
— У меня на шее немецкий полицейский атташе.
— Хорошенькие перспективы, — буркнул Клаузен и сплюнул на пол. Его обычно темно-коричневое лицо приняло желтоватый оттенок.
— Достаточно одной небольшой ошибки со стороны кого-нибудь из нас, и всем нам болтаться на виселице.
— Послушай-ка, ты здорово преувеличиваешь! — воскликнул Клаузен. Он встал, подошел к шкафу, вынул оттуда бутылку и налил две стопки.
— Мне не надо, — отказался Зорге. Его манил запах спиртного, но он, собрав волю, сдержал себя.
Клаузен забыл от удивления выпить. «Если доктор отказался от водки, — подумал он, — значит, дела действительно плохи. А может, все же нет? Конечно же нет. Когда Зорге чувствует непосредственную опасность, то начинает пить, и изрядно, вливая в себя алкоголь литрами».
Клаузен потянулся за стопкой. «Может, теперь все иначе? — прикидывал он. — Ведь прежний Зорге, ни о чем никогда не задумывавшийся сорвиголова, сильно изменился. Понимал ли он ныне шутки? Или ему было уже не до них?» Макс поставил стопку обратно на стол, так и не выпив.