И в это время в вагон влез незнакомый парень. Тонкий чёрный парень в зелёном стёганом халате, стянутом на узких бёдрах кожаным ремнём, в красной железнодорожной фуражке. Он влез в вагон и остановился у двери, щуря узкие длинные глаза.
— Приехали, здрасти, — скаля в улыбке крупные зубы, сказал он и чихнул. — Уй-юй, какой пиль поднял! Давай быстро собирай вещи, вагон надо! Ваш директор арба пригнал…
Маря упёрла руки в бока, тряхнула головой так, что коса раскрутилась, рассыпалась по плечам.
— А ты кто такой? Чего командуешь? — грозно спросила она, наступая на парня.
Парень уставился на Марю восхищённым взглядом, улыбнулся ещё шире и ухватился руками за пояс.
— Начальник я! — гордо сказал он, выставив вперёд ногу в мягком кожаном сапоге.
— Какой ещё начальник?
— Станции начальник! — парень поправил фуражку, отступил от двери и повёл рукой на скученные домики вдали. — Станция Берекельде. Быстро, быстро надо. Вагон надо. Один приехал, другой уехал, что поделаешь, война!
Зорька слезла с нар и с любопытством уставилась на парня.
— Берекельде — это уже эвакуация? — спросила она.
— Уй-юй, какая худая кызымка! — начальник покачал головой. — Совсем худая… Ничего. Кушать будешь бишбармак, лепёшку… живот во-от такой будет! — Он вытянул руки и округлил их. — Как большой арбуз будет. Хорошо?
Девочки рассмеялись. Маря фыркнула, прикрывая ладонью рот.
— Как у буржуя! Во заживём! — крикнула Галка, свешивая голову с нар.
Начальник обиженно поднял брови.
— Зачем буржуй? В Казахстане нет никаких буржуев.
— Зорька, хватит болтать, — сказала Наташа, — кто за тебя работать будет?
— Ладно тебе, — сказала Анка, — уж и поговорить с человеком нельзя. — Она бросила одеяло в кучу на полу и подошла к начальнику.
— А Казахстан большой?
— Очень! — сказал начальник. — Республика! Городов много, людей много, колхозов много, еды много, хорошо жить будем! — и добавил, неуверенно поглядывая на раскрасневшуюся Марю: — В гости ходить будем…
— Ой, не можу! Уже и в гости ходить… — сердито сказала Маря, весело щуря глаза.
Мимо вагона торопливо прошёл Кузьмин. Следом за ним потянулись мальчишки с узлами на плечах.
Прибежала весёлая Вера Ивановна.
— Девочки, милые, давайте быстрее. Мальчики уже начали грузить вещи на подводы.
— А Ко… Николай Иванович приехал? — спросила Анка.
— Приехал, приехал!
— Ура! — закричала Галка.
— Ура-а-а! — возбуждённо подхватили девчонки.
— Всё, всё будет хорошо, — необычно быстро и оживлённо говорила Вера Ивановна, обнимая девочек. — Сейчас в посёлок поедем. Нас уже ждут в колхозе… Наконец-то и у нас с вами начнётся нормальная жизнь!
Часть вторая
Глава 15. Ребята бравые…
Детдомовцы на громадных скрипучих арбах, запряжённых важными верблюдами, добрались наконец до посёлка. Кругом было тихо и пусто: все жители ушли работать в поле. Ребята с любопытством оглядывались по сторонам. Почти все дома здесь были из глины. Вперемежку с русскими белёными домами по четыре окна в ряд и резными ставнями, крашенными в разные цвета, стояли низкие серые мазанки с одним оконцем под плоской крышей. Кое-где за деревьями виднелись войлочные юрты.
В центре посёлка белела церковь с зелёными куполами. Над главным, её входом висела афиша: «Сегодня кино «Трактористы», а от купола к куполу протянулся плакат: «Всё для фронта, всё для победы! Товарищ, помни: хлопок — это наше оружие!»
Арбы проскрипели мимо церкви, завернули за угол и остановились возле одноэтажного барака за высоким деревянным забором.
Длинный ряд окон белел занавесками. Вокруг барака редкие яблони. По-осеннему грустные, с вялыми серыми листьями. Земля под деревьями разрыхлённая, сыпучая, а во дворе плотная, будто обмазанная глиной. Над распахнутыми дверьми висел лозунг, выписанный неуверенной рукой, но было видно, что тот, кто писал, очень старался, потому что каждая буква была заглавной: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!».
Едва разгрузили последнюю арбу и Кузьмин с Марей и старшими ребятами отправились в сельсовет получать продукты, младших окружили местные мальчишки и девчонки. Одинаково смуглые, черноглазые, они разглядывали приезжих с откровенным любопытством.
— Эй, лопнешь! — крикнула Галка толстому мальчишке с початком варёной кукурузы в руках. Мальчишка уставился на Галку тёмными глазами, не переставая жевать.
— Во, жрёт и не подавится! — завистливо сказал Генька, не сводя глаз с кукурузы.
Мальчишка деловито доглодал початок, отбросил его и вытащил из кармана кусок белой лепёшки.
— А ну пошёл отсюда! — завопили детдомовцы.
— Ещё дразнится! Жвачное животное!
Мальчишка сунул руки в карманы, подтянул штаны. Потом закрыл рот и сбычился.
— Как сказал? П-повтори, — заикаясь, спросил он. — Повтори сразу!
Генька сжал кулаки и шагнул к мальчишке.
— Жвачное животное! — выкрикнул он, оглядываясь на своих.
— А ты… ты от войны сбежал!
В тот же миг Генькин кулак сбил с мальчишки тюбетейку.
Мгновенно и дружно местные навалились на Геньку, но на помощь ему сразу подоспели детдомовцы. Местные сопротивлялись храбро, но детдомовцев было много, тем более, что на стороне поселковых сражались одни мальчишки. Девчонки с визгом разлетелись в разные стороны, и только одна из них, с красным галстуком, бесстрашно ринулась в самую гущу сражения, отчаянно тряся многочисленными косичками.
— Ой-бой! Хулиган! Зачем так?! — кричала она, пытаясь разнять дерущихся.
А от дома к месту драки уже бежал Николай Иванович. Следом за ним, почему-то хромая, спешила Наташа Доможир.
Увидев директора, детдомовцы неохотно прекратили драку. Кое-кто всё же успел скрыться за домом, но большинство ребят остались на месте, сдерживая торжествующие улыбки.
Николай Иванович остановился, расстегнул воротник телогрейки. У него вдруг стало чужое лицо и чужие, непривычно злые глаза.
— Ну, что же вы… — хрипло дыша, сказал он. — Продолжайте… Не бойтесь. Вы же у меня храбрецы — семеро на одного…
Галка не выдержала, выбралась из толпы, ударила себя кулаком в грудь.
— Николай Иванович, они первые!
— Молчи уж, — шёпотом сказала Анка, потирая ссадину на щеке.
— А чего? Разобраться сначала надо!
Николай Иванович заложил руки за спину и в упор посмотрел на Галку.
— В данном случае я не буду разбираться, Галя! — И приказал: — Геннадий и Наташа, снимите лозунг.
Ребята оторопело уставились на директора.
— Зачем?
— Николай Иванович, пусть висит!
— Он же никому не мешает! — наперебой заговорили они.
— Замолчите! — крикнул Николай Иванович. — Лозунг писали ребята, которых вы сейчас избили.
Водворилась тишина. Генька и Наташа медленно, словно на казнь, поплелись к двери, на которой сияли белизной слова «Добро пожаловать!»
И в этой тишине внезапно раздался тонкий, наполненный горестным изумлением возглас:
— Ой-бо-ой!
От группы местных ребят отделилась смуглая девочка. В белом платье, веером разбегавшемся из-под чёрного камзола, с красным галстуком и в зелёных сатиновых шароварах. Тонкие тугие косички рассыпались по плечам. Издали они казались чёрными шелковистыми шнурками, пришитыми к малиновой тюбетейке. На конце каждой косички блестели серебристые монетки.
— Зачем так? Не надо снимать! Очень прошу, таксыр! Разве плохо написали? Ташен лепёшку ел, а… — Она оглянулась на детдомовцев. — Зачем он один ел? Угощать надо. У них папы нету, мамы нету…
— И неправда! — закричала Зорька. — У меня папа на войне, и мама, и Толястик!
— И у меня!
— А мой братан самый главный снайпер! — пытаясь перекричать всех, орал Генька.
Галка несколько секунд стояла, понуро опустив голову, но внезапно встрепенулась, растолкала девочек локтями и вылезла вперёд.
— И наш Крага на войне раненный! — крикнула она, но, метнув быстрый взгляд на удивлённое лицо директора, тут же поправилась: — Степан Фёдорович, старший воспитатель. Нам Маря сказала, правда же, Николай Иванович?
Директор кивнул.
— Правда, Галя. Он командовал учебной ротой и вместе с нею принял первый бой.
— Ага! Съели?! — торжествовала Галка.
Николай Иванович склонился к девочке.
— Как тебя зовут?
— Рахия…
— Спасибо, Рахия.
— Ой-бой! — Рахия удивлённо хлопнула в ладоши. — Бабатай писал, Арсен писал. Вся команда — Тимур писал. Я совсем немножко помогала…
Николай Иванович выпрямился, внимательно оглядел насупленные лица ребят.
— Ну, что будем делать?
Анка подняла голову, расстроенно шмыгнула широким приплюснутым носом.
— Снимать.
Галка глянула на неё исподлобья и пробурчала:
— Они же первые… Тоже нашлась справедливая…
— А что, нет, что ли? Пусть висит, глаза колет, да?
Галка ехидно улыбнулась.
— Вроде ты не дралась?
— А я, как все! — запальчиво сказала Анка, но тут же опомнилась, растерянно махнула рукой и, отступив, спряталась в толпе.
Ребята рассмеялись. Улыбнулся и Николай Иванович. Рахия радостно зазвенела косичками.
— Ой-бой! Хорошо! Не надо их наказывать, таксыр!
— Видишь ли, Рахия, — серьёзно сказал Николай Иванович, — иногда наказать человека — значит выразить уважение к нему. — Он неторопливо оглядел всех вокруг, увидел выжидающие, нацеленные на него глаза, пригладил редкие седые волосы и положил руку на плечо Галки. — Но, учитывая, так сказать, обстоятельства… Надеюсь, это больше не повторится? Как ты считаешь, Галя?
И подтолкнул Галку к Рахие. Но Галка отвернулась, не обращая внимания на открытую улыбку Рахии, и вперила сердитые глаза в хлюпающего носом Ташена.
— А зачем он сказал, что мы от войны бежали?
— Верно! — зашумели ребята. — За такие слова ещё не так надо дать!
Ташен испуганно попятился, скрылся за спинами местных ребят и закричал оттуда тонко и обиженно:
— Сами первые обзывались! Зачем обзывались, а? Зачем к нам тогда приехали? Мы вас звали, да?