«Как наилучший Господь,
Как наилучший Глава,
Давший по Истине дело
Мазде благое и власть,
Убогих поставив пасти» [СК]. [273]
Да, Заратуштра праведный! Это были [все три?[36]] части «Ахуна Вайрьи», о Спитама Заратуштра! которые воистину посвящены мне.[37]И когда каждая [часть «Ахуна Вайрьи»] декламируется громко, с паузами между словами и стихами, и без пропуска их, — для человека от этого больше пользы, чем от сотни благочестивых ритуалов, верно исполненных.
— И кто в этом мире телесном, о верный Заратуштра, — продолжал Ахура Мазда, — произнесёт «Ахуна Вайрью» мысленно, а затем повторит её вслух, размеренно, правильно выделяя слова голосом и не сбиваясь с ритма песнопения, всё громче и громче, — того я, Ахура Мазда, после смерти проведу по мосту Чинват в обитель вечного блаженства праведников — царство Бесконечного Света и Амеша Спента. Но горе тому, кто, произнося слова этой святой молитвы, пропустит хоть одну её часть! Душу того я, Ахура Мазда, исторгну прочь из лучшего мира. Ибо я произносил эти священные слова молитвы, в которых упоминаются Господь и Рату, до сотворения мира. Они — лучшее из всего, что произносилось, произносится и что будет произноситься когда-либо на земле! Я изрёк их, чтобы их запомнили и неустанно повторяли ради Лучшей Истины.
Первыми двумя фразами — «Как наилучший Господь, как наилучший Глава [СК]» — молящийся признаёт меня, Ахура Мазду, Творцом и царём мира, духовным владыкой-Рату, стоящим превыше всего и всех, величайшим. Когда он произносит третью фразу — «Давший по Истине дело [СК]», — он тем самым признаёт, что всё благостное исходит от меня. Следующей фразой — «Мазде благое и власть [СК]» — молящийся взывает о наступлении моего царствия в мире. И пятой, заключительной фразой — «Убогих поставив пасти [СК]» — маздаясниец признаёт меня, Ахуру, пастырем бедных и праведных.
Заключительные строфы «Ясны» 19 традиция считает пояснением слов Ахура Мазды, хотя прямого отношения к речи бога эти строфы не имеют — см. перевод на с. 104. В «Ривайат» 60 содержится позднее жреческое толкование «Ахунвара» и «Ясны» 19. Согласно этому толкованию, значение первых трёх фраз: как существует в мире воля Ормазда, так и воля Рата; эти две воли в согласии друг с другом и с праведностью; верша добрые дела по наставлениям жрецов, человек укрепляет волю и власть Ормазда. Четвёртая фраза означает, что всё, что вершится во имя Истины и Благого Помысла — Вохумана, вершится и во имя Ормазда, и наоборот; власть же принадлежит Ормазду. Значение пятой фразы: Ормазд оказывает помощь бедным, нуждающимся в его поддержке. (Пересказ упрощён.)
{— Вторая святая молитва, — продолжал наставлять Мазда своего, — это молитва «Аша Вахишта», или «А́шэм Bóxy». Вот её слова: [274]
Первая фраза этой молитвы означает, что Аша-Истина — это Лучшая Истина, и она — источник наилучшего блага для живущих. Вторая фраза отделяет праведных от неправедных и объявляет, что Лучшей Истине причастны только благие творения Мазды. Третья фраза продолжает и подтверждает вторую; к тому же заключительные её слова — «…Истине Лучшей благо [СК]» — это Мантра Спента, Святое Слово, которое оказывает воздействие на мир; произнося их, молящийся укрепляет Добро и приближает царствие Лучшей Истины. И каждое слово <…> [этой молитвы] — это слово Ахура Мазды.
В «Ривайат» 27 говорится о значении молитвы «Аша Вахишта» для маздаяснийцев. В жизни человека бывают моменты, когда произнесение «Ашем Boxy» всего один раз имеет для этого человека больше значения, чем десять, сто, тысяча, мириад молитв «Ашем Boxy», и даже больше значения, чем весь Хванирас, исключая людей; и даже больше значения, чем весь мир и все вещи. Одна молитва «Ашем Boxy» ценнее десяти молитв, когда она произносится одновременно с подношением жертвенной лепёшки; ценнее ста молитв — когда произносится при возлиянии хаомы; ценнее тысячи — когда верующий произносит её перед сном; ценнее мириада — когда зороастриец повторяет её слова, пробудившись ото сна и принимаясь за дела; ценнее кешвара Хванирас — когда она произнесена перед смертью; и ценнее всего мира и всех вещей — когда она произносится на загробном суде: с её помощью грешный зороастриец может избежать ада.
О ритуальной чистоте и об изгнании трупной скверны
Изложено по: «Видевдат» 3.14-21, 36-42; 8.1-25, 34-107
Абсолютная строгость предписаний о ритуальной чистоте поддерживается основной зороастрийской концепцией противопоставления доброго и злого начала, когда любое осквернение является выражением деятельности сил Зла, а смерть — их полным торжеством над плотским миром, тем хаосом и разрушением, которые вносит принадлежащий Ангхро Майнью деструктивный принцип Лжи в первоначально статичный мир Ахура Мазды, над которым властвует принцип справедливого миропорядка Истины (авест. Аша). Соблюдение ритуальной чистоты и восстановление её после осквернения играло едва ли не решающую роль в жизни древнего иранского общества, являясь непременным условием и средством достижения праведности, защитой от сил Зла и способом борьбы с ними; основой, позволяющей консервативной зороастрийской общине сохраняться тысячелетиями. <…>
Самым значительным по объёму (превышающему средний объём фрагарда „Видевдата" примерно вдвое) и представительным по части предложенных тем является восьмой фрагард „Видевдата". Он содержит описание похоронного обряда, ритуального омовения, обряда очищения огней и отнесения их к месту священного огня, запреты на половые преступления; кроме того, в восьмом фрагарде перечислены части [275] человеческого тела, приведены зороастрийские молитвы и заклинания. Изложение предписаний, вместе с тем, не является исчерпывающим, — так или иначе их предваряют или возвращаются к ним другие фрагарды „Видевдата" (так что по восьмому фрагарду можно составить впечатление, хотя и неполное, о „Видевдате" вообще). Ритуальному омовению посвящен полностью девятый фрагард. Что касается похоронного обряда, отдельные, не связанные между собой сведения разбросаны по нескольким фрагардам и приводятся, как правило, в связи с описанием очистительных ритуалов. В целом похоронный обряд по „Видевдату" можно представить следующим образом.
Как только душа отлетает от тела, на тело обрушивается дэв смерти в облике отвратительной трупной мухи, прилетающей с севера, где находится зороастрийский ад (7.1, 2). Он поражает соприкасающуюся с телом нижнюю одежду и ложе (7.9-10), жилище, а также ближайших родственников покойного (12) и нескольких человек, оказавшихся рядом (5.27-36). Огонь, ритуальные предметы (чаши, давила и хаому <…>), ритуальный пучок прутьев барсман, использовавшийся во время литургий, и само тело следует вынести из дома (5.39-40). Тело следует положить на высочайшие места, где будет наверняка признано, [что есть] пожирающие трупы собаки и птицы (6.45), которые должны очистить кости от мёртвой плоти. В других пассажах „высочайшее место" для выставления трупов описано как дáхма размером с тело (7.51). Со временем дахмы срывали, и это считалось вторым по значению „ублаготворением" земли (3.13 — см. с. 285). Покойника следует закрепить на кирпиче, камне, извести (8.10) за ноги и волосы, чтобы останки не растащили к огню, воде, земле, растениям пожирающие трупы собаки и птицы (6.46) и хищники (в противном случае виновные подвергались телесному наказанию (6.47, 48)). На трупе не следует оставлять одежду (5.51; 8.23-25). Выставлять тело и закреплять его должны двое нагих, обученных мужчин (8.10). Надо всем, что подверглось осквернению в ходе похорон, совершаются обряды очищения (в том числе с участием собак), читаются молитвы, заговоры (8). В случае невозможности совершить похоронный обряд сразу после смерти, тело должно находиться во временной могиле (5.10-14; 8.4-9). Кости складывали в закрытые хранилища выше собаки, выше лисицы, выше волка, не заливаемые водой дождевой, сверху [льющей] (6.50), по возможности построенные на камне, извести, глине (6.51). По сути, такие костехранилища должны оставаться единственным материальным следом, памятниками зороастрийского похоронного обряда.
Остаётся неясным, какими обрядами должны были сопровождаться у зороастрийцев массовые похороны, когда исполнение столь сложных предписаний было невозможно в силу объективных причин — например во время войны, на поле сражения после битвы.[39] Несомненно только, что для подобных ситуаций был предусмотрен (или даже импровизировался) некий упрощённый, „компромиссный" вариант ритуала. По-видимому, в некоторых случаях трупы закапывали в землю, каким-то образом „изолировав" мёртвую плоть от священной стихии (например, засыпав дно ямы известью или сухой глиной). Возможно, именно об этом сообщает Геродот (VII.24): «С телами павших царь [Ксеркс] сделал вот что. Из всего числа павших в его войске под Фермопилами — а их было 20000 человек — Ксеркс велел оставить около 1000, а для остальных вырыть могилы и предать погребению. Могилы были покрыты листвой и засыпаны землёй, чтоб люди с кораблей их не увидели".[40]
Если тело человека после смерти становится объектом скорейшего уничтожения, то о посмертной судьбе души зороастриец должен заботиться всю жизнь, готовясь предстать на суде, где будут взвешены его благие и злые мысли, слова и дела, и перед ним раскроются врата рая или разверзнется бездна ада».